Эдуард Лимонов - Балканский Андрей

— И какова была реакция?

— Они все соглашались, говорили, “да-да, пора бы”. Я сказал: “Безжалостно просто арестовать, и всё, иначе конец”.

— То есть никто просто не хотел на себя брать ответственность?

— Может быть, они и не мыслили, как я. Я имел в виду просто взять и арестовать к едрене матери, скрутить руки, и всё».

В моей семье придерживались схожих взглядов по поводу Горбачева. На референдуме в марте 1991 года родители голосовали за сохранение СССР, на выборах президента России летом — за генерала Альберта Макашова. А во время августовского путча мы с бабушкой на даче играли в домино. И услышав 19 августа, как по радио зачитывают решения о создании ГКЧП, решили, что это правильно. Однако на следующий день интонации ведущих поменялись, а вскоре они уже радовались арестам участников «преступного заговора против руководства СССР», включая престарелых маршала Дмитрия Язова и участника Парада Победы генерала Валентина Варенникова.

Эпизод № 7. Шешель.

Развал СССР застает Лимонова на Балканах. В ноябре 1991 года он отправляется в охваченную войной Югославию, на защиту братского сербского народа. Всего таких поездок будет три: Вуковар, Босния, Сербская Крайна. Плюс еще две уже на постсоветском пространстве — в Абхазию и Приднестровье в 1992 году.

Все поездки, за исключением последней, были, выражаясь словами Лимонова, «военно-журналистскими», а вот в Сербской Крайне он несколько месяцев воевал в качестве обычного добровольца. Еще во время первой поездки западные репортеры засняли, как он стреляет из пулемета по осажденному Сараеву. Видео вызвало грандиозный скандал на Западе и разговоры о том, не следует ли лишить его французского гражданства. Репортажи Эдуарда с фронтов из различных СМИ вошли в сборник статей «Убийство часового», а позже, уже в конце 2000-х годов, появилась книга «Смрт» с рассказами о балканской войне.

В Белграде Лимонов встретился с одним из колоритнейших сербских политиков — Воиславом Шешелем. Внук четника и сын партизана из отрядов Иосипа Броз Тито, родившийся в боснийском Сараеве, уже в 1980-е годы он стоял на позициях сербского национализма и борьбы с коммунистическими властями республики. За это дважды отсидел в тюрьме — по два года с лишним. К моменту распада Югославии в 1991 году Шешель основал Радикальную партию, с которой успешно выступил на выборах, став союзником президента Слободана Милошевича и его Социалистической партии в противовес прозападной оппозиции.

«— Когда вы впервые подумали о возможности создания собственной партии?

— Первая мысль о партии у меня возникла в 1991 году, когда я встретился с Шешелем. Я имел с ним беседу на несколько часов, был у него в штаб-квартире и подумал: “А я-то что, хуже? Я, наверное, тоже смогу”.

Так что, когда я увидел, как это все происходило, уже в 90-м году я был страшно разочарован, что моя журналистика никакого существенного эффекта не приносит. И в 91-м, когда я оказался в Сербии, уже после войны, я пошел к Шешелю. Меня восхищало то, что он делает и говорит, восхищало, что отряды на фронте (как у нас сейчас) [4]. Однако у него не было разностороннего опыта.

Я уже к тому времени, прожив на Западе 15–16 лет, не доверял ни одной б…ди европейской, ни одной суке, ни одной улыбке. А у него не было этого опыта. Он же пошел и сдался Гаагскому трибуналу.

Вот начало. Тогда я понял, что самому нужно что-то делать. Прежде чем заниматься политикой, нужно овладеть ее языком. Я стал это делать. Попался по дороге Дугин, который, хоть и великий путаник, но все же некоторые вещи внес. За несколько месяцев все встало на свои места».

