Валерий Роньшин - Тайна прошлогоднего снега
— А как поступил Эйнштейн?
— Он отдал своей жене свою Нобелевскую премию.
— Так у тебя же нет Нобелевской.
— Нет, но будет, — уверял Гоша.
— Вот когда будет, тогда и поговорим, — отшивала я юного гения.
Короче, когда я пришла к Гоше-Компику, он, как всегда, сидел за компом и чего-то там набирал на «клаве».
— Привет, Компик, — сказала я.
— Эмма… — мигом забыв и о компе, и о «клаве», одарил меня Гоша горячим, я бы даже сказала — пламенным взглядом, — теперь ты точно выйдешь за меня замуж.
— Это еще почему?
— Потому что я сделал великое открытие, за которое мне наверняка дадут Нобелевскую премию.
— А что за открытие? — поинтересовалась я.
— Я разгадал тайну мироздания, — с гордостью заявил гений, явно ожидая с моей стороны бурной реакции по этому поводу.
Но мне сейчас было не до тайны мироздания, у меня своих тайн было выше крыши.
— Компик, — деловито сказала я, — а у меня проблема. Поможешь ее решить?
— Помогу, если ты пойдешь со мной на дискотеку, — начал шантажировать меня юный влюбленный.
— Нет, не пойду, Гошенька, — отказалась я.
— Ну почему-у-у? — обиженно надул он свои детские губки.
— Ну потому-у-у… — передразнила я его, тоже надув губы. — Я с малышами на дискотеки не хожу.
— Ну тогда хоть поцелуйчик подари, — плаксиво заканючил карапуз.
На поцелуйчик я подписалась.
— Ладно, но только в щечку.
Компику уже не терпелось получить обещанный поцелуй.
— А что за проблема-то? — ерзал он на стуле.
— Ответь мне на такой вопрос, — сказала я, — можно ли заминировать электронное письмо?
— Что значит — заминировать?
— Ну подложить мину в электронное письмо. Ты его получаешь, открываешь, и оно тут же взрывается. То есть не само письмо взрывается, а твой процессор.
Гоша задумался.
— Насколько мне известно, — подумав, сказал он, — вирусов-мин пока еще не существует…
— Но в принципе такое возможно?
— В принципе возможно все. Третье тысячелетие на дворе. Но я пока что не видел ни одного заминированного электронного письма.
— Сейчас увидишь, — заверила я юного гения. — Открой-ка свою почтовую программку.
Гоша открыл.
— Настрой-ка мои настроечки. Гоша настроил.
— Посмотри-ка мою почту. Гоша посмотрел.
— Ни финты себе, — присвистнул он, глядя на экран монитора, — а ведь это и вправду мина, да еще и не одна. И в каждой не меньше двухсот граммов тротила.
— Больше, — со знанием дела сказала я. — Эти мины разнесли на мелкие кусочки процессор одного моего друга и его самого в придачу.
— А если мы сейчас откроем это письмо, они и нас разнесут, — догадался догадливый Гоша.
— Вот именно, — подтвердила я. — Мины явно многоразового использования: сколько раз письмо открываешь, столько раз они и взрываются. А жаль. Мне бы очень хотелось прочесть это письмецо.
— Ты его прочтешь, дорогая Эмма, — пылко воскликнул шестилетний влюбленный. — Я его разминирую для тебя!
— Да ты с ума сошел, Гошенька! А если ты взорвешься?!
— Тогда ты будешь знать, Эммочка, что я погиб во имя любви к тебе, — пламенно вскричал шестилетка. — Выйди, пожалуйста, из комнаты.
— Нет, Гоша, — твердо ответила я, — не выйду. Если тебя разнесет вместе с процессором, меня потом совесть замучает. Лучше уж, если что, все вместе взорвемся — ты, я и процессор.
Но, к счастью, никто из нас троих не взорвался. Компик оказался гениальным сапером. А знаете, какая разница между простым сапером и гениальным? Простой сапер ошибается только один раз в жизни, а гениальный никогда не ошибается.
Клик-клик-клик… — Гошины пальцы бегали по клавишам, как у заправского пианиста-виртуоза.
— Готово! — объявил он через минуту. — Мин больше нет! Можешь, Эмма, открывать письмо, теперь это абсолютно безопасно.
Я открыла таинственный «месседж» («послание» — по-русски говоря) и прочла. В нем было всего два слова. Догадываетесь, какие?.. «ПРОШЛОГОДНИЙ СНЕГ».
М-да, этот прошлогодний снег буквально преследует меня и в реале, и в виртуале, и во сне, и наяву. Хотя реал и явь — это, кажется, одно и то же.
— Ты опять, Эмма, распутываешь какое-то запутанное дело? — вывел меня из задумчивости голос Компика.
— Откуда ты знаешь?
— А чего тут знать, раз тебе мины по почте присылают.
— Спасибо Гошенька, что ты их разминировал, — с чувством сказала я.
— Ты обещала меня поцеловать, — напомнил юный гений.
Раз обещала — надо выполнять. Я поставила гения на стул, так как он был от горшка два вершка, и влепила ему в щеку сочный, влажный и звонкий поцелуй. Вот такой: ЧМОК-С!
Гоша аж зажмурился от удовольствия.
— Может, у тебя еще какие-нибудь проблемы есть? — с надеждой спросил он. — Я бы и их помог тебе решить. За поцелуйчик, естественно.
— Эх, Гошка, Гошка, — вздохнула я, — если б я тебе рассказала обо всех своих проблемах, мы б с тобой тут до вечера целовались.
— Ну так расскажи, — загорелся Компик. — А я тебе помогу, ведь я же профессор и без пяти минут академик.
— Эх, Гошенька, — снова вздохнула я, — здесь надо быть сыщиком, а не академиком. Каждый хорош на своем месте. Впрочем… — прикинула я.
— Что «впрочем»? — встрепенулся гений.
— Ну вот смотри… — И я рассказала Гоше о звонке Гафчика.
— Тут могут быть две объясниловки: рациональная и иррациональная, — стал размышлять карапуз. — Рациональная — это кто-то просто записал на пленку голос твоего Гафчика, а потом выдал запись на твой мобильник с какой-то одному ему известной целью.
— Исключается, — сразу отмела я рациональную объясниловку. — Я умею отличать записанный голос от реального.
— Ну тогда остается иррациональная объясниловка: твой Гафчик и вправду звонил тебе из потустороннего мира, чтобы что-то сообщить.
— Но это же мистика чистейшей воды.
— Мистика, — не спорил без пяти минут академик. — Но что такое мистика? Это то, что наука пока еще не в силах объяснить. Когда-то и северное сияние было мистикой, и удары грома, и сверкание молнии, и лунное затмение, и землетрясение, и извержение вулкана… — пустился Гоша в пространное перечисление.
А я в это время думала о своем.
— Что же Гафчуля хотел мне сообщить своими «гаврр-гаврррами»? — задумчиво произнесла я вслух.
— Между прочим, есть такой город во Франции, — заметил Компик.
Я даже не сразу въехала.
— Какой город?
— Гавр.
- Да ну?
— Ну да! — Гоша тут же сгонял в другую комнату за картой мира и показал мне. — Смотри.
Я посмотрела. Точно, Гавр. Во Франции. На берегу пролива Ла-Манш.
— А что, если твой Гафч как раз и имел в виду город Гавр? — предположил Гоша.
— Гошенька, ты гений! — воскликнула я.
— Да, я гений, — с грустью согласился гений, — а что толку, если ты не хочешь за меня замуж выходить.
— Подрасти немножко — может, и выйду, — обнадежила я Компика и, еще раз чмокнув его в щеку, помчалась в Гавр.
Глава XI
МОРЕ КРОВИ, ИЛИ КАРЛИК БОЛЬШАКОВ ИДЁТ КО ДНУ
Гавр оказался самым скверным городком из всех приморских городов Франции. У меня там чуть не съехала крыша, да еще вдобавок меня едва не утопили. Но зато я…
Впрочем, расскажу обо всем по порядку.
Вначале я на самолете прилетела в Париж, а оттуда, уже поездом, отправилась в Гав-ррр (как выражается покойный Гафчик).
Поезд летел. Электровоз свистел. Пассажиры спали. Проводник храпел. Ранним утром я прибыла в Гавр и сняла в маленьком отельчике маленький номерок: ванна, кровать, телик, стол, зеркало… короче, жить можно.
Единственной деталью, которая не вписывалась в миленькую обстановочку, был черный цветок в черном горшке. Точно такой же цветок с черными колючками на длинных черных стеблях я видела в мастерской Афиногены Смертолюбовой. Тогда я не обратила на этот цветочек особого внимания, не обратила и сейчас. А напрасно, напрасно…
Да, совсем забыла вам сказать, что в номере был еще шикарнейший тубзик. Так бы и сидела в нем вечно. Но вечного ничего не бывает, и, в конце концов, мне пришлось покинуть туалет. Потому что меня ждал завтрак.
На завтрак было несколько долек огурчиков и помидорчиков в сопровождении сметанки. Рядом с салатиком стоял омлет в омлетнице и лежал хлеб в хлебнице. Хлеб был настолько мягкий, что, когда я откусывала кусочек, в рот пытался влезть весь кусок. Ко всему этому я добавила ветчину и сыр. А напоследок влила в себя чашечку чая со сливками.
После завтрака я отправилась бродить по Гавру, решив денек побездельничать, а уж завтра со свежими силами приступить к расследованию. Куда, собственно говоря, торопиться? Гафчика с Володькой все равно с того света уже не вернуть. Да и как любил повторять мой учитель по сыщицким делам майор Гвоздь: «Если ты такой торопливый, то тебе нужно было родиться от своей бабушки».
