Владимир Писарев - Бронзовый щелкунчик: Волшебные сказки
— Сразу же и потратил? — притворно удивилась тетушка.
— Да, купил пшеничную булку.
— Пшеничную булку? — возвысила голос Барбара. — А о старике ты подумал? Разве он не был голоден? Так смелее, юноша! Пришло время рассчитаться за украденную монетку.
Мальчишка умолк, он лишь виновато опустил глаза и тут же исчез. Но что было делать Вилли?
Собрав всю свою волю, он осмелился открыть дверь в гостиную.
— Племянничек? — удивилась тетя. — Ты, наверное, пришел, чтобы попросить прощения за свою дерзость?
— Отдайте перстень, — робко произнес Вилли. — Я все слышал.
— Что-о-о? — возмутилась Барбара. — Ты еще и шпионить за мной вздумал? Прочь отсюда, подлый мальчишка! Видеть тебя не хочу.
Как ни пытался он убедить ее вернуть перстень, да только еще больше рассердил. В конце концов она силой отвела Вилли в его комнату, заперла на ключ и пригрозила, что не выпустит до тех пор, пока он не одумается и не попросит прощения.
Оказавшись в запертой комнате наедине с самим собой, Вилли размышлял обо всем происшедшем. Мучило, не давало покоя чувство собственной вины во всей этой истории. Но что было делать? Неожиданно для себя он понял, что ему нет места в этом доме, в этом родном и привычном жилье, что оставаться здесь было бы просто невыносимо. Он достал из комода янтарный кораблик, потом оделся и, потихоньку открыв окно, выбрался на улицу. Немного постояв возле дома, но так и не решив, куда пойти и что делать, он медленно побрел в сторону городского парка.
Время от времени он останавливался, вновь и вновь обдумывал случившееся, но каждый раз убеждался в том, что вернуться к тетушке просто не сможет. Не сможет, какие бы испытания не ожидали его впереди.
Тих и пустынен ночной город. Лишь случайный прохожий, словно тень, бесшумно промелькнет в тусклых лучах фонарей, лишь редкий патруль конной стражи цоканьем копыт нарушит покой погрузившихся в полумрак улиц. Вилли уже миновал несколько кварталов и, успев привыкнуть к ночной тишине, вздрогнул от неожиданности, когда вдруг услышал раздавшиеся из-за угла отчаянные вопли, злобный собачий рык и лай. Вот зазвенело разбитое стекло, отчетливо послышались новые и новые крики, потом громкий топот и храп коней, строгий голоса стражников.
Вилли заглянул в ближайший переулок и увидел богатый, облицованный гранитом дом, а рядом с ним стражников и какого-то старика в халате, судя по всему, хозяина этого дома.
— Вы как всегда опоздали, — с раздражением в голосе бросил стражникам старик. — Что бы я делал без моих собачек…
— Так где же грабитель, господин Нойберг? — спросил его командир патруля. — Он жив?
— Мои люди не успели оттащить псов, — нехотя ответил старик. — А у бульдогов мертвая хватка, и вы прекрасно это знаете, сержант.
Тут из подъезда вынесли окровавленное тело грабителя.
— Надо же, совсем мальчишка, — удивленно заметил сержант.
— Мальчишка? — сердито переспросил Нойберг. — Этот мальчишка только что очистил сейф и едва не ушел через окно. Собаки поднялись в последний момент, и, если бы не они, то за одну ночь я мог бы стать бедняком!
Услышав имя хозяина дома, Вилли сразу же вспомнил беседу тетушки Барбары с должниками. "Нойберг! — с ужасом подумал он. — Это тот самый ростовщик, о котором она говорила. А мертвый мальчишка — первый из должников!" От одной этой догадки мурашки по телу пошли. Сам не зная зачем, Вилли повернулся и побежал прочь, все быстрее и быстрее, пока не оказался в заброшенном саду, где когда-то умер нищий старик. Остаток ночи Вилли провел в сарае, а утром от нечего делать пошел к берегу моря.
Вот и порт, как всегда шумный, многолюдный и многоязычный; где грузят, где выгружают, где причаливают, а где отдают швартовы. Вволю наглядевшись на окружавшую его кипучую, деловитую круговерть, проходя мимо портового рынка, Вилли вдруг услышал новость, о которой, кажется, все вокруг только и говорили.
— Ну и времена! — удивлялся булочник. — Просто в голове не укладывается. Попытка ограбления казны!
— Да еще в одиночку, — вторил лавочник, продававший копченую рыбу. Надо же до такого додуматься.
— Вот она, современная молодежь! — возмущался торговец солониной. Ни стыда, ни совести! Во время казни, когда этого юнца тащили к палачу, он кричал, будто бы вся его вина состоит в том, что он украл монетку у нищего.
Было ясно, что речь шла о втором мальчишке, о последнем должнике Барбары. "Потащили к палачу, — с ужасом повторил про себя Вилли. — А ведь в этом есть и моя вина".