Помимо поездок на войны Лимонов все чаще бывает в Москве, продолжает активно публиковаться в СМИ (становится обозревателем «Советской России») и превращается в узнаваемого и популярного деятеля оппозиции. 23 февраля 1992 года он в первых рядах многотысячной колонны под красными и имперскими флагами штурмует самосвалы, выставленные на Тверской, чтобы предотвратить прорыв к Кремлю. 17 марта участвует в работе Съезда народных депутатов СССР в подмосковном поселке Вороново. Съезд был объявлен нелегальным, в зале отключили электричество, поэтому он проходил при свечах. Затем выступает на Народном вече на Манежной площади, забитой людьми от края до края — сотни тысяч людей пришли требовать отстранения президента Ельцина от власти.

«— Можно было совершить мирную бескровную революцию 17 марта 1992 года. Пятьсот тысяч человек стояли на Манежной. Перед Анпиловым, на двух грузовиках мы стояли все. Никто не догадался просто повернуть все эти массы народа к Кремлю и зайти туда. Милиция была прикрыта только какими-то деревянными корытами, а не щитами. Все можно было сделать.

— А вас бы не послушали тогда?

— Нет. Я был просто интересный, свой в доску, эмигрант, недавно приехавший. Я это понял именно в этот день. Когда был съезд в Воронове, когда я бегал — есть свидетели — и говорил: что вы делаете? Они там решили проголосовать за постоянный президиум Верховного Совета СССР. Мы же накануне ночью — я был на сходке для своих, где был генерал Макашов, был ныне покойный Илюхин, — мы сидели в комнате и говорили, что нужно делать параллельное правительство. Договаривались о том, что на этом сходе у гостиницы “Москва” будет объявлен диктатор — генерал Макашов. Диктатор по-ребячески звучит. Но собрались на этот съезд в Воронове — ехали, на три километра машины растянулись, журналисты, там была четверть депутатов Верховного Совета СССР, только что распущенного в конце прошлого года. Можно было все сделать. И только трусость… А мы бегали, хватали “черных полковников”, Алксниса за лацканы и говорили, что вы делаете, надо объявлять прямо сейчас со сцены…»

Вскоре на короткое время Лимонов сближается с набирающим популярность Владимиром Жириновским и даже занимает пост министра госбезопасности в теневом кабинете ЛДПР. Впрочем, увидев стремление Жириновского встроиться во властную систему, а не бороться с ней, Эдуард порвал с ЛДПР и вместе с другими недовольными организовал Национал-радикальную партию.

Учредительный съезд партии прошел 22 ноября 1992 года не где-нибудь, а на даче заместителя Жириновского Алексея Митрофанова в элитном подмосковном поселке Николина Гора. В нем принимало участие около тридцати человек, председателем был избран Лимонов. Правда, уже в январе партия раскололась. Председатель ушел из-за разногласий с соратниками — разошелся с политтехнологом и лидером панк-группы «ДК» Евгением Жариковым и бывшим пресс-секретарем ЛДПР Андреем Архиповым на почве того, что те исповедовали язычество, которое Эдуард относил к примерам «извращений национализма». В дальнейшем партия тихо умерла, никак не проявив себя на политическом поприще, но оставшись тем не менее в истории как прямая предшественница НБП.

Глава вторая

РОЖДЕНИЕ ПАРТИИ

Появление на свет политической партии, призванной оставить след в истории, или, по выражению Мао, «группы людей, связанной воедино «измом», не бывает одномоментным. Это всегда длительный процесс, в котором имеет большое значение датировка. Какое именно событие берется за точку отсчета?

Как правило, это первый партийный съезд. Так было у российских социал-демократов, объединивших несколько разрозненных марксистских кружков в Минске в 1898 году. То же самое у китайцев. Последователи Маркса и Ленина числом 15 человек (самому младшему 19, старшему — 45 лет) в 1921 году собрались в общежитии женской гимназии в Шанхае, а через несколько дней переместились в дом одного из участников съезда, куда вскоре нагрянула полиция, лишь случайно не обнаружившая в ящике стола свеженаписанный «Манифест КПК». Поэтому участники съезда провозгласили создание партии, которая через несколько десятилетий объединит сотни миллионов человек, наняв большую лодку для катания на пруду и выкрикивая лозунги: «Да здравствует Коммунистическая партия Китая!», «Да здравствует коммунизм — освободитель человечества!»