Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
– Поморцы отказали, сказали: «Оне не нашего собора». Но не беспокойтеся, ишо есть куда обратиться, позвони попозже.
Звоню Коле в Новосибирск, он ответил ласково и спросил:
– В сколь будете в Новосибирске?
– В часа три дня прибудет.
– Ну хорошо, я подойду. – Я указал наш вагон. Значит, с Коляй встреча состоится.
Перед Новосибирском звоню Соломонии, она хорошую новость рассказала:
– Данила, не беспокойся, для вас всё устроилось, отец Пётр вас с удовольствием примет, мы вас встретим и довезём до храма.
– Матушка Соломония, спаси Христос!
– Да что ты, Бог с тобой, мы обязаны помогать друг другу.
– Да, вы правы, ну, всё равно спаси Христос, куды мы бы без вас?
– Но ладно, не беспокойтесь.
Ну вот, слава Богу, есть где остановиться.
В Новосибирске поезд стал, я слез, смотрю: парень стоит улыбается, пакет доржит, я подхожу:
– Коля?
– Да. А вы дядя Данил?
– Да, я самый и есть Данила.
– Ну, привет, дядя.
– Привет, Коля. Ну, Коля, к делу. Я Шуре предлагал партнёрство по магазинам, как администрацию, хоть зарплата, хоть с процента. Ну вот, мама твоя тебя рекомендовала. Ежлив сможете показать, что вы сумеете руководить магазинами, тогда будем вести до́говор сурьёзный.
– А каки́ магазины?
– Да пока овощи, фрукты, а дальше продукты, мясо, рыба, да всё что хошь.
– Да, интересно.
– Ну вот, оформи загрань паспорт, я пошлю тебе билет, будешь получать зарплату тысяча долларов на всем готовым. Ежлив понравится, будем семью доставать и вести до́говор сурьёзной, а нет – ты ничего не теряшь, вернёшься с деньгями и разну[511] культуру посмотришь.
– Хорошо, я со дня буду оформлять загрань паспорт.
– Вот и хорошо. Ну, пока, поезд уже отходит. – На етим мы расстались.
Едем дальше. Что делать? Виза кончается, деняг нету. Неужели придётся идти в американскоя посольство и жалобиться, что нас кинули? Ведь из-за меня чуть не получилось массовоя переселение, а ето политическоя дело. Но нет, ето нельзя делать, пускай что будет, то и будь, как-то будем сами выбираться отсуда.
Господи, помоги нам, грешным и недостойным, Пресвятая Владычица Богородица, помоги и сохрани нас, непотребных и окаянных рабов своих, святителю Христов Нико́лае, скорый помощник, тёплый заступник и молебник ко Спасу о душах наших, помоги и сохрани в беде сущих и наставь на истинный путь.
Марфа спрашивает:
– Что с тобой?
– Маша, молись Богу. У меня виза на исходе, что вы будете делать без меня?
– А чё, мы одне останемся?
– Да, выходит так.
– Нет, мы без тебя не останемся.
– Но, Марфа, ты пойми, чиновники так и сделают, чтобы мы погрязли здесь, с Неонилой ето же было, три раза́ билеты теряли.
– А как тогда же мы?
– Дак вот почему прошу, что молитеся Богу, одна надежда.
Марфа в панику.
– Маша, пойми, паника не поможет, проси Бога, Пресвятую Богородицу и всем святым, хто тебе больше надёжда.
– Да, ето так.
А дальше ехали – все повешали свой нос.
Вот проехали Урал, настала Европейская часть, были разные остановки, я их и не видал, у меня мысли совсем в другим месте. Марфа часто водила детей в туалет, и однажды подходит ко мне и говорит:
– Данила, здесь едет одна верующая никониянка, я с ней разговаривала, она много чего добра́ рассказывает и даже помянула: придёт время, многи из никониянов перейдут к старообрядсам.
– Да, ето чу́дно, а где она?
– Да вон посзади нас. Я ей сказала: «Тебе надо с моим мужам побеседовать, он именно етим занимается», она заинтересовалась.
Я встал, подошёл к ней, поздоровался с ней, она взаимно поздоровалась. Вижу женчину лет шестьдесят, одета по-скромному, длинноя платья, платок повязанный – сразу видать, верующа. Я спросил:
– Можно с вами побеседовать?
– Да, конечно, я чичас подойду.
Права, у ней здесь это невозможно, тут така́ компания весёла, что наш разговор едва ли получится.
– Хорошо, я жду.
Через немного время она приходит, мы её усадили, и пошёл разный разговор. Да, она верующа и очень религиозна, но мня поразила следующа новость, которую я всегда так и понимал. Никониянская церковь тайно разделёна надвоя. Одна – ето забота восстановить добрый закон, государьству помогчи, всех согласияв староверческих восстановить и объединить, признают как истинный корень староверов. А другая сторона – ето глобализация, ето тайная сила чёрная, тут не Бог, а сам сатана действует: объединить все религии в одну непонятною глобальною кучу, но само главно – покорённу на все ихни вкусы. Однем словом, человек должен быть как робот, во всем покорный. Весь чин церьковный – шпионы да кровоядсы, служут етой тайной силе, у них веры в Бога ноль, наоборот, всё против Бога. Вот поетому настанет тот день, и могут многи к староверам перейти.
