Гертруда Кирхейзен - Женщины вокруг Наполеона
И Наполеон не забывал этого никогда. Может быть, и он никогда не переставал любить ее, потому что в Марии-Луизе он любил не женщину, а царскую дочь. И теперь он продолжал окружать Марию Валевскую величайшей заботливостью. На Дюрока по-прежнему была возложена обязанность исполнять все ее желания. На свою жизнь она получала 10 000 франков ежемесячно из частных сумм императора. Маленький Александр не был, подобно Леону, отдан на воспитание в чужие руки, потому что Наполеон понимал, что такая мать будет наилучшей и достойнейшей воспитательницей для своего сына. Опекуном для него он назначил главного канцлера Камбасереса. Мария часто приводила своего маленького сына к отцу в Тюильри, а также и в Мальмезон, к покинутой Жозефине, которая осыпала и мать, и ребенка ласками и подарками. Александр, как и Леон, был точным портретом своего отца. В 1812 году, во время своего пребывания в Кенигсберге, Наполеон передал ему в майоратное владение земли близ Неаполя, приносившие 169 516 франков годового дохода. Пользование этим майоратом до совершеннолетия ребенка было предоставлено матери без обязательства отдавать отчет в трате денег. По достижении совершеннолетия молодой граф Валевский вступал во владение майоратом и должен был выплачивать своей матери ежегодную ренту в 50 000 франков. Так одновременно заботился император о будущности своего сына и своей возлюбленной.
Эта последняя в начале русской кампании отправилась в Варшаву под предлогом устройства разных семейных дел, а в действительности в надежде, что ее позовут на главную квартиру. Но она ошиблась в рассчете. Даже вдали от Марии-Луизы Наполеон остался верен своему принципу. До некоторой степени в виде вознаграждения за обманутую надежду аббату де-Праду, посланнику императора в Варшаве, было предписано оказывать графине Валевской всевозможнейший почет, который оказывается только или природным принцессам, или же официальным фавориткам. Но это отнюдь не понравилось Марии и глубоко возмутило ее чуткую и тактичную натуру. И поэтому она поспешно уехала из Варшавы.
Наполеон был ей за это благодарен. Во время бегства из России он вспомнил о своей возлюбленной, которая в своем поместье Валевич жила воспоминаниями о счастливых днях своей любви к императору. Когда он проезжал через деревню Лович, в воеводстве Рава, он хотел даже сделать окольный путь, чтобы навестить ее. И понадобилось все красноречие главного шталмейстера Коленкура для того, чтобы отговорить императора от этого рискованного плана, который мог бы вовлечь его в большую опасность, так как казаки разъезжали по всей стране. И только тогда, когда он представил Наполеону соображение, насколько это показалось бы обидно императрице Марии-Луизе, если бы она об этом узнала, только тогда Наполеон отказался от своего намерения.
Мария всегда оставалась верным другом Наполеона. Как добрый гений, этот нежный женский образ парил над ним во время всех его несчастий. Она всегда оставалась беспритязательной, бескорыстной женщиной, сохранившей чувство любви к поверженному другу даже и тогда, когда от всего его величия осталось только одно воспоминание. Когда померкла его звезда, когда все его покинули, она одна была около него. Для нее он все еще был человек, которого она любила, которому она пожертвовала всем, которому она хотела бы посвятить всю свою жизнь и который, может быть, нуждался в ней в своем несчастье. В апреле 1814 года она целую ночь прождала в его передней, думая, что он позовет ее, чтобы найти утешение на ее груди. Но Наполеон находился в таком кризисе отчаяния и подавленности, что относился с полной апатией ко всему происходившему вокруг него. Он лежал на своей постели без сна, погруженный в самые мрачные думы, и забыл о женщине, которая ждала там, в передней, чтобы получить от него последний прощальный взгляд. Наконец, когда уже засерело печальное утро 13 апреля, Мария ушла, не получив прощального привета от возлюбленного.
Час спустя император вспомнил, что его подруга все еще ждала. Он хотел ее позвать, но было уже слишком поздно. Когда он узнал, что она ушла из Фонтенбло грустная и убитая, ему стало бесконечно жаль, что он не принял ее. «Бедная женщина, она будет чувствовать себя обиженной, – сказал он Констану. – Скажите ей, если увидите ее, что я об этом бесконечно сожалею. Но что мне делать, когда у меня столько разных мыслей вот здесь!» И он ударил себя рукой по лбу.
Так как она не могла попрощаться с ним лично, то она написала ему письмо. Это письмо император получил 15 апреля, и уже 16-го он отвечал ей:
«Мария, я получил ваше письмо 15-го числа. Те чувства, которые вы выражаете, глубоко трогают меня; они достойны вашей прекрасной души и вашего доброго сердца. Если вы устроите ваши дела и поедете на воды в Лукка или в Пизу, то я буду очень рад увидаться с вами и вашим сыном, к которому мои чувства навсегда останутся неизменными. Будьте здоровы, не расстраивайтесь, не забывайте меня и никогда не сомневайтесь во мне».
Усомнилась ли она в его чувствах? Нет, потому что когда на Эльбе он напрасно ожидал ту, которая была его законной женой, только она, его бывшая возлюбленная, принесла ему немного утешения. Мария Валевская приехала однажды со своим сыном к изгнаннику, намереваясь скрасить его жизнь на острове, помочь ему переносить свое несчастье и говорить с ним о былых днях славы, блеска и могущества. Она была с радостью готова делить с ним его изгнание. Но Наполеон отклонил это благородное предложение, боясь оскорбить самолюбие Марии-Луизы. На ее прибытие он возлагал все свои надежды.
1 сентября 1814 года Наполеон долго смотрел на море через подзорную трубу с высоты Помонта. Вдруг вдали показалось неаполитанское судно. Он вернулся в Эрмитаж и отдал приказание выслать в гавань Порто-Феррайо экипаж, запряженный четверкой, и шесть оседланных лошадей. Около десяти часов вечера неаполитанское судно пристало к берегу, и из него высадились три дамы и ребенок. Бертран принял их со всеми знаками почета и уважения. Это были графиня Валевская, ее сестра, сопровождавшая их дама и маленький Александр. Две из прибывших дам поместились с ребенком в экипаже, а третья поехала верхом, и весь поезд направился по дороге в Марчиану, где Наполеон нашел убежище от палящих лучей солнца в тени вековых каштановых рощ. По дороге путешественники встретились с императором, который ехал верхом на белой лошади, окруженный взводом уланов и мамелюков. Он тотчас же сошел с лошади и пересел в экипаж рядом с белокурой дамой, отдав приказ следовать по дороге в Мадонну. Но вблизи залива Проккиа, вследствие непроезжей дороги, всем пришлось пересесть на седла. Наполеон провел своих гостей в палатки, разбитые под каштановыми деревьями неподалеку от Эрмитажа, потому что маленький домик не мог вместить всех новоприбывших.
