Валерий Роньшин - Тайна прошлогоднего снега
Негр, короче. И меня с ходу осенила блестящая идея.
— Гуд монинг, — сказала я негру-мойщику, открыв окно и нацепив улыбку на 100 долларов (не забывайте, это же была Америка).
— Монинг, — улыбнулся он мне в ответ, сверкнув белоснежными зубами.
— Плиз… э-э… гив ми е… — начала я излагать свою просьбу по-английски, ну и, конечно же, запуталась. — Бли-и-н!..
И опять мой «блин» меня выручил.
— Вы можете говорить по-русски, — сказал мойщик, — я русский эмигрант. Из Вологды.
— Так вы же негр!
— А что, в России нет негров?
— Да вообще-то есть, — припомнила я. — А как вас зовут?
— Кеша, — ответил негр.
— Послушайте, Кеша, а вы не могли бы одолжить мне свою корзинку?
— Это не корзинка, а «люлька».
— Ну «люльку»… Дайте мне ее на часок.
— А зачем? — подозрительно смотрел он на меня.
— А я любительница острых ощущений. Никогда, знаете ли, еще не висела на высоте сто-второго этажа.
— Нам по инструкции не положено… — замялся негр Кеша.
Но я-то знала, как неположенное превратить в положенное, и, недолго думая, протянула Кеше молодцовскую тыщу баксов. И сразу же все стало положено, поставлено, посажено и повешено.
Кеша освободил для меня «люльку», а заодно отдал мне свою форменную кепку и форменную куртку. И пошел подкрепиться кока-колой с хот-догами. А я заняла его место и глянула вниз. Ну, блин, и высотища, скажу я вам, ребята… Впрочем, меня это нисколечко не напрягало. Забыла вам сказать, что я помимо балета на льду и хоккея на траве еще и альпинизмом занималась. Покоряла всякие там заснеженные вершины. А знаете, какая у альпинистов самая прикольная шутка?
Объявление в газете: «Меняю альпинистское снаряжение на инвалидную коляску». Но это так, к слову.
Короче, я спустилась в «люльке» на один этаж и заглянула в окна номера 1013. И сразу увидела, что не зря распрощалась с тысчонкой Молодцова! В номере были Смертолюбова и Каннибалов. Они о чем-то говорили. Натянув козырек кепки до самых бровей, я сделала вид, что протираю оконные стекла. Смертолюбова и Каннибалов мельком на меня глянули и, ничего не заподозрив, продолжили свой разговор.
А я стала подслушивать. Для этого мне не нужно было никаких контактных микрофонов, электронных прослушек и прочих шпионских прибамбасов. В свое время бравый майор Гвоздь научил меня читать по губам.
И вот я читала их разговор по губам и… ничегошеньки не понимала. Потому что они не говорили, а… чирикали. Да, да, прямо-таки разливались птичьими трелями. Я тотчас же вспомнила Володькин рассказ, как чирикала по телефону Надежда Львовна Одуванчикова. Тогда я не поверила Воробью. И вот сейчас слышала подобное же чириканье своими ушами, вернее — видела своими глазами.
— Тирли-тирли-тирли, — разливался соловьем Каннибалов.
— Чик-чирик-чик-чик, — отвечала ему воробушком Смертолюбова.
Неужели Воробей прав и на Земле в самом деле зреет меркурианский заговор? О-пу-пе-е-ть!..
Но тогда получается, что в этом заговоре принимает участие и Володькина троюродная тетушка.
О-бал-де-е-ть!.. Да уж, поневоле задумаешься. Впрочем, задумываться я не стала, а взяла, да и позвонила со своего мобильника Воробью, нарушая всяческие молодцовские запреты. Да и как было не нарушить, если над человечеством нависла угроза меркурианского вторжения.
Короче, я позвонила.
— Привет, Воробей!
— Ни фига себе, Мухина, у тебя «секундочка», — раз возмущался Володька.
— Извини, Воробей, так получилось. Но зато я напала на след…
— Да ты звонишь-то откуда?
— Из Голливуда!
— Откуда?!
— С Гол-ли-ву-да, — по слогам повторила я.
— Кончай прикалываться. Я тебя серьезно спрашиваю.
— А я тебе серьезно отвечаю. Слушай… — И я рассказала Воробью все, что со мной случилось после того, как я на «секундочку» исчезла.