– Да, етому можно поверить. Но знай, етого не допустют. Тайная сила, во-первых, староверов всех уништожит, оне хорошо знают, что староверы всю правду знают, и оне им мешают.
Ету женчину звать Людмила Петровна. Она удивилась, что всё ето я знаю, и стала рассказывать, что у ней есть ДВД, где все ети тайны засняты.
– А копии у вас нету?
– Да, я постараюсь передать вам в Москве, там вы всё увидите: все прививки, аборты, торговля органов, разврат и что делает тайная сила.
– Да, интересно увидеть.
У нас с ней много было разговору, и я всё ей рассказал, все наши мытарства, и в какой ситуации мы чичас находимся, и срок визы. Она погоревала с нами, достала мобильный и давай звонить:
– Алё, Игорь? Прости, но ситуация заставляет. Да вот со мной едут большая семья с Сибири, староверы, оне переселенсы с Уругваю, здесь оне потерпели большие неудачи, сам знаешь, как здесь всё работает. Да, Игорь, у них деняг нету уехать обратно, помоги ради Бога, я тебе потом позвоню и всё расскажу. Да-да, я передам ваш телефон. Хорошо, в Москве позвонют. Ну ладно, спаси Господи, Игорь, пока. Данила Терентьевич, записывай телефон. – Я записал. – Приедете в Москву, позвоните Игорю, он вам поможет в деньгах.
Я был поражённой такому повороту и не знал, что и говорить и как благодарить. Конечно, как мог, так и отблагодарил за такую благодетель. Мы ехали дальше, беседовали о разных темах, но у меня с ума не сходило: вот что значит искренняя молитва от всёй души. Я стал благодарить Господа Вседержителя, Пресвятую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, святителя Христова Нико́лае, всю небесную силу аньгеляв и архангелов, херовимах и серафимов и всех святых. Ето было и радостно, и страшно, и неудобно, и безвыходно. Вот Господь опять выручил, слава Тебе, Господи Пресвятый, ишо не бывало, чтобы ты, Господи, бросил нас в трудною минуту.
8
23 августа мы прибыли в Москву в 17:00 часов. Нас уже ждали матушка Соломония, отец Пётр и два прихожанина на двух машин. Книги и иконы сгрузили на нанятую машину грузина, водитель угодил добрый, я с нём отправился в храм по адресу, и уже тёмно мы заехали в ограду храма[512]. Всё разгрузили, зашли в храм, познакомились со всеми. Отец Пётр угодил добрый священник. Я стал спрашивать:
– А какого вы согласия?
Мне ответили:
– Единоверческия.
– Но у вас вроде священство?
– Да.
– А кака́ разница белокриницкия от вас?
– Да никакой. У нас благословение идёт от никониян, и у них то же самоя.
– А почему вы не вместе?
– Ну, оне нас не признают.
– Но ето же гордость.
– А по-разному[513] не назовёшь.
За таку́ откровенность отец Пётр мне понравился.
Я Марфу с малыми детями отправил к Свете в Калугу, наутро побежал узнать билеты: всем улететь стаёт триста шестьдесят тысяч рублей. Я позвонил Игорю и рассказал кратко про нашу ситуацию и попросил у него четыреста тысяч рублей. Он сказал:
– Данила, укажи адрес, где остановились. – Я указал: на Таганке в единоверческим храме. – Хорошо, я вечером подойду.
Людмила Петровна про него рассказала следующу историю. У Игоря были сын и дочь, оне в школе учились. Однажды в школе дети играли в ограде, там были чижёлые ворота, как ето было, не знаю, но сын Игоря очутился – в руках держал вороты и всем кричал: «Уходите, а то убьёт!» Все отбежали, но вороты его сдавили и задавили, он геройски всех друзьей спас, собой пожертвовал. Игорь был неверующим, но Господь его призвал, и он обратился в храм к доброму наставнику. Наставник наставил его на путь, Игорь чичас стал хорошим верующим и милостливым по силе своей.
Вечером он пришёл, познакомились, пообчались, он передал мне пакет и сказал:
– Помолитесь Богу.
Я поблагодарил, но отказал и сказал:
– При первый возможности вернём.
– Нет, лучше поверните их нуждающимся.
– Хорошо, ето можно.
Игорь Леонидович оказался юристом. Но ето лицо замечательно: кроткий, спокойный, добрый и милостливый. Я понял: в нём вижу настоящаго християнина. Он часто поминает Бога и оговаривается, что много нагрешил, а ето очень важно, когда человек помнит свои грехи. Я попросил его о ходатайстве визы, Игорь Леонидович пообещал поузнавать. На другой день звонит:
