Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп
Если отбросить слухи, то Жоржа де Ла Тремуя можно упрекнуть лишь в том, что он не подталкивал короля, за исключением случая с коронацией, к личному участию в войне. Но его благоразумие соответствовало благоразумию многих сторонников Карла VII, не говоря уже о совсем не боевом характере последнего. Однако не была ли главной политической ошибкой фаворита попытка примирения с герцогом Бургундским, что привело к заключению перемирия, которое в целом было выгодно последнему? Королевское правительство всем этим было попросту одурачено. Однако не ясно, был ли Ла Тремуй главным инициатором этих неудачных переговоров, поскольку в них участвовали еще и Рено де Шартр, Кристоф д'Аркур, Рауль де Гокур, а в отношении последнего следует сказать, что можно быть доблестным военачальником и одновременно плохим дипломатом. Что касается Жанны д'Арк, то она долгое время считалась креатурой Ла Тремуя, о чем свидетельствует отношение к ней Ришмона. На судебном процессе она ссылалась на него без оговорок, как будто считала, что всегда может на него рассчитывать. Возможно, что Жанна действительно с неохотой провела несколько недель в Сюлли в начале 1430 года, но можно предположить, что она стремилась не остаться в тени и надеялась, что ее присутствие побудит короля к активным действиям.
После опалы Ла Тремуя Жан Жувенель дез Юрсен в тексте написанном в 1433 году без колебаний восхваляет Карла VII, как возлюбленного самим Богом, о чем свидетельствуют победы, одержанные его людьми при Монтаржи, Орлеане, Компьене и Ланьи, не говоря уже о "чудесной" смерти Генриха V и графа Солсбери. Король по его мнению является заботливым правителем, добрым и честным человеком не имеющим пороков. О нем можно сказать, как о царе Давиде: "Царь наш праведен, и нет в Нем беззакония". Даже его сын, 10-летний Дофин, как говорят, "очень смышлен". Поэтому, подчеркивает Юрсен, уместно, чтобы те, кто до сих пор выступал против него или трусливо воздерживался, его поддержали [313]. Таков был фундаментальный вопрос, который остался насущным даже после побед Жанны д'Арк и коронации в Реймсе.
Глава VI.
Аррасский договор и сепаратный мир.
Неудачи и успехи дипломатии
(1434–1439)
Предварительная подготовка
Эпопея Жанны д'Арк в значительной степени восстановила военное положение Карла VII, а в частности, возродила пыл французских капитанов и подстегнула их инициативу, несмотря на постоянную нехватку средств. Однако ничего еще не было решено, тем более что режим двуединой монархии упорно не желал отступать и даже надеялся на возрождение прошлых успехов. В любом случае, решение проблемы с помощью оружия, так или иначе, оставалось неопределенным. Поэтому не следовало ли для достижения мира заново прибегнуть к дипломатии, к чему призывали папство и Базельский Собор, начавший свою работу в 1431 году? Тем более что во многих частях Франции к северу от Луары люди почти невыносимо страдали от войны. Правители не могли оставаться равнодушными к этим жалобам, которые поступали к ним со всех сторон и грозили опасными потрясениями.
С целью примирения трех держав (Франции, Англии и Бургундии) Папой Мартином V была инициирована (а затем подтверждена актом от 29 апреля 1431 года его преемником Евгением IV) миссия благочестивого и ревностного картезианца Николо Альбергати, известного в источниках как кардинал Святого Креста и "Ангел мира". Альбергати не был новичком на этом поприще, поскольку еще 8 февраля 1422 года Мартин V назначил его своим легатом по делам мира: "Прочный мир среди добрых католиков является предметом наших усилий, поскольку нам недостойным, возведенным божественным милосердием в высший апостольский сан и управление христианским народом, Господь доверил заботу о том, чтобы мы со всем усердием обеспечивали среди верующих любовь к миру. Кроме того, как всем известно, в настоящее время продолжается отвратительная война, разжигаемая серьезными и жестокими разногласиями французских принцев, которая привела к истреблению народа и катастрофическому упадку всего христианского мира. Мы, желая положить конец столь многим бедствиям, умиротворить ожесточенные сердца этих принцев и назначить в эти страны, с целью установления столь необходимого мира, святого, апостольского нунция, который стал бы подходящим и убедительным проповедником мира и любви, избрали Вас из всех других прелатов как самого достойного этой миссии, при условии, что вы отправитесь к королю Англии, Дофину и герцогу Бургундскому" [314].
Прошли годы. Узнав о перемирии между Карлом VII и Филиппом Добрым, находившийся в Париже в ожидании своей коронации, молодой король Генрих обратился к Альбергати с просьбой договориться о организации мирной конференции, которая могла бы состояться с 1 марта 1432 года.
В апреле того же года послы французского короля, Рено де Шартр и Жорж де Ла Тремуй, встретились в Дижоне с послами герцога Бургундского, включая канцлера Николя Ролена и принца Оранского. Это навевало определенный оптимизм, о чем свидетельствует отрывок из письма архиепископа Реймсского к своей пастве: "Мы находимся здесь от имени короля, чтобы заключить мир и я надеюсь, что сделка будет заключена". Бургундские же послы считали, что Альбергати, "очень добрый прелат благочестивой жизни", больше заботится о интересах "Дофина" (Карла VII), а не короля (Генриха VI) и герцога (Филиппа Бургундского, который, велел им стремиться к всеобщему миру "всеми разумными способами и средствами").
В ноябре 1432 года в Осере состоялась конференция, на которой встретились Рено де Шартр и Николя Ролен. Английская сторона была представлена Жилем де Кламеси, парижским прево Симоном Морье, епископом Парижа Жаком дю Шателье и аббатом Фекампа Жилем де Дюремортом, обвинителем Жанны д'Арк во время суда над ней. Присутствовала даже бретонская делегация, включая Жиля де Сен-Симона, сторонника коннетабля Франции Артура де Ришмона. Но эта конференция провалилась. В результате Альбергати предложил провести новую конференцию в отдаленной деревне, где-то между Корбеем и Мелёном, 21 марта 1433 года. Но и эта встреча, но ни к чему не привела, как и следующая в Корбее в июле следующего года. На этот раз наиболее негативно настроенным был воинственный Луи де Люксембург, епископ Теруанский и канцлер Франции при Генрихе VI.
В это же время Карл Орлеанский, давно находившийся в плену и потерявший надежду на освобождение, предложил англичанам провести мирную конференцию либо в Кале, либо в Нормандии. На ней должны были присутствовать королева Сицилии, герцоги Бретонский и Алансонский, графы д'Арманьяк и де Фуа. Если же мир не будет заключен, то Карл обязался принести оммаж Генриху VI как королю Франции. Он даже был готов отказаться от Блуа, Орлеана, Ла-Рошели, Мон-Сен-Мишель, Пуатье, Лиможа, Буржа, Турне и Безье и, если этого будет недостаточно, Тура и Шинона. В этом он поклялся словом принца, положив руку на Евангелие. Но и этот проект провалился, возможно, потому, что английское правительство не поверило в столь "чудесное" предложение. Однако это означало, что дипломатическую линию Карла VII поддерживали далеко не все французские принцы [315].
Положение Карла VII как внутри страны, так и среди христианских держав имело тенденцию к улучшению. В апреле 1434 года он отправился во Вьенну (Дофине), где впервые за многие годы провел своеобразный Совет, который можно даже назвать пленарным и на котором обсуждались великие дела, а после устраивались пиры. Короля даже видели танцующим с юной Маргаритой Савойской, которая собиралась отправиться в Неаполь, чтобы присоединиться к своему мужу, Людовику III Анжуйскому, королю Сицилии [316]. На Совете присутствовали Карл, недавно ставший герцогом Бурбонским, Орлеанский бастард, маршал де Лафайет, адмирал де Кюлан, Рауль де Гокур, Карл дю Мэн, только что посвященный в рыцари Ришмоном, которого король на этот раз принят довольно приветливо. Приехали и многие прелаты: Жан де Норри, архиепископ Вьенны, Роберт де Рувр, недавно ставший епископом Магелона, кардиналы Кипрский (Гуго де Лузиньян) и Арльский (Луи Алеман). В том же году Сигизмунд Люксембург, коронованный в Риме (июнь 1433 года) императорской короной, решил заключить союз с королем против герцога Бургундского и выдать одну из своих внучек замуж за Якова, юного сына Карла VII. К тому же, поссорившись с Антуаном де Водемоном император признал Рене Анжуйского герцогом Лотарингии. Что касается старшего сына короля, Дофина и будущего Людовика XI, то начались (или, скорее, возобновились) переговоры о его женитьбе на Маргарите, дочери шотландского короля Якова I. Эти переговоры продолжились и в 1435 году, на фоне военных успехов французов, о которых, конечно же, быстро стало известно шотландскому двору. В свою очередь, делегаты Базельского Собора настаивали на том, чтобы Карл VII проявив добрую волю поскорее заключил мир. Между Францией и Бургундией были заключены более или менее продолжительные перемирия, например, от 17 сентября 1434 года, хотя канцелярия Филиппа Доброго продолжала называть Карла VII "Карлом, так называемым королем Франции, противником монсеньора короля [Генриха] и нашего упомянутого монсеньора [Филиппа Доброго]".
