Круг Ландау - Горобец Борис Соломонович
23 августа 1945 г.
Часто жалею, что тебя нет под рукой — любоваться на луну и т. п., но с другой стороны, это, вероятно, к лучшему. Ты не представляешь себе, до какой степени ты изнервничала меня за последнее время. Пойми, Корушка, дорогая, что независимо от всех других соображений, я может быть действительно не создан для жизни, должен был бы погибнуть еще в молодости и уцелел только случайно. Ясно, что я не смогу еще сколько-нибудь продолжительное время выдерживать того стиля жизни, который ты, по-видимому, считаешь нормальным. Сейчас, когда я думаю об этом здесь, мне становится страшно. Как ты могла довести наши отношения, может быть лучшее, что у нас есть и будет в жизни, до уровня стандартной кооперативной грызни. Мне так стыдно, что у меня в жизни может происходить что-либо подобное. Сейчас я, как всегда, треплюсь о нашей свободе и красоте жизни и все завидуют, но я ведь хорошо знаю, что это только моя фантазия. Иногда мне кажется, что может быть я напрасно стараюсь, что ты просто не можешь иначе, как я просто не мог бы жить по-твоему. Тогда нам надо разойтись возможно скорее. Мое отношение к тебе это для меня что-то очень дорогое. что может быть только раз в жизни, и я не могу видеть, как оно тонет в бездонной грязи и пошлости. Пусть, если мы действительно не можем понять друг друга, у нас останутся хоть светлые воспоминания о чистой любви, которые теперь все больше заслоняются семейным стандартом. Подумай о этом, Корушка; взвесь свои силы. Не нужно этих ежедневных обещаний, регулярно нарушаемых на следующий день. Чувствуешь ли ты себя способной не допустить не только ни одной злобной фразы, но ни одной злобной мысли? Ты уже дошла до конца в попытках сохранить пошлость и меня одновременно. Дальше идти некуда. Тебе остается только выбирать между моей любовью и остальным.
Жду твоих писем и ответа. Как с младенцем?
Пока еще твой.
Дау.
P.S. Всякая буза в ответе, разумеется, означает отрицательный ответ, независимо ни от каких других фраз.
P.P.S. Опять что-то плохо сплю.
(сохранены орфография и синтаксис, а также черта под словом из машинописной копии, переданной Е.М. Лифшицу Майей Бессараб)
Один необходимый комментарий по содержанию письма. Удивляет сопоставление даты письма с вопросом о младенце. Ведь сын Ландау родился в июле 1946 г, т. е. 10 месяцев спустя. Опять-таки, ссылаясь на рассказ М.Я.Бессараб Е.М.Лифшицу и моей матери, это объясняется тем, что, бывало, Кора сообщала мужу, что она беременна, когда чувствовала, что их гражданский брак теряет прочность. (Мне даже говорили, что будто бы в одном из изданий своей книги о Ландау М.Бессараб «хихикает» над этой хитростью Коры, которую она применяла не раз и в нее верил Ландау. Но в 1-м издании я таких сведений не нашел, а в других не искал.) Так что младенец имелся в виду во чреве и был он пока виртуальным. Но, получив это письмо-ультиматум. Кора решила форсировать события. После возвращения Ландау из отпуска она действительно забеременела, и незадолго до рождения ребенка их брак с Ландау был зарегистрирован.
«…книга Коры отвратительна <…>, и ее разбор означал бы погружение в ванну с дерьмом».
Академик В.Л. Гинзбург [73]
«Все физики, знавшие Ландау, относятся к этой книге крайне отрицательно, многие с отвращением».
Академик Е.Л. Фейнберг [74]
Приведу сначала несколько строф из стихотворения лауреата Нобелевской премии Виславы Шимборской «Ненависть», которые, по-моему, прекрасно отражают движущую силу книги Коры:
(В.Шимборская, из стихотворения «Ненависть».
Перевод с польского Б.Г.)
В международном литературном мире это стихотворение считается поэтическим шедевром. Я привел его отрывки, учитывая также, что Шимборская имеет прямое отношение к теме Ландау — у нее есть стихотворение, прообразом которого послужил больной Ландау после автокатастрофы. Оно будет приведено в главе 9. А пока перейдем к книге Коры.
Книга эта от начала и до конца пронизана ненавистью к одному лицу, Е.М. Лифшицу, который был самым близким человеком к Ландау на протяжении 30 лет. Когда я читал книгу Коры, то поначалу, видя в эпизодах с участием Е.М. Лифшица массу противоречий общеизвестным фактам, нестыковок по времени и других, внутренних противоречий, то думал, что это — простая, осознанная клевета, замешанная на ненависти. Потом понял, что далеко не вся клевета осознавалась Корой как намеренная ложь. Не во всем, но во многих случаях ее клевета идет из глубины ее сознания, а не из конъюнктурных соображений. По отношению к Е.М. Лифшицу она генерируется крайней формой ненависти как неотъемлемой части ее личности. Когда Кора пишет о Лифшице то, что мы читаем в ее книге, она, действительно, думает, что многое так и было. То есть это в значительной мере конфабуляции Коры.
В чем же причины этой ненависти? Ответ на вопрос оказался гораздо более сложным, чем это представлялось в начале моего знакомства с книгой Коры. О своих выводах я расскажу, прежде всего потому что они позволяют по-новому взглянуть на сущность отношения Коры даже не столько к Лифшицу, сколько к самому Ландау.
Вначале, после обсуждения книги Коры с некоторыми людьми, в первую очередь с З.И. Горобец-Лифшиц, причина ненависти к Лифшицу представлялась мне простой: в 1934 г. Е.М. Лифшиц, по его словам, быстро распознал сущность Коры и не советовал Ландау на ней жениться. Ландау, всегда стремившийся к обнажению истин, не скрыл этого от Коры. С тех пор она возненавидела Лифшица.
По-видимому, В.Л. Гинзбург был первым, кто большее внимание акцентировал на другой движущей силе — борьбе Коры за абсолютную власть над больным мужем [Гинзбург, 1999, рукопись; см. также в Гл. 6, подраздел «В.Л. Гинзбург»].
В комплекс причин патологической ненависти Коры к Е.М. Лифшицу входят, конечно, обе указанные составляющие — как корыстная, так и властная. Но наряду с ними есть еще более важная причина, глубоко скрываемая Корой — это ненависть к Ландау-мужу, которую она пытается спрятать за обильными и искусственными словоизлияниями о своей любви к нему. Попробую обосновать свои соображения, которые могут кому-то показаться шокирующими. Когда в 2000 г. я стал работать по теме Ландау и Лифшица, то сначала меня тоже устраивало более простое и поверхностное объяснение ненависти к Лифшицу — общеизвестная корысть Коры. (Он однажды просил деньги в фонд лечения Ландау, она отказалась, он мог повторить просьбу). Затем мне стало импонировать более глубокое и общее объяснение В.Л. Гинзбурга: «Она боролась за власть над Дау» [Там же], в том числе, значит, и за деньги. И, наконец, «на третьей стадии анализа», прочитав (не по разу) почти все, что напечатано о Ландау, заканчивая сейчас полугодовой период написания этой книги, я пришел к, на мой взгляд,
