Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
– Нет, лучше поверните их нуждающимся.
– Хорошо, ето можно.
Игорь Леонидович оказался юристом. Но ето лицо замечательно: кроткий, спокойный, добрый и милостливый. Я понял: в нём вижу настоящаго християнина. Он часто поминает Бога и оговаривается, что много нагрешил, а ето очень важно, когда человек помнит свои грехи. Я попросил его о ходатайстве визы, Игорь Леонидович пообещал поузнавать. На другой день звонит:
– Данила, храм пообещал о визе.
– Ну слава Богу.
– Завтре утром будь готов, я заеду за тобой.
– Хорошо, жду.
Тут мы отправились к консулу уругвайскому, потому что здесь законы раком сделаны: у Георгия с Еленой родилась дочь в Приморье, но её не приписывают, потому что инострансы. Действительно тупыя: раз у вас матери бляди – и у вас мозги такие же, в порядошных страна́х где родился, туда и принадлежишь. Мы консулу всё ето объяснили, оне с удовольствиям пошли навстречу. Как Елена уругвайкя, дочь приписали на её паспорт. Но мне странно показалось: секретарша у них русская пожилая женчина, странно она ведёт – против всех оформлениях, Неонила ето же рассказывает. Значит, шпион МИДа. Я все переговоры старался вести прямо с консулом, и на ето секретарша злилась, её звать Зоя Петровна, а консул была женчина лет шестьдесят, звать Нина Бусини, она приняла как родная мать и сказала:
– Мы своих никогда не бросим, не забывайте никогда. Таких стран в мире всего две, ето Уругвай и Швейцария.
На следующай день утром подъехал Игорь Леонидович, и мы с нём отправились в Подмосковья. Приезжаем, ето храм в реставрации, мы зашли, нас встретил батюшка – хорошо закормленный, хоть чичас коли на колбасу. Игорь сказал, хто я, он посидел-помялся и сказал:
– Игорь, мы уже обращались в УФМС России, но ничто не можем сделать, закон есть закон.
Я с первого згляду ему не понравился, ето чувствуется, и етот батюшка увёл Игоря, а мне сказал: «Подожди здесь». Ого, ето неспроста. Промедлили оне два часа, у меня предчувствия нехоро́ша, вышли, попрощались, и мы поехали обратно. Игорь задал вопрос:
– Данила, а почему бы вам не соединиться к нам в храм?
Ну вот, поехало, предчувствия совершилась.
– Игорь Леонидович, а на каких основаниях?
– Как на каких, просто подошли, и всё.
– Милый Игорь, всё провалили. Коммуна, весь развал и разврат – ето именно из-за никониян получилось, толькя в историю заглянуть, и всё.
– Не понял.
– Игорь, вы сами сказали, толькя что крещёны. Ето хорошо, но а дальше ничего не знаете. Дай время, я тебе открою книги, и посмотри сам, а нет – найти в библиотеках и прочитай: «Альфа и Омега», Никон Черногорский, Ефрем Сирин, Кирил Иеросалимский, Иоанн Златоуст, Толкова Евангелия, Толковый Апостол, – вот тогда поймёшь.
– А кака́ разница, Данила?
– Да разница в тем, что при расколе ввели ересь католиков, протестантов, лютеран, а в Святым Писании чётко сказано: «Одно слово аще прибавишь или убавишь, да будешь проклят». Вот как легко, Игорь. – Игорь больше не стал никаких вопросов задавать.
Доехали до храма, я ишо раз поблагодарил его за всю помощь.
Звоню Корпачёву Александру Викторовичу в Красноярск и объясняю, что визу не могу продлить, он пообещал позвонить знакомому генералу по службе и сообчил, что: «Абрикосов бесится, вас ищет».
Я позвонил Москвину Виктору Александровичу и тоже рассказал про визу, он тоже сказал: «Постараюсь узнать, в чём дело».
Но мне не сидится, я попросил отца Петра, чтобы сходить снова на Покровку 42. Сходили, но мне полный отказ, даже разговаривать не хочут. Что делать? Вызвал Марфу и сказал:
– У меня виза кончается, я должен покинуть страну в понедельник, приезжай. – Она на другой день приехала.
Звонит Москвин Виктор Александрович: «Данила, визу тебе не хочут продлевать». Ну, всё просто: отомстили, персона нон грата, уматывай как хошь. Но что интересно. Приходит какой-то чиновник и снова убеждает:
– Останьтесь, что вам бежать за границу, мы вам земли дадим сколь хочете, скот, технику, дома построим, мы знаем, вас обидели, – снова ета песня.
– Чичас некогды, нам надо отнести бумаги к консулу уругвайскому.
Я звоню матушке Соломонии и говорю ей:
– Соломония, пожалуйста, скажите им, пускай больше нам не надоедают, нас теперь нихто канатом не остановит.
– Хорошо, скажу. Данила, с вами хочут познакомиться старообрядцы здешны.
– Ну что, давай.
– Хорошо, я им сообчу.