2. Фламинго
Пройдя вдоль причалов, Вилли оказался на окраине порта. Здесь начиналось кладбище кораблей. Оно представляло собой по-своему живописное, но одновременно и грустное зрелище. Тут и там высились остовы старых, отслуживших свой век судов. Многие из них еще держались на плаву, время от времени скрипели почерневшей, растрескавшейся древесиной и, казалось, разговаривали друг с другом.
— Не так уж все плохо, — рассуждал огромный, видавший виды барк. — Мы ребята хоть куда. Вот только бы обшивку подновить, заменить ванты да поставить новые паруса — и хоть завтра в дело.
— Что верно, то верно! — подтвердил изрешеченный ядрами фрегат со снесенной мачтой и обгоревшим капитанским мостиком. — Помню последний бой. Ох, и задали мы жару неприятелю! А что нынешняя расфуфыренная молодежь? Ей такое и не снилось…
Эти ветераны флота еще скрипели, а тем временем некоторые другие уже осели на дно, и изпод воды виднелись только кромки бортов, палубные надстройки да покосившиеся мачты, местами украшенные клочьями парусины. Волны тихо перекатывались через заросшие водорослями палубы, мирно плескались у пробоин, при этом отовсюду доносились жалобные вздохи и всхлипывание: "Жизнь прошла… Как быстро летит время… Неужели это все?"
Несколько кораблей, каким-то образом оказавшихся на суше, были наполовину занесены песком и почти полностью разрушены. Они молчали.
У кромки прибоя, возле самой воды, Вилли увидел старую чайку с перебитым крылом. Она не могла летать, и поэтому вынуждена была кормиться мелкими мертвыми рыбешками, которых море время от времени выбрасывало на сушу.
Вдруг неожиданная волна ударила о берег, опрокинула птицу и потащила ее в море. Она несколько раз отчаянно взмахнула одним крылом, но так и не смогла выбраться и вскоре была накрыта новой волной. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не Вилли. Он вытащил чайку из воды, отнес на берег, усадил на торчавший из песка обломок шпангоута и, заглянув в черные бусинки птичьих глаз, грустно произнес:
— Бедная птичка, и тебе не повезло в жизни, и ты не знаешь, что такое счастье. А ведь старик сулил его мне…
Тут Вилли достал из кармана янтарный кораблик и еще раз разглядел его в лучах солнца. Как ему показалось, чайка тоже заинтересовалась брошкой. Наклонив голову, вытянув шею, она внимательно рассматривала яркую, блестящую безделушку, а потом вдруг издала пронзительный крик и выхватила ее из рук Вилли. Спрыгнув на землю, птица бросилась бежать.
Как ни пытался он поймать ее, все тщетно. Чайка умело пряталась среди обломков кораблей и постепенно уводила его все дальше и дальше от порта. Пробежав за ней через все корабельное кладбище, Вилли заметил, что она все время вела его в одном и том же направлении. Видимо, в этом был какой-то смысл. Птица по-прежнему не выпускала из клюва янтарную брошку, но Вилли уже не пытался догнать ее, а просто шел следом.
Пройдя несколько часов через дюны, они оказались на берегу бухты, расположенной у основания невысокой скалистой гряды. Бухта была сплошь забита обломками судов. Похоже, что здесь тоже когда-то было кладбище кораблей, но только очень уж старое.
Вилли потерял чайку из вида, огляделся вокруг и вдруг увидел ее на корме какого-то ветхого судна, прочно вросшего в прибрежную гальку. На его избитом, растрескавшемся корпусе не было названия, но зато главное, что сразу же бросилось в глаза — это явное сходство с янтарной брошкой.
Тем временем чайка спустилась, подошла к Вилли и положила брошку к его ногам. Потом уселась поблизости от корабля, закрыла глаза и задремала. "Жаль, что птицы не умеют разговаривать, — глядя на нее, подумал он. — Ведь она не случайно, не просто так привела меня в эту бухту". Тут он решил немного отдохнуть, сел на лежавшие рядом деревянные обломки и незаметно уснул.
Проспав аж до самой полуночи, он был разбужен пронзительными криками суетившейся вокруг чайки. Она клювом хватала его за одежду и тянула в сторону моря. Оглядевшись вокруг, Вилли сразу заметил, что ветхое судно, совсем недавно стоявшее рядом с ним, куда-то исчезло, словно его никогда здесь и не было, но зато в море, недалеко от берега, виднелся точно такой же, но только совершенно новый корабль, очень красивый, словно большая-пребольшая игрушка, к тому же украшенная светящимися кружочками иллюминаторов, ярко-желтыми квадратиками окон палубных надстроек и огнями на мачтах. На белоснежных бортах играли блики лунного света; золотом отливала надпись, означавшая имя корабля, — «Фламинго».
