Нина Артюхова - Избранные произведения в двух томах: том I
— Ты что-то очень много сегодня куришь, дедушка! — деликатно замечала Валя, покачиваясь в гамаке, с книжкой на коленях.
— Последняя, — покорно соглашался дедушка и сейчас же начинал командовать в свою очередь: — Галка! Обуться! Немедленно обуться! Что мама говорила? По вечерам…
Первые дни Валю приходилось вытягивать из комнаты.
— Валек, — слышалось из-под дуба, — опять в книжку уткнулась? Что мама сказала: дышать!
Тогда Валя повесила гамак у забора, недалеко от грядки с ирисами. Теперь это было ее любимое место. Если Валя чистила картошку, Галка помогала ей, как могла. Но стоило Николаю Ивановичу взять в руки нож, как девочки заявляли в один голос:
— Дедушка, что мама сказала? Тебе — общее руководство!
Увидев, что Валя идет в погреб, Галка устремлялась вслед за ней. Николай Иванович каждый раз был тут же у двери, наблюдая, чтобы Галка не свалилась в темную дыру. Возвращались торжественно все вместе, иногда несли на троих одну селедку или двести граммов сливочного масла. Однажды, после очередного такого путешествия, Николай Иванович услышал, как младшая внучка сообщила кому-то невидимому за кустами:
— Ходили в погреб под общим руководством дедушки!
И неизвестно, чего было больше в этих словах: гордости или иронии. За кустами послышался легкий мальчишеский смешок, и кто-то отошел от забора. С тех пор Николай Иванович перестал участвовать в этих походах, возложив ответственность на Валю.
Перед обедом Валя принесла два маленьких белых гриба, толстеньких, почти бесцветных.
— Вот, — сказала она с вежливым торжеством. — А ты, дедушка, еще не верил! Вот грибы, которые нашли на соседнем участке.
— Хороши! — согласился дедушка.
Валя вымыла грибы и стала мелко резать их над сковородкой.
— Постой, что ты делаешь? — встревожился дедушка. — Ведь это…
— Чужие грибы! — воскликнула Галка.
Черные глаза стали совсем круглыми от негодования. Валины глаза были неопределенного цвета: иногда голубовато-серые, а сейчас, в тон зеленому сарафану, они тоже казались зеленоватыми.
Валя хладнокровно посмотрела на дедушку и на Галку.
— Эти грибы теперь наши. Мне их дали в доказательство.
— Кто дал? — спросил Николай Иванович.
— Соседи.
При помощи лука, муки и молока Вале удалось разогнать два небольших гриба на целую сковородку. Соус получился замечательный. Весь остаток дня Николай Иванович и Галка обходили тенистую часть сада и край леса, около участка, разгребая прошлогодние листья, ощупывая мох под деревьями.
— Здесь даже пахнет грибами! — говорила Галка с плотоядным видом.
— Я уверен, Галочка, что, если бы просидеть всю ночь вот под этой елкой, удалось бы подсмотреть, как вырастает гриб!
— Давай, дедушка, просидим всю ночь под елкой!
Валя покачивалась в гамаке, отталкиваясь ногой от невысокого сквозного забора. На коленях у нее лежала книга.
— Нет, уважаемые граждане, — хладнокровно сказала она. — Ночью вы будете спать, а не сидеть под елкой. Я отвечаю за ваше здоровье. К тому же гриб возьмет и вырастет под другой елкой, а может быть, вырастет не сегодня, а завтра или послезавтра. Идите-ка сюда на солнышко! Иди, Галка, там уже сыро ходить босиком. Посмотрите, какие ирисы великолепные!
Ирисов было уже много на клумбе. Чуть покачиваясь от легкого вечернего ветерка, озаренные красным вечерним солнцем, они, казалось, испускали собственный голубовато-лиловый свет.
— Вот ирисы никогда не распускаются постепенно, — сказал Николай Иванович. — У пионов на одном кусту все стадии можно проследить. А у ирисов или бутон, или уже готовый взрослый цветок. Вот эти два бутона, я уверен, завтра утром распустятся.
— Попробуем, дедушка, около ирисов всю ночь просидеть, — предложила Галка, — уж они-то в другом месте не вырастут.
— Просидеть всю ночь около клумбы — это, конечно, нереально. Да и Валя нам не позволит. Но у меня возникла такая идея: выходить ночью с фонариком и за ними подсматривать.
Валя усмехнулась:
— Дедушка, а ты пробовал смотреть на маленькую стрелку часов? Видно, как она двигается? А ведь двигается все-таки!
Небо хмурилось, солнце село в тучу. Ночью зашелестел по крыше дождь. Николай Иванович проснулся от этого негромкого звука. За окном было еще совсем темно.