Вечером пришли три женчины: Таня Геннадьевна Голованова, мать поморка, отец никониянин; Зина Савиновна Дерягина, нашего согласия; и Анна – Белокрыническая иерархия. Оне всё узнали о нас и погоревали с нами. Анна пригласила в храм на воскресенье, а Таня Геннадьевна пригласила на ужин в воскресенья.
– Но завтра суббота – на Красной площади, у кремлёвских вратах, сам Преосвященнейший Кирилл-патриярх будет освящать икону, вот хочем вас пригласить[514].
– А когда ето будет?
– Да завтра во второй половине дня.
– Ну хорошо, мы согласны.
Я утром в субботу пошёл в авиякомпанию, показал визу и билет, оне проверили, сменили мне билет, за ето взяли 1500 рублей, ну, слава Богу, что недорого. Дали именно 30 августа – значит, семья остаётся, им билеты толькя через три недели, раньше не было. Я всех стал просить, чтобы помогчи им вылететь, многие посулились.
Во второй половине дня подошла машина, нас забрала, и мы отправились на Красную площадь. Шёл дождь. Не доехали до Кремля, за пятьсот метров нас остановили, а там пешком. Дождь усилился, вход толькя по приглашению, тут появились и приглашение. А дальше всё народ, битком набито, нигде не пройдёшь, все под зонтиком. Да, ето сторона и голос никониян и болельшики за Путина.
В 16:00 часов вышли из Кремля пресидент Медведев и охрана и сам Кириллейший со своёй свитой. Да, было проздравление, день события, благодарение народу, но и кажение иконы. Ето, конечно, в телевидере выглядело бы красивше, а тут стоим, как бараны, мо́кры, пияр делаем бесо́вским слугам – за ето мне надо нести покаяние и правило, что был на сонмище. С точки зрения ето смех: из какой-то дырки вылезли толстые жуки, своими крылышками помахали и скрылись снова в дырку, а народ воистинно бараны, показали им сено гнилое, и оне от радости: «Бее, бее, бее!» Простите, но ето так выглядит. А вот хотите, было бы иное, ежлив показали бы от чистоты души непорочной. Шёл бы Патриярх со своим синклитом, со слезами, мо́кры, гря́зны, в посте и молитве, а за ними пресидент со своей дружиной и подражали бы Патриярху, а сзади и народ шёл бы в радости и слезах умильно. Так бы показал святой Владимир равноапостольный, крестивший Русскую землю, Александр Невский, Димитрий Донской. В те времена и духовный чин был подобный ангелам, не смотрели на земное, но толькя на духовное, народ, видя правду, шли за ними во огнь и воду.
Простите, что так оскорбил, но любой бы верующий истинный християнин так бы оценил, не говоря и о показанье тех времён святителей. Прошу мале́нькя задуматься: почему добра не ждать? А потому что правда ушла на небо, а лжа покрыла землю. Простите, я не указываю на однех никониян, но ето и задеёт и наших староверах. В етой книге всё описано, я сам тоже нигде не прав, за мою гордость Господь дал мне такую путь жизни, и я благодарю Господа, что мой характер весь изломанный, ето на пользу всему роду человеческому на земли. После такой жизни мне всех жалко стало, но на несправедливость – не могу и слушать, а глядеть тем паче, поетому так и выражаюсь, за ето простите.
Все расходются, Таня Геннадьевна мня хочет познакомить с директором Фонда Андрея Первозванного, его звать Сергей Евгеньевич Щеблыгин. Звонит ему:
– Где ты? Ну хорошо, идём к тебе.
– Данила Терентьевич, ето хорошае и доброя лицо, он имеет большую силу. Вон он, давай подойдём.
Мы подошли к нему. Да, с бородой, енергичный мужчина моих лет. Таня Геннадьевна представляет меня:
– Вот ето Данила Терентьевич, у которого одиннадцать детей и пятнадцать внучат, про которого я вам рассказывала.
– О да, привет, Данила Терентьевич, я очень рад познакомиться с чисто русским семьянином и верующим лицом, смотря на твою обрядность[515]. Столь детей и внучат – ето уже что-то говорит.
– Спаси Христос, Сергей Евгеньевич.
– Ну, чем могу служить?
Таня Геннадьевна подсказала:
– Да нуждаются в деньгах.
– Да, ето так, – я повторил, – остались нищи, и как-то надо выживать.
– Хорошо, не беспокойтесь, я ето порешаю.
– Ну, ишо спаси Христос, Сергей Евгеньевич.
– Да не за что. Ну, ишо раз поздравляю, Данила Терентьевич, не падай духом, всё будет хорошо.
– Да, ето правды, ишо раз спаси Христос.
Он ушёл по своим делам. Я забыл помянуть: с нами был молодой парень, ето фотограф Фонда Андрея Первозванного, он и корреспондент, звать его Гатилин Александр. Да, ловкий парень, он взял с меня интервью, и правды, он собирал матерьял про нас, переселенсов, говорит:
