Альберт Манфред - Наполеон Бонапарт
Обзор книги Альберт Манфред - Наполеон Бонапарт
Печатается по изданию: А. 3. Манфред. Наполеон Бонапарт. Четвертое издание. — Москва: издательство «Мысль», 1986 г.
Манфред А. 3
Наполеон Бонапарт
Предисловие ко второму изданию
Первое издание монографии «Наполеон Бонапарт», выпущенное двумя заводами в 1971 и 1972 годах, разошлось в самое короткое время. Издательство и автор получили от читателей множество писем, в которых выражались пожелания скорейшего выпуска нового издания книги. Работе была дана оценка в центральной советской печати, она подверглась разбору на страницах специальных — советских и зарубежных — научных журналов, на читательских конференциях. В ходе обсуждения было высказано много ценных и важных для автора суждений.
Вместе с тем многие читатели, благосклонно оценивая книгу в целом, высказывали мнение, что ее следовало бы расширить. Пожелания — и это было вполне естественно — не всегда совпадали. Справедливо указывалось на то, что последним годам империи, завершившимся после похода 1812 года на Россию крушением империи и личным крушением Наполеона, в книге уделено меньше места, чем это хотелось бы видеть. Высказывались также мнения о том, что следовало бы больше внимания обратить на деятельность Наполеона как полководца, подвергнуть более тщательному рассмотрению собственно военную историю эпохи и дать обстоятельный анализ сражений, выигранных и проигранных Наполеоном. Наконец, третьи хотели видеть в новом издании более полное освещение не внешней, не государственной деятельности Наполеона Бонапарта, а скорее того, что можно назвать личной судьбой человека, — мира его мыслей и чувств, его увлечений, его взаимоотношений с окружавшими его и близкими ему людьми. Было высказано немало и иных, в большинстве случаев обоснованных и справедливых пожеланий.
Автор отнесся с полным вниманием к суждениям и замечаниям читателей. Конечно, удовлетворить все пожелания было невозможно прежде всего вследствие строго определенных размеров книги. Но в той мере, в какой это позволяли установленный объем книги и ее задачи, автор стремился учесть высказанные пожелания. Текст монографии был заново пересмотрен и подвергся частичным сокращениям и исправлениям; некоторые разделы книги существенно дополнены. Автор приносит искреннюю благодарность читателям, выразившим в той или иной форме свои суждения о книге и высказавшим много ценных и полезных мыслей.
Москва, ноябрь 1972 г.
От автора
Стендаль в предисловии к «Жизни Наполеона» писал: «Поскольку каждый имеет определенное суждение о Наполеоне, это жизнеописание никого не сможет удовлетворить полностью. Одинаково трудно удовлетворить читателей, когда пишешь о предметах либо малоинтересных, либо представляющих слишком большой интерес»[1].
Это мнение великого романиста было верным не только для того времени, когда были написаны приведенные строки, — февраля 1818 года: и сегодня, полтораста лет спустя, оно остается столь же справедливым.
Писать об удивительном корсиканце, приковавшем внимание всего мира к своему имени, было всегда трудно прежде всего по причинам, на которые указал Стендаль. Но по мере того как шло время и в научный оборот вовлекалось неудержимо возраставшее количество источников — документов, писем, мемуаров, свидетельств современников, а литература о Наполеоне становилась почти необозримой, писать о нем год от году было все труднее. Преимущества, связанные с непрерывно расширявшимся потоком книг об эпохе Наполеона, легко превращались в свою противоположность. Легенды, так называемые общепринятые мнения, устоявшиеся суждения, незыблемые догмы, наслаиваясь одни на другие, создавали искусственные преграды, затруднявшие доступ к живой ткани исторического процесса. Каждый новый исследователь, возвращавшийся к этой теме, оказывался в более трудном положении, чем его предшественник. Чтобы остаться вполне самостоятельным и оригинальным в суждениях, он должен был, преодолевая давление сложившихся концепций и схем, пробиваться к живительной подпочве первоисточников и прослеживать их течение по всем изгибам русла от истоков до устья. Это значило, говоря иными словами, всякий раз начинать все сначала.
К этим общим трудностям, стоящим на пути исследования наполеоновской темы, для меня лично прибавилась еще одна, о которой не могу не сказать в предисловии.
Как известно, в нашей стране и за ее пределами заслуженным признанием пользуется книга академика Е. В. Тарле «Наполеон». Она много раз переиздавалась у нас и была переведена на ряд иностранных языков. С Евгением Викторовичем Тарле меня связывали, особенно в последние годы его жизни, теплые, дружеские отношения. Я всегда высоко ценил его большой талант и дорожил его добрым отношением ко мне.
В течение многих лет, работая над наполеоновской темой, я не считал себя морально вправе публиковать что-либо по этой проблематике. Но годы шли. Миновало более тридцати пяти лет с тех пор, как был написан «Наполеон» Тарле, — и каких лет! — заполненных грандиозными историческими событиями. За эти десятилетия мир во многом стал иным, и поколение 70-х годов XX века — последней его трети — видит и воспринимает многое иначе, чем люди 30-х годов — первой трети нынешнего столетия.
К сказанному надо добавить, что и историческая наука за минувшие десятилетия также не стояла на месте. Это относится не только к ее общему росту, но и более узко — к теме, о которой идет сейчас речь. В последние тридцать — сорок лет было опубликовано великое множество новых ценных источников по самым разным аспектам проблематики наполеоновской эпохи, был открыт доступ к некоторым архивам, содержащим важные документальные материалы; наконец, было издано много новых исторических работ, начиная от обобщающих сочинений вроде шестнадцатитомного труда Луи Мадлена и кончая монографическими исследованиями самых узких, специальных вопросов.
Совокупность всех этих обстоятельств побудила меня снять наконец «табу» с наполеоновской тематики, которое по внутреннему побуждению я сам в свое время на нее наложил. Я решился на это не без колебаний. Но я вспомнил, как Евгений Викторович Тарле рассказывал о сомнениях, одолевавших его, когда он впервые брался за эту тему:
— Такие предшественники! Вальтер Скотт, Стендаль, Толстой… Было над чем задуматься. И все-таки, — после паузы добавил он, — я решился!
Ныне перед каждым пишущим о Наполеоне перечень предшественников предстает еще более возросшим. К на званным именам надо еще прибавить новые — Е. В. Тарле, Жоржа Лефевра, Андре Моруа, Эмиля Людвига, Бертрана Рассела и многих, многих других.
Конечно, чем внушительнее этот список, тем труднее приходится автору, вновь решившемуся идти по пути, пройденному столькими выдающимися предшественниками.