— Вот встану сейчас и выйду в сад, посмотрю на ирисы…
Он думал об этом так долго, что и сон прошел. Несколько раз ему казалось, что он уже оделся и вышел в сад, и прямо на его глазах распускается с неправдоподобной быстротой прекрасный ирис. Но тут же Николай Иванович начинал сознавать, что все еще лежит в теплой постели, и понимал, что не совсем еще, видимо, прошел сон. Промучившись таким образом около часа, дедушка встал все-таки уже не во сне, а наяву и, неслышно надев пальто и калоши, зашагал по мокрой траве в тихом ночном саду.
Луч карманного фонарика выхватывал из темноты высокие травинки, листья, блестящие от дождя, и, наконец, остановился на клумбе с ирисами. У цветов был такой вид, будто они решили мужественно перетерпеть непогоду. Одни стояли прямо, дождю навстречу, другие привалились к траве лиловыми головками. Намеченные два бутона были спеленуты слева направо, как и все, но чуточку пошире других и не такие тугие. Будто ребенок, побрыкав ножками, немного ослабил пеленки. Но все-таки это были бутоны, и распускаться на глазах у Николая Ивановича они не собирались.
— Глупо было выходить в такую погоду. Они не распустятся под дождем! — пробормотал Николай Иванович и пошел к дому.
Луч фонаря скользнул по кустам пионов. Все розовые кулачки казались сжатыми более плотно, а распустившийся накануне цветок наполовину закрылся. Но в девять часов утра, когда дедушка и обе внучки появились на террасе, все пионы были пышно раскрыты, а два вчерашних бутона на клумбе с ирисами были уже точно такие, как их взрослые соседи, только поярче и посвежее.
— Вот они, — сказала Галка, — распустились! Ты, дедушка, подсматривал за ними ночью?
— Подсматривал, но неудачно. Дождь помешал. Видимо, они распускаются перед рассветом или когда уже солнце начнет пригревать. Нужно уловить мгновение. Я даже думаю, Галя, что тут не обходится без вмешательства волшебных сил. На рассвете прилетает в сад фея, дотрагивается до бутонов волшебной палочкой, и они распускаются сразу, в какую-нибудь минуту. Вот и все.
Галка сощурила темные глаза и заметила без улыбки:
— Все это хорошо, но феи-то в сказке, а цветы — в жизни!
Плохая погода продолжалась несколько дней. А потом сразу наступила жара. Старому человеку жару переносить иногда бывает труднее, чем холод. Николай Иванович оживал только к вечеру.
Ярко освещены солнцем и неподвижны в безветренном воздухе пышные цветы. Галка возится на куче песка. Валя читает в гамаке. За забором, на соседнем участке, трудолюбивые соседи копаются на своих грядках и клумбах, что-то полют, что-то подстригают. Через зеленую сетку листьев мелькает иногда белая косынка на голове у пожилой женщины или появится толстый дядька в желтой соломенной шляпе, с граблями в руках. А подальше, около яблонь, полет гряды мальчуган лет четырнадцати. Видна темная голова и худая мальчишеская спина, уже совсем коричневая, но все-таки еще недостаточно загорелая на вкус ее обладателя.
Всякий возраст имеет свою прелесть. Когда приближаешься к семидесяти, бывает приятно думать, что не обязан в такую жарищу печь на солнце песочные пироги, загорать или полоть грядки.
— Валя! Пойдем за земляникой! — Галка подходит к гамаку.
Валя качнулась раза два, отталкиваясь от столбика забора.
— Вот подожди, еще дочитаю немного.
Наконец становится так жарко, что даже трудолюбивые соседи не выдерживают, исчезают куда-то в глубину, в неизвестную тень. Валя захлопывает книгу.
— Ну что же, Галочка, пойдем!
Девочки уходят, большая и маленькая, обе крепенькие, полненькие, немного неуклюжие, милые и смешные. Приятно, что не обязан идти с ними в лес. Через час или через два земляника сама придет к дедушке Николаю Ивановичу в кружке или в корзиночке.
А ирисы были в полном цвету. Даже немного уже оставалось бутонов на клумбе. Все верхние цветы распустились, спеленуты были теперь только боковые.
— Что же, дедушка, вставал сегодня ночью, уловил мгновение? — серьезно спрашивала Галя.
Беда в том, что за день разморит жара, а на рассвете станет чуть попрохладнее — и так хорошо спится.
— Нет, Галочка, опять проспал!
* * *В эту ночь Николай Иванович лег спать, не закрыв занавески. Проснулся как раз в назначенное самому себе время. Небо было уже светлое, солнце еще не вставало. Николай Иванович на цыпочках прошел мимо комнаты девочек, не хотел будить — пускай спят! Спят, толстухи несуразные, в такое чудесное утро!
