Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.
И тем не менее, есть такие «старики», о которых пишет Губин, мы с ними сталкиваемся каждый день. Они способны отравить жизнь любому, они лезут во все дыры, они полны злобы на все, они ходят по улицам и бормочут, бормочут свои проклятия, а собаки лают на них.
Наши «патриоты» набросились на Губина, мол, если бы у стариков все не отобрали, жили бы они счастливо и почти припеваючи. А вот я сомневаюсь.
Поэтому давайте оставим в стороне социальное и копнем их душу. И что увидим?
Не нашли они Бога ни в себе, ни в церкви. Некоторые спохватились и побежали в храм, да поздно. Ибо цель жизни, как мне кажется, – это примирение. Сначала с собой, потом с жизнью, а потом и со смертью. Примирение же это не рождается вдруг, его долго лелеешь.
Они непримиримы, как моджахеды. Их такими воспитывали. А сейчас возмездие наступило, как ни печально об этом говорить. Возмездие за то, что не думали, за то, что верили безоглядно, за то, что строили коммунизм вместо собственной души. Мне 62 года, меня это тоже задело, но, я верю, не слишком сильно, удалось или удается ускользнуть.
Не любили, не научились любить. И сейчас без любви – умирать скоро. Непорядок.
Не работать надо, а любить. А когда идти на пенсию – пустой вопрос. Будешь любить – найдешь работу.
Кстати, не обязательно только детей и внуков. Женщин тоже можно любить на старости лет. Есть примеры. Есть даже близкие примеры, но об этом я сейчас не буду. Жена мой ЖЖ читает.
Но возмездие наступает всегда. И возмездие для поколения Губина и социальной группы Губина – тоже наступит.
Я не пророк, предрекать не стану. Но может случиться тоже не очень красивая старость. Увы.
Хотя более богатая, наверное.
И призыв Губина – не станем ТАКИМИ – зряшный. Он ТАКИМ не станет. Он станет ДРУГИМ. Но тоже стариком. Тогда как стариком вовсе нет необходимости становиться.
Книжная выставка
14 июня
Ездили в Ледовый дворец на книжную выставку.
Настроение, конечно, испортилось. Причин несколько.
Во-первых, воочию убедился, что я как издатель деградирую. Мы почти всегда в этих выставках участвовали. Но в этом году потеряли время в связи с поездкой в Швецию, а самое главное – банально нет денег.
Во-вторых, понял, как отстаю со своими домашними играми в print-on-demand. Этот метод надо было развивать коммерчески, вкладывать деньги, которых опять же нет. А так – улучшенный вариант самиздата. Хотя книжки иногда выходят хорошие, авторов таких ни у кого нет… И так далее.
В-третьих, как раз об авторах, коих ни у кого нет. Их растаскивают, потому что мы, открыв их, выпустив первые книги, дальше не можем их печатать большими тиражами, мощности не хватает. Их подхватывает Фрай и составляет из них антологии, сегодня одну купили. «Инородные сказки». Еще раз сегодня убедился, что зря Горчев, Пронин и Букша вышли в серии «Из книг Фрая». Коммерческого успеха это так и не принесло. А осадок остался, как в том анекдоте. Впрочем, виноват сам.
В-четвертых, самое главное, книги, якобы изданные нами совместно с Амфорой (серия поэзии), на ярмарке не представлены вообще. На стенде Амфоры их нет. Обидно. И опять же – не сумел поймать директора Седова и договориться, хотя пытался несколько раз. А им самим это по барабану.
В-пятых, остатки моих книг прозы, издания 2000–2001 годов, уценили, они там продаются по смешной цене, уже старые типа. И даже то, что на моих глазах несколько было куплено, – не утешает. Хотя… Какая разница – сколько стоит твоя книга? Ни лучше, ни хуже она не станет. Зато неуцененная «Фигня» распродана.
Из покупок: по наводке Караулова купил Сигизмунда Кржижановского три тома. Стал листать, чтобы узнать, в чьем переводе, убедился, к своему стыду, что писатель русский. Не слышал никогда.
Видел книгу стоимостью в 7500 $. Это не опечатка. С роскошью издания может соперничать лишь его бесполезность. «Летопись Санкт-Петербурга». Формат 50×70 см, 360 стр. Вес 30 кг. Кожа. Мех. Бриллианты. Тираж 100 экз.
Поубывав бы.
Впрочем, книги стоимостью по 2500 баксов вполне хороши. Авторские работы художников. Тиражи по 25 экз. Хороши – не то слово. Искусство в чистом виде.
По радио зазывали на выступление писателя Головачева. С плакатов улыбались Маринина и Донцова. Маринина – «народный писатель», а Донцова – «самый ироничный писатель». Далее по Хармсу.
Короче, жизнь не удалась.
Сегодня мои пять копеек о евреях
21 июня
Интересно, есть ли рассказ о том, как жил да был один человек, красивый из себя и весь русский до последнего писка. И мама у него была русская, и папа, и дедушка с бабушкой, и родом он был из городка с таким русским именем, что хоть ставь его на стол вместо каравая, и читал он Пушкина и Есенина, и писал он статьи в газету «Послезавтра утром», и был видным теоретиком поднимающего голову, а то и все три, русского национализма.
И конечно, он не любил евреев, потому что за что ж их любить. Неприятные они. Но не любил не тем животным бытовым антисемитизмом, который давно осужден, а ненавидел чисто идейно как антитезу своей этнической незамутненной русскости. А заодно с евреями и полукровок всех мастей – от узбекоармян до франкомасонов.
Конечно, он проверил все церковные записи до двадцать второго колена, и по всем выходило, что в его роду русский на русском сидит и русским погоняет. И на этом основании он судил, что есть русское, а что нет, и выводил строгий завет чистоты расы.
Схоронил он отца, стал сам отцом этнически чистых детей и наставил их на путь истинно русского национализма. Пока не пришло время помирать его матушке. Призвала она его к своему одру и сказала:
– Сын мой. Не могу унести в могилу эту тайну. Отец твой – не отец тебе.
– А кто же мой отец? – спросил он побелевшими губами.
– Был у нас в городке Моня-провизор. Любила я его. Вот он отец тебе.
– Ты обманываешь меня! – вскричал он. – Я похож на отца!
– Таки зачем мне врать? – сказала его старая умирающая русская мать. – А на кого похож – у Бога спроси.
И умерла.
Так вот, я спрашиваю, такой рассказ написан?
Упрямство
21 июня
А природа стоит на своем. Мне даже начинает нравиться ее упрямство. Раньше-то ветреной такой была, а сейчас завидное постоянство: холодно и дождь.
Я ее начинаю уважать как личность.
Капитуляция
30 июня
Я никогда не был знаком с Владимиром Ильичом Лениным.
В школе я читал очерк Горького о нем, поэму Маяковского и что-то еще. Из всего этого материала я вынес убеждение, что Ленин был блестящий полемист, увлеченный своей революцией человек. И везде – на партсъезде, в ресторане, в сортире – Владимир Ильич, завидев какого-нибудь знакомого, хватал его за пуговицу и кричал:
