Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.
Потом показали два документальных фильма Сокурова, которые мне понравились больше «Скорбного бесчуствия», а уже после вечера мы прошлись с ним по Каменноостровскому проспекту, нам было по пути, и, помнится, поговорили вполне по-человечески. Во всяком случае, маска трагика сошла с сокуровского лица, и он предстал более живым и простым.
Больше мы с ним не встречались. Фильмы его я совершенно не понимаю.
Кровожадное
4 июня
Лишние эпитеты (а эпитеты почти всегда – лишние) надо не просто выбрасывать, а скручивать жгутиком и ввинчивать в жопу эпитетолюба на манер иголочки с зубчиками, что вводят в зубной канал для извлечения нерва, а потом тянуть, чтобы любитель изящного стиля ощутил всю полноту впечатления от перегруженного эпитетами текста.
LJ-party. В чужом пиру похмелье
9 июня
Короче, я туда пошел. Точнее, поехал с женой на машине, чтобы снять проблему с выпивкой.
Я подрулил к подворотне напротив Мариинского дворца. Рядом стояла толпа жж-юзеров. Знакомых лиц не было. На всякий случай я приветствовал их:
– Здравствуйте, товарищи!
– Здра-жла-тварищ-генерал! – бодро отвечали они, взяв под козырек.
Пока все развивалось нормально. Ветеран революции приехал в гости к пионэрам.
Старый генерал приветствует новобранцев.
Все модели годились.
На входе всех обыскивал милиционер. Это мне резко не понравилось. Будто мы в каком-то Израиле, понимаешь.
– Расстегните куртку! – грубо скомандовал он.
Был бы на мне пояс шахида, я бы взорвал, ей-богу. Мент ощупал меня миноискателем и пропустил. Жену заставили открыть сумочку. Наркотиков и презервативов не обнаружили.
Этажом выше мне скомандовали:
– Раздевайтесь!
А куртка у меня совсем не типа уличной, а типа пиджака. Я поэтому огрызнулся:
– Это пиджак! – и прошел вверх.
Спустили собак, лай, вой, сирены. Убежал.
На самом верхнем этаже, в коридоре, в полу два застекленных окна. Сквозь них видны люди, стоящие у подъезда клуба. То есть метрах в пятнадцати внизу. Стекло, вероятно, прочное, но проверять его прочность своим весом я не стал.
Клуб «Порт» оформлен деталями затонувших кораблей. Их достали со дна моря, вычистили, покрасили и сделали из них столы, стойки, перегородки и разную непонятную фигню. В барах продают только выпивку, пожрать нечего. Зал со сценой совершенно пуст, этакое полутемное постсоветское пространство, где вскоре стали колбаситься жж-юзеры.
Народу было больше, чем я мог предположить, а знакомых лиц – меньше. Встретился Мирза, с которым мы сразу выпили текилы, поскольку я был за рулем.
Вскоре народ просочился в зал, впрочем, не заполнив его и на четверть, на сцене возникла группа и…
Последний раз я такой звук слышал в рок-клубе на Рубинштейна двадцать лет назад. То есть очень громко и при этом – совершеннейшая каша. Ни одного слова не разобрать. Что к лучшему, если вдуматься.
Но этим были сразу и навсегда пресечены все попытки общения.
Конечно, можно было найти небольшое помещение за баром, уставленном железками. Там было чуть потише. Но все железки были прочно заняты, народ там выпивал уже серьезно и вдумчиво.
Я взял пива, поскольку был все за тем же рулем, и стоял с бокалом в руках посреди зала. Иногда ко мне подходил кто-нибудь, тыкал в меня пальцем и орал на ухо:
– Массолит?
– Ага! – орал я.
И мы, довольные друг другом, расставались.
Тут прибежала красотка Вейманн в кожаном платье и продала меня телевидению, которому я быстро и ловко дал интервью в отдаленном коридоре. Похоже, это становится моей профессией – давать интервью про ЖЖ.
Кое-как удалось переждать первые две чумовые группы. Деловито бегали туда-сюда обалденные девушки, обитательницы чужих френд-лент. Ни на одной не было написано ника, что мешало познакомиться. Я был в полном игноре. Тогда я поднял над головой плакат с номером своей аськи, который у меня похож на номер телефона – 319–21–68, – но никто так ко мне и не постучал.
И я пошел наверх, к жене, к Мирзе, к пиву…
Журналист Губин и его статья
14 июня
Губина я знаю давно, с тех пор, как он приехал в Питер из Иванова и действительно какой-то период ночевал в «Авроре» на диване в кабинете главного редактора. Поскольку в соседней комнате я раза три в неделю ваял свои «Записки рок-дилетанта», получал со всей страны кассеты и бобины, то немудрено, что мы были в курсе дел друг друга.
Потом он как-то вошел в нашу банную компанию, о которой я уже рассказывал, и был там самым младшим. Мы над ним частенько издевались, и не всегда безобидно, поскольку Димочка, как многие self-made-man'ы из провинции, как-то очень уж стремился в верхи, коллекционируя важные знакомства и связи, потом появились деньги, он всегда был в курсе валютных изменений, престижность его чрезвычайно волновала, и мы над этим иронизировали.
Он огрызался, но в общем это можно было счесть дружеской пикировкой.
Звали мы его Губини.
Где-то лет шесть-семь назад, когда я был неофитом Интернета, Губин, делавший в то время на радио какую-то передачу, пригласил меня в эфир, чтобы «поговорить об Интернете». Я согласился. Однако за день до передачи он позвонил и попросил меня подготовить ответ на один вопрос, который и задал.
Я спросил: а почему один?
– Ну я вам задам его, и вы быстро ответите. У вас всего десять секунд будет, – объяснил Губини.
То есть мне нужно было специально ехать в студию, чтобы в течение 10 секунд обеспечить Губини нужным ответом на вопрос.
Естественно, Губини был в грубой форме послан нахуй, после чего несколько лет мы не общались.
Последний раз видел его недавно на похоронах Александра Матвеевича Шарымова. Губини приехал из Москвы. Мы немного поговорили, о том эпизоде не вспоминали.
Как видите, я достаточно трезво отношусь к Губину.
И тем не менее его статья не раздражила меня, со многими вещами я согласен.
Губин – пижон, это часто мешает ему. Журналист он способный, писать умеет. Но вот ведь нужно ввернуть, что ему ничего не стоит отвезти теще сотню баксов за навоз. Он вворачивает. Конечно, он эту свою тещу готов с этим навозом смешать, хотя и говорит, как он ее любит. И безумной любви ко всем старикам у него тоже нет, думаю.
И все же он во многом прав, да простят меня все обидевшиеся за стариков.
Ему не нужно бы противопоставлять МЫ и ОНИ. Всякое обобщение хромает. И МЫ не красавцы, и ОНИ не ангелы. Но возраст никогда не был тем главным признаком, который отделял злых от добрых, дураков от умных и богатых от бедных.
Он отделял только физически крепких от немощных. Да и то не всегда.
И тем не менее, есть такие «старики», о которых пишет Губин, мы с ними сталкиваемся каждый день. Они способны отравить жизнь любому, они лезут во все дыры, они полны злобы на все, они ходят по улицам и бормочут, бормочут свои проклятия, а собаки лают на них.
