Коко Шанель. Я сама — мода - Марли Мишель

Дирекция «парфюмерной империи» располагалась на окраине заводской территории, в особняке с многозначительным названием «Ла сурс» — «Источник». Двухэтажное здание в стиле прованс с красной деревянной кровлей и коваными балюстрадами. Более чем скромная постройка для человека, коллекционирующего роскошные дворцы в стиле рококо и ренессанс с таким же увлечением, с каким другие мужчины собирают почтовые марки. Здание понравилось Габриэль, потому что спесь и хвастовство она презирала. Возможно, они с ним и правда найдут общий язык. Как ни странно, внутри пахло вовсе не духами, пудрой или помадой, успевшими прославиться на весь мир. Строго говоря, в сдержанно-элегантном вестибюле административного здания не пахло ничем вдохновляющим — разве что зимним воздухом и сыростью от мокрой верхней одежды сотрудников, пересекавших помещение по пути к своему рабочему месту. Габриэль была слегка разочарована, но утешила себя тем, что обрезки тканей, смятые выкройки и булавки, разбросанные повсюду в ее ателье, тоже ничего не говорят посетителю о моделях одежды, которые там создаются.

Ей пришлось немного подождать, после чего ее провели в «святая святых». Кабинет директора был обставлен шикарной деревянной мебелью, а стены украшены картинами — явно очень ценными, но не знакомыми Габриэль. Рядом с письменным столом стоял внушительного размера шкаф, заполненный коробочками и флаконами из восхитительного стекла, сверкающими в лучах света как драгоценные камни и эффектно выделяющимися на фоне обычных лекарственных склянок, стоящих тут же. Габриэль знала, что это творения Рене Лалика, чье имя уже несколько десятилетий было у всех на устах, а украшения, созданные им для актрисы Сары Бернар, превратили его в настоящую легенду.

— Прошу меня простить за то, что заставил вас ждать, — произнес Франсуа Коти вместо приветствия и поднес ее руку к губам. Габриэль уже видела его на деловых приемах и мысленно окрестила Наполеоном. Не только из-за могущества, но и из-за происхождения: он тоже уроженец Корсики, поговаривали даже о его родстве с семьей Бонапарта. Великий повелитель маленького роста с репутацией донжуана и, конечно же, ценителя роскоши. Ходила легенда, будто он носит пригоршню бриллиантов в кармане брюк и перебирает их, словно камушки.

— Признаюсь, у нас тут сейчас творится что-то невообразимое, — продолжил он, задержав ее руку в своей чуть дольше положенного. — Мой поставщик не справляется со спросом. Мы изготавливаем сто тысяч флаконов в день, и это, безусловно, серьезное испытание для всех нас. Однако я не намерен сокращать производство парфюмерии из-за того, что Лалик не в состоянии удовлетворить потребности моих покупательниц.

Вскользь упомянутая цифра была, разумеется, не случайной: таким образом он ненавязчиво давал посетительнице понять, что управляет империей.

«Хочет произвести впечатление», — отметила она про себя, одарив его вежливой улыбкой.

— Разумеется, я очень ценю то, что, несмотря на все это, вы уделили мне время.

— В будущем я намерен сам разрабатывать и производить флаконы. Это упростит производственный процесс. Я как раз только что продиктовал секретарше письмо с соответствующей информацией, завтра его разошлют моим клиентам. Вы первая, кто узнал о моих планах, мадемуазель Шанель.

— Это для меня честь.

Его лицо просияло.

— Прошу, присаживайтесь, пожалуйста.

Утонув в одном из мягких кресел, она мысленно сформулировала свою первую задачу. Нужно придумать для ее духов красивый флакон и поискать небольшой стекольный завод для его изготовления. Трудности, с которыми столкнулся Рене Лалик в сотрудничестве с Франсуа Коти, ее не касались: Габриэль не собиралась производить «О де Шанель» в большом количестве. Они с Боем думали, что духи могли бы стать приятным подарком к Рождеству для особых, самых важных клиенток, не более того. Это значит, что понадобится меньше сотни экземпляров.

Коти предложил ей кофе, она с благодарностью согласилась. За этим последовала обычная светская беседа на ничем не примечательные темы: Коти с грустью высказался по поводу кончины писателя Поля Адама, Габриэль пожаловалась на слишком теплую погоду и сырость. Наконец она перешла к делу и сообщила ему причину своего визита. Парфюмер кивнул: он уже знал кое-какие подробности от своей жены, которая говорила с Мисей. Внимательно выслушав Габриэль, он учтивым тоном произнес:

— Я почту за честь создать аромат для вас, мадемуазель Шанель. Уверен, наше сотрудничество будет плодотворным.

— Я здесь как раз за этим.

— Мой девиз таков: предложите женщине самый лучший продукт, создайте для него совершенный флакон, продавайте его по разумной цене — и вы получите рынок сбыта, равного которому мир ещё не видел.

— Видите ли, мне нужен подарок для моих клиенток, а вовсе не рынок сбыта.

Едва уловимым движением руки он отмахнулся от этого замечания:

— Ну, разумеется. Положитесь на меня…

— Благодарю вас, месье, — перебила она его самым любезным тоном. — Но я сразу хотела бы подчеркнуть, что хочу принимать участие в процессе создания аромата, начиная с самых первых шагов.

Он растерянно посмотрел на нее.

— Как вы себе это представляете? Вы же не химик, вы…

— Да, вы правы, — вновь прервала она его, — я, конечно же, не собираюсь вмешиваться в работу специалистов. — Она улыбнулась и продолжила: — Но я бы хотела иметь возможность наблюдать за производственным процессом, изучить состав изделия и технологию изготовления. Для меня это не просто туалетная вода — это нечто глубоко личное.

— Да-да, это всегда глубоко личное, мадемуазель Шанель, поверьте. Если бы мы не чувствовали аромат сердцем, запахи не обладали бы такой магией. Восхищение рождается вот здесь, — он похлопал себя ладонью по груди. — А вовсе не тут, — добавил он, коснувшись виска указательным пальцем. — Однако, чтобы осуществить вашу задумку, нужно сразу прояснить несколько важных моментов. Что вы можете сказать про свой нос?

Она непроизвольно поднесла руку к лицу.

— Про нос?..

— Позвольте, я объясню.

Он встал, подошел к шкафу, взял с полки флакон и три аптечные склянки, отнес все это в своих широких ладонях к столику, где они сидели, и поставил рядом с кофейными чашками. Открыв флакон, он протянул ей стеклянную пробку:

— Какой запах вы чувствуете?

Она понюхала. Ответить было не сложно — этот запах ни с чем не спутаешь, она узнала его.

— Это «Шипр».

— Да, это мои духи. Самый знаменитый аромат в мире. Я не сомневался, что вы его узнаете. Я имел в виду, какие нюансы вы чувствуете в нем.

— Жасмин… — Габриэль помедлила, раздумывая, говорит ли она это, потому что знает, или действительно чувствует пьянящую сладость жасмина? Она попыталась сосредоточиться, но различить другие ингредиенты не могла. — Запах пудры… Но больше всего я почему-то чувствую запах леса.

— Недурно. Весьма недурно, мадемуазель Шанель, — одобрительно произнес он. — Но над вашим носом еще нужно поработать. Верхней нотой тут действительно является жасмин, его дополняют пачули, ветивер, сандал, бергамот и дубовый мох. Парфюмерная композиция — вот главный секрет современных духов. В нашем арсенале сотни тысяч таких композиций, но вот выбрать верную формулу — это и есть настоящее искусство. Поэтому прежде, чем погружаться в творческий процесс, вам предстоит во многом разобраться.

Он что, всерьез полагает, что она пойдет учиться на химика?

— Да, я понимаю, как трудно овладеть профессией парфюмера, — сказала она вслух, а про себя добавила: «Но ничто не может быть трудным настолько, чтобы хотя бы не попытаться». Бой всегда восхищался мужеством, с которым она осваивала то, перед чем пасовали другие женщины. Чтобы произвести впечатление на Этьена Бальсана и его друзей, она всего за пару дней научилась ездить верхом и вскоре держалась в седле так, будто была прирожденной наездницей. Хотя никогда не испытывала какой-то особой симпатии к лошадям.

Коти взял пробку у нее из рук и закрыл флакон, вернув ее мысли в настоящее. Он вытащил пробку одной из аптечных склянок и протянул ей: