Дэвид Маккаллоу - Братья Райт. Люди, которые научили мир летать
Братья понимали, что работа, которой им предстояло здесь заниматься, скорее всего, станет финальным этапом реализации их замысла. Здесь они должны были научиться куда большему, чем в Китти Хок. Им нужно было овладеть искусством безопасного взлета, научиться делать виражи и поворачивать на машине, оснащенной мотором с винтом, а также садиться. Поэтому, настаивал Уилбур, им необходимо было научиться приспосабливаться к обстоятельствам.
Ограниченность пространства тем более требовала умения совершать управляемые повороты. Если из-за междугородней трамвайной линии предполагалось постоянное присутствие зрителей, то она же предоставляла возможность ездить из города и обратно в город – поездка занимала 40 минут и стоила пять центов. Остановка под названием «Симмс стэйшн» была удобно расположена прямо на краю поля. Братья изучили график движения трамваев, поэтому могли просто планировать полеты на то время, когда никто не будет проезжать мимо.
Пастбище принадлежало Торренсу Хаффману, президенту дейтонского банка «Форт нэшнл бэнк», с которым Райты были знакомы. Когда они обратились к нему с вопросом, можно ли арендовать пастбище для своих целей, тот сказал, что платить за аренду не нужно, если перед полетами они будут выгонять коров и лошадей за изгородь. Хаффман хорошо относился к братьям, но принадлежал к большинству, мало верившему в их проект. «Они глупцы», – сказал он фермеру, работавшему на соседнем поле.
Между тем в каждую свободную минуту братья распиливали и строгали доски для ребер жесткости и нервюр новой машины и вместе с Чарли Тэйлором работали над двигателем.
Их племянник Милтон, который мальчиком часто околачивался поблизости братьев, однажды скажет: «В их велосипедной мастерской и в их доме вершилась история, но она была так скрыта за кажущейся обыденностью, что я понял это только через много лет».
Весной 1904 года Уилбура и Орвилла часто можно было увидеть на поле в Хаффман-Прейри, где они косили траву или выравнивали лопатами сделанные сурками холмики земли. Когда пришло время строить ангар для сборки и хранения нового аппарата, они расположили его как можно дальше от трамвайной остановки.
Перед первым испытательным полетом братья пригласили на пастбище друзей и соседей, чтобы никто не говорил, что они ведут себя слишком скрытно. Присутствие прессы также приветствовалось, но при условии, что никто не будет фотографировать. Причины опасений братьев заключались в том, что фотографии могли быть использованы для изучения разработанных ими приборов и механизмов управления, которые отличали их машину от летательных аппаратов, построенных другими.
В понедельник 23 мая, несмотря на прошедший рано утром дождь, у Хаффман-Прейри собралось без малого полсотни зрителей. Присутствовали епископ Райт, Кэтрин, Лорин и вся семья, а также больше десятка репортеров. Однако ветер был слишком слабым, и испытательный полет пришлось отложить. Независимо от наличия мотора сила ветра все еще оставалась важным фактором.
В среду, когда зрители собрались снова, дождь заставил братьев вновь отложить испытания. На следующее утро, 26 мая, опять шел дождь. Но когда он ненадолго прекратился, братья решили «стартовать». Место пилота занял Орвилл. «Флайер II» поднялся всего на два с половиной метра и через несколько секунд после взлета сел. Что-то случилось с мотором.
Такая премьера едва ли могла вызвать восхищение или заставить замолчать сомневающихся. Репортеры, пытавшиеся рассказать хоть что-нибудь интересное, либо хвалили прочность машины, либо свободно обращались с фактами, например писали, что машина пролетела по воздуху 23 метра. Епископ Райт, наверняка наблюдавший за испытанием с куда большим волнением и интересом, чем другие присутствовавшие, отметил в своем дневнике, что Орвилл пролетел 25 футов (7,6 метра).
Позже некоторые будут утверждать, что неудача этого дня была специально подстроена, чтобы вызвать дополнительный интерес публики и прессы. Но это представляется абсурдом, если принять во внимание характер братьев и тот факт, что в течение последующих трех месяцев у них почти ничего не получалось.
10 июня машина упала из-за ошибок пилотирования. В другой день во время посадки был сильно поврежден хвост. 2 августа Уилбур сделал запись о своем полете: «Во время старта сломался рычаг управления хвостом». На следующий день «запутались тросы», соединявшие хвост с рычагом управления. 5 августа Орвилл «врезался в землю при взлете». 8 августа Уилбур во время отрыва от «взлетной полосы» задел крылом землю. Через два дня был разбит руль высоты и сломан винт. Создавалось впечатление, что они, как выразился Уилбур, «немного утратили» навык полетов.
«В этих многочисленных испытаниях не было ничего захватывающего, – вспоминал учитель естествознания Вертнер, предложивший братьям помощь в работе с „их большой белой птицей“, как он называл их новую машину, – но Уилбур не терял способности ободряюще шутить после очередной поломки упрямого мотора или чего-нибудь еще… Их настойчивость, их вера в конечный успех, их уважение друг к другу можно было бы счесть удивительными, но они были из хорошей семьи и хорошо воспитаны. Свои полеты они всегда совершали по очереди, и после каждого испытания оба изобретателя обсуждали его друг с другом наедине и всегда вырабатывали новые идеи. Они постепенно и неуклонно приближали момент, когда будет возможен длительный полет, потому что машина, способная самостоятельно продержаться в воздухе две минуты, возможно, сможет находиться там и час, если все пойдет, как намечалось».
Наконец, 13 августа, к их крайнему удивлению, Уилбур пролетел больше 300 метров, что было намного больше, чем во время всех их полетов в Китти Хок, и в пять раз дальше, чем они до сих пор смогли пролететь в Хаффман-Прейри.
«Слышали, чем они там занимаются?» – говорили люди в городе. «Да», – обычно звучало в ответ, и разговор переходил на другие темы. Мало кто проявлял интерес к этой теме и к двум братьям, которым предстояло стать величайшими героями Дейтона на все времена. Даже те, кто сидел в вагонах междугороднего трамвая, казалось, не обращали никакого внимания на то, что видели, проезжая мимо, и на самих братьев, которые ехали на свое летное поле или возвращались в город в том же вагоне, мало чем отличаясь от остальных пассажиров.
Исключение составлял Лютер Берд, главный редактор «Дейтон джорнал», который ездил на трамвае как раз до «Симмс стэйшн», так как периодически вел занятия в расположенной неподалеку школе. «Я дружески беседовал с ними и всегда был вежлив, – вспоминал потом Берд, – потому что отчасти сочувствовал им. Они казались доброжелательными и скромными молодыми людьми, но при этом, пренебрегая своим бизнесом, тратили свое время на эту глупую летающую машину».
Больше того, они рисковали своими жизнями и знали об этом. Во время полета 24 августа машина, которой управлял Орвилл, была подхвачена неожиданным порывом ветра и врезалась в землю на скорости 48 километров в час. И хотя обошлось без переломов, Орвилл получил такие ушибы и синяки, что не мог летать в течение месяца.
Там, где для экспериментов с «аэродромом» Сэмюелу Лэнгли требовался хоть какой-нибудь ветер, Райты нуждались в сильном ветре. Чтобы обходиться в Хаффман-Прейри без того, что в избытке имелось в Китти Хок, требовалось придумать, как, по выражению Уилбура, «обрести независимость от ветра». Решение должно было быть одновременно простым и дешевым, и, как обычно, они нашли его.
Братья сконструировали и построили собственную «пусковую установку» – катапульту, приводившуюся в действие силой тяжести. Она представляла собой башню высотой шесть метров, сделанную из четырех деревянных шестов и формой напоминавшую буровую вышку. На ее вершине на пропущенном через блок тросе висели металлические гири общей массой 726 килограммов. Остальная часть троса шла от основания башни к блоку на краю направляющей, а затем к еще одному блоку. Далее трос проходил назад к точке старта, где был закреплен на носу «Флайера», установленного на рельсах на большой велосипедной втулке.
С помощью упряжки лошадей братья затащили гири на верхнюю точку башни. Когда все будет готово, пилот отпустит трос, гири упадут, машина начнет быстро двигаться к краю направляющей и затем взлетит в воздух на скорости, намного превышающей ту, которая достигалась при попытке взлета только с помощью мотора.
7 сентября, при почти полном отсутствии ветра, Уилбур впервые испытал новую катапульту, стартовав с помощью гирь массой всего 90,7 килограмма. К концу дня, добавив еще 181 килограмм, он смог взлететь без проблем и пролетел большее расстояние, чем когда-либо прежде. А через восемь дней, 15 сентября, он не только пролетел целых 800 метров, но и впервые сумел совершить разворот, что было огромным достижением.
Ни один репортер не потрудился приехать, чтобы взглянуть на это. Публика тоже не проявляла большого интереса. Казалось, что, за небольшим исключением, он отсутствовал вовсе. Никого не волновали чудеса, происходившие в окрестностях Дейтона, никто не испытывал ни малейшего любопытства по этому поводу.
