Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.
Мне, конечно, это безумно интересно. Чем я могу помочь? Что я должен думать?
Хорошо, что меня не было в том автобусе или на рок-фестивале в Марокко?
Боже, зачем ты проводишь в Марокко рок-фестивали? По созвучию, Боже? Зачем ты устраиваешь там давки? Мне и так тошно от всего этого.
Боже, сообщи мне хоть раз о том, сколько тигрят родилось в Берлинском зоопарке или сколько тюленей спасла Лора Белоиван.
Или, может быть, кому-то пришили ногу или вставили новое сердце?
Пожалуйста, Господи!
Виктор Конецкий
6 июня
Сегодня Виктору Викторовичу Конецкому – 80 лет.
О том, как мы познакомились и как я получил от него рекомендацию в СП, я уже когда-то рассказывал. Об этом же написано в моем рассказе «Рекомендация», который Вик. Вик. считал лучшим моим рассказом.
Но сейчас я хочу рекомендовать сайт Конецкого, созданный Фондом его имени, которым руководит Татьяна Акулова-Конецкая, вдова писателя.
Она поддерживает память о нём с удивительной энергией. Ее стараниями создан фонд, она достает деньги у флотского начальства и поклонников В. В., которых немало на флоте, на издание его книг. Помогает писателям. Буквально вчера пятерым писателям нашего города Фонд в лице Татьяны вручил премии…
Те молодые лейтенанты, которые когда то зачитывались книгами Конецкого и хохотали над ними, теперь уже адмиралы, имеют власть и возможности. Прежние-то адмиралы Конецкого не выносили.
Как известно людям, знавшим В. В., он несколько настороженно и иногда даже неприязненно относился к женщинам. И жил холостяком в своей двухкомнатной квартире на ул. Ленина. Мы с ним познакомились в 1979 году, с тех пор я нередко к нему захаживал, благо жил неподалёку – на Лахтинской. Мы разговаривали, иногда выпивали. Встречались и в Комарове, в Доме творчества.
В 1989 году как-то встретились в Доме писателей на общем собрании, сели рядом.
И я похвастался:
– Вик-Вик (я его так называл, близкие называли просто Вика), а я снова женился!
Он посмотрел на меня как-то хитро, сделал паузу, потом наклонился к моему уху и тихо сказал:
– А я тоже.
Я изумленно посмотрел на него.
– Только никому! – сказал он.
Вскоре он познакомил меня с Татьяной. Она стала ему верным другом и помощником.
Мы помним о Вас, Вик-Вик!
И о Пушкине (полемическое)
6 июня
Появилось довольно много молодых людей, которые не стесняются признаваться в своем равнодушии, нелюбви или даже в отрицании Пушкина.
А ведь вопрос о Пушкине – это не вопрос литературного вкуса и литературных предпочтений. Бог с вами, если вам медведь (медвед) на ухо наступил, вы можете не слышать божественной гармонии его стихов.
Но ведь дело не в стихах.
Вопрос об отношении к Пушкину – это вопрос о национальном самосознании и национальной идентификации.
«Какой русский не любит быстрой езды?» – вопрошал другой русский классик. «Какой русский не любит Пушкина?» – мог бы сказать (и сказал, кстати, другими словами, почитайте) он же. А другой сказал то же самое своими словами в знаменитой «Речи о Пушкине».
Пушкин – один из незыблемых столпов национального самосознания русского человека, какая бы национальность ни была записана в его паспорте.
Русского душой, а не по крови. Русского по русскому языку, если он впитал его «с молоком».
Этих столпов не так много – Петр и Екатерина (оба не совсем русские), Аввакум, Ломоносов и Державин, Пушкин, Чайковский, Рахманинов, далее – ad libitum.
Отрицание их не делает их беднее – оно делает беднее вас.
И если вы думаете, что, относясь к Пушкину снисходительно, вы обнаруживаете свою независимость и свободу суждений, то совсем нет. Вы всего лишь обнаруживаете ограниченность и усыхание собственной души.
Мне жаль вас, мои маленькие нелюбители Пушкина. Вы всего лишь пошли на поводу у государства, которое создало культ официального Пушкина, а вы не смогли сквозь фанфары этого официоза стать истинно свободными и пробиться сами к истинно свободному великому русскому поэту. Отрицая Пушкина, вы всего лишь отрицаете официоз, который никого давно уже не интересует.
Dixi.
Там русский дух, там Русью пахнет
7 июня
– Нет, я вас научу любить Пушкина! – кричал Масса, гоняясь за домочадцами с томиком Пушкина академического издания. – Вы у меня поймёте, кто такой Пушкин! Суки! Гады!
И хлопал подвернувшихся родственников томиком по лбу. Но подворачивались нечасто. Все попрятались – кто в ванную, кто в сортир, потому что знали: Масса безжалостен, если речь заходит о Пушкине.
Кстати, эту речь он сам и начал.
Дочь заперлась в своей комнате и не открывала.
– Ты здесь? – вскричал Масса. – Отвечай, кто такой Пушкин.
– Пушкин – это наше фсё! – пискнула дочь из-за двери.
– Не фсё, а всё! – вскричал Масса.
– Я и говорю – фсё! – дочь была готова заплакать. Назавтра ее ждал ЕГЭ по литературе.
– Нет, ты говоришь «фсё»! Я слышу «фсё»! Мне еще медвед на ухо не наступил!
– Фсё! Фсё! Фсё! – проскандировала дочь.
– Подбери синоним, – потребовал Масса.
За дверью наступила пауза.
– Ну? – Масса был неумолим.
– Может быть, «дохуя и больше»? – нерешительно предположила дочь.
– Что? Что? Пушкин наше дохуя и больше?! – задохнулся Масса.
– Ну… я не знаю… синоним… – дочь заплакала.
– Веленью Божию! О Муза, будь послушна, – отчеканил Масса. – Обиды не страшась! Не требуя венца!
– Винца! – пискнула дочь.
– Хвалу и клевету! – продолжал скандировать Масса. – Приемли равнодушно!
– И не оспоривай глупца, – подсказала дочь из-за двери.
– И не оспоривай! Глупца, – повторил Масса. – Гм… Не оспоривай глупца… В этом что-то есть.
И он уселся смотреть футбол по телевизору.
Снова Курехин
17 июня
Скачал и посмотрел уже полностью фильм.
Сережа Курехин был очень приятным человеком. Но я его почему-то не ценил.
Я не понимал, что он не музыкант просто. То есть выше музыканта или ниже – не важно.
А мне думалось тогда – он музыкант, причем первоклассный, который растрачивает себя на какую-то фигню. И было за него типа обидно.
В фильме есть ключевая фраза: «Что-то я глупости говорю. Вот как начинаешь серьезно говорить, так сразу говоришь глупости».
Я по памяти цитирую.
Это очень точно.
Это я тут регулярно демонстрирую, между прочим.
Почему-то одна встреча врезалась в память.
Иду я по Невскому, а навстречу Сережа.
Подошел ко мне и вдруг начал как-то трогательно по-детски жаловаться. Даже не помню на кого.
«А. Н., ну скажите им. Ну что они делают, зачем? Ну я же ничего такого, чего они привязались?»
Что-то такое бессвязное и беспомощное.
