Гертруда Кирхейзен - Женщины вокруг Наполеона
Белокурая дама тотчас же исчезла в одной из палаток и не выходила оттуда во все время своего двухдневного пребывания на острове. Император тоже выходил из палатки только тогда, когда нужно было отдать какие-либо приказания. И только мальчик, одетый в национальный польский костюм, гулял свободно в сопровождении одного из свиты под каштановыми деревьями. Затем все общество отправилось в обратный путь из Порто-Лангоно так же таинственно, как и прибыло, под покровом ночи.
Несмотря на сильный юго-восточный ветер графиня настояла на том, чтобы отправиться под парусами. Император был в большом беспокойстве за нее. Когда он увидал, что ветер все усиливается, он послал гонца, ордонанс-офицера Переца, с тем чтобы помешать подруге вверить себя разбушевавшейся стихии. Но Перец прибыл слишком поздно. Неаполитанское судно уже успело сняться с якоря. Наполеон был все время в величайшем беспокойстве за судьбу графини Марии и успокоился только тогда, когда получил от нее известия о благополучном переезде и прибытии в гавань.
Жители Эльбы, не имевшие понятия о существовании некоей графини Валевской, были убеждены, что таинственная посетительница императора была не кто иная, как Мария-Луиза с римским королем. Этому предположению способствовали слухи, распространившиеся на острове незадолго до этого посещения, будто императрица решилась, наконец, разделить изгнание императора. Слухи эти подтверждались еще тем, что генерал Бертран купил в Ливорно 700 пестрых бумажных фонариков, которые якобы были предназначены для празднества в честь прибытия Марии-Луизы. Но так как при приеме гостей не было устроено никакого официального торжества, то это послужило поводом к распространению слухов, будто императрица была на острове инкогнито с римским королем; офицеры гвардии хотели даже непременно послать адрес императору, чтобы побудить его удержать совсем на острове Марию-Луизу и своего сына.
О, как заблуждались добрые жители Эльбы! Они приписывали Марии-Луизе заслугу, на которую она никогда не могла претендовать. Сверженному императору не выпало на долю счастья обнять свою жену и своего ребенка. Только возлюбленная не остановилась ни перед чем, чтобы добраться до него. Позднее в этом посещении графини Валевской пытались найти оправдание для нежелания Марии-Луизы приехать к мужу. Говорили, что она почувствовала себя глубоко оскорбленной этим и воспылала ревнивыми чувствами к прежней возлюбленной, которая, однако, была теперь для ее покинутого мужа не больше как только друг.
Во время Ста дней Мария Валевская за отсутствием другой, императрицы, снова нашла доступ к нему. Теперь место было свободно, и теперь только она не делала тайны из того, какие узы соединяли ее прежде с императором. Но ее появление при дворе и теперь не произвело сенсации, хотя она была одной из самых изящных женщин, имевших доступ в Елисейский дворец. Леруа смотрел на нее как на одну из своих лучших заказчиц. Но она по-прежнему выбирала по преимуществу темные цвета, особенно черный, так как носила траур по графу Валевскому, умершему в 1814 году.
И только когда судьба вторично разлучила ее с другом, Мария Валевская сочла себя свободной от обязательств по отношению к нему. Год спустя после вторичного низложения Наполеона она вышла замуж за бывшего полковника гвардии, генерала графа Филиппа-Антуана д'Орнано, двоюродного брата императора. С горечью принял изгнанник на пустынном острове среди океана известие о замужестве Марии. И она тоже изменила ему, – изменила, как и его супруга, которая в объятиях Нейперга старалась поскорее забыть о четырех годах своей брачной жизни с французским императором!
Мария Валевская недолго наслаждалась своим новым счастьем. Рождение ребенка, которым она разрешилась в Люттихе в июне 1817 года, было для нее роковым. Она захирела, собрала, однако, последние силы, чтобы приехать из Люттиха в Париж, и умерла там 10 декабря 1817 года в том самом доме, который ей подарил Наполеон. Итак, последняя и истинная возлюбленная великого императора унесла с собой воспоминания о его любви и нежности в раннюю могилу на кладбище Пер-Лашез. Ничто теперь не указывает на то место, где покоится та, которую так искренне любил Наполеон, и только записи огромного города мертвых хранят на своих пожелтевших листах имя графини Марии Валевской.
Глава XV Немецкие принцессы. Луиза, герцогиня Саксен-Веймарская
Среди кружка поэтов веймарской эпохи выделяется женская фигура, которая по своим интеллектуальным качествам могла бы быть центральным пунктом этого кружка, если бы ее замкнутый, доступный только для немногих избранных характер не оставлял ее постоянно в тени великих руководящих умов тогдашнего времени. Эта женщина была герцогиня Луиза, супруга герцога Карла-Августа. Потомству ее имя говорит немного, а современники хотя и отдавали ей дань почтительного обожания, но редко дарили ее теплой дружбой. Даже легко воспламеняющееся сердце молодого Гете, несмотря на всю глубокую симпатию, которую он питал к герцогине, со временем почти охладело к ней вследствие ее в высшей степени замкнутого характера. Он говорил о ней: «Я заглянул в ее душу и не могу понять, отчего так замыкается в себе ее сердце, и если бы я не питал к ней таких теплых чувств, она охладила бы меня». Но все же он всегда полон похвал ее благородной, тонко чувствующей натуре, ее удивительному глубокому существу. Для него Луиза была и остается всегда «ангелом». Он увековечил ее в образе принцессы в Тассо. И если в ее уста он влагает слова:
«Willst du genau erfahren was sich ziemt,
So frage nur bei edlen Frauen an.
Denn ihnen ist am meisten dran gelegen,
Dass alles wohl sich zieme, was geschieht.
Die Schicklichkeit umgibt mit einer Mauer
Das zarte, leicht verletzliche Geschlecht.
Wo Sittlichkeit regiert, regieren sie,
Und wo die Frechheit herrscht da sind sie nichts,
Und virst du die Geschlechter beide fragen
Nach Freicheit strebt der Mann,
das Weib nach Sitte» [34] ,
то этим он передает всю сущность ее нравственного облика.
В оценке этой тихой, самоуглубленной принцессы с Гете согласны и другие выдающиеся современники. Гердер пишет однажды Лафатеру: «Она все, что ты знаешь, и еще тысячу раз больше: божье дерево по стойкости и твердости души и нежнейший цветок по невинности, верности и дружбе». Шиллер изображает ее как «прекрасную и благородную личность», а граф Леопольд Штольберг – как «женщину редкого характера и душевного величия, могущего сделать честь любому мужчине». Величайшую похвалу, однако, высказывает о ней женщина, которая превосходно уловила самую сущность Луизы. Эта женщина – мадам де-Сталь. «Герцогиня Саксен-Веймарская, – говорит она, – представляет собой настоящий тип женщины, созданной самой природой для высшего назначения. Она лишена как претензий, так и слабостей и внушает в одинаковой мере доверие и уважение. В ее душе живет геройский дух прежних рыцарских времен, не отнимая, однако, от нее женственной мягкости характера».