— А ты, Мухина, мне не верила, — упрекнул меня Володька, когда я дошла до «чириканья» Каннибалова и Смертолюбовой.
— Извини, Воробей, была не права, — признала я свою вину и больше уже ничего не успела сказать, потому что вдруг…
О, сколько в моей четырнадцатилетней жизни было этих самых «вдруг». Но похоже, что это последнее «вдруг» будет и впрямь последним.
Так вот — вдруг откуда ни возьмись налетел сильнейший ветер, выхватил меня из корзинки-«люльки», словно тряпичную куклу, и швырнул вниз.
А внизу проходило бетонное шоссе!
И машины здоровенные по этому шоссе — туда-сюда, туда-сюда…
«Ну, — думала я, летя с небоскреба, — сейчас гробанусь так гробанусь!» Точно так же, если вы помните, я думала, когда падала на Остров Очарования. Но там-то был виртуальный мир, а тут стопудово реальный, и от меня сейчас останется вполне реальное мокрое место. И главное — ничего не сделать, саму себя ведь под мышки не подхватишь. Так что цените жизнь, ребята, она хоть и фигня порядочная, но всего одна.
Короче, я подлетела к бетонному шоссе — да К-А-А-К шмякнусь головой о бетон!
ШМЯК!!!
Мозги так и брызнули во все стороны!
Глава IX
ГАВ-РРР, ИЛИ ВЗОРВАННЫЙ ВОРОБЕЙ
- Вам тушеные мозги или жареную печень?.. — поочередно обращалась к пассажирам стюардесса, толкая перед собой по проходу авиасалона тележку с обеденными наборами.
МРРРРРРРРР… как кошки, урчали моторы.
За иллюминатором под облаками плескалась большая лужа, очень похожая на Атлантический океан. А самолет, соответственно, летел над облаками, а я, соответственно, сидела в кресле и ровным счетом ничего не понимала.
Что же это такое было?.. Очередной прикольный сон?.. Но я ведь не совсем, наверное, дура — сон от яви как-нибудь отличу. А если это был не сон, то почему я тогда не лежу на асфальте мокрым пятном, а лечу на самолете? И кстати, куда я лечу?..
— Простите, а куда мы летим? — спросила я стюардессу.
— В Россию, — ответила та.
— А откуда?
— Из Америки.
Та-а-к, значит, все же в Америке я была. А где тогда Григорий Молодцов?.. И — самое главное — как так могло случиться, что я летела с небоскреба, а теперь лечу в самолете? Причем в самолете я оказалась сразу после того, как шмякнулась своим котелком об асфальт. «При-ко-о-льно», — думала я, не зная, что еще подумать. Но больше думать мне не пришлось, потому что затрезвонил мой мобильник — «Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк…» Я почему-то решила, что это звонит Воробей.
Но это был не Воробей.
— Гав! — раздалось в трубке. — Гав!
Я ушам своим не поверила, вернее — своему правому уху, к которому был прижат сотовый. Это было явно Гафкино гавканье, уж что-что, а его «гав-гав» я отличу от тысячи других «гав-га-вов». Но этого просто не могло быть — ведь бедный Гафчик лежал на дне Москвы-реки, отравленный тортом и придавленный собранием сочинений Л. Толстого.
В трубке между тем настойчиво звучало:
— Гав… гав… — а следом шло легкое рычание: — ррр…
— Гафчик, это ты? — спросила я на всякий случай.
— Гав-ррр… — слышалось в ответ.
Да, без сомнений это Гафчикин «гав» и Гаф-чикино «ррр».
«А может, у меня слуховые галлюцинации?» — пришла на ум неприятная мысль. «А может, не только слуховые, но и зрительные?» — пришла на ум еще более неприятная мысль. Может, я вовсе и не в самолете лечу, а в психушке лежу? Я тут же что есть силы дернула себя за нос, со страхом ожидая, что вот сейчас самолет исчезнет и я окажусь в дурдоме. Но… не оказалась. А продолжала свой полет над Атлантикой. В трубке между тем продолжалось гавканье и рычание Гафча. «Как будто бы он хочет мне о чем-то сообщить», — подумалось вдруг мне.
— Гав-ррр… Гав-ррр… Гав-ррр…
А что, может, и вправду это какое-то послание с Того Света? Явился же Гамлету призрак его убитого отца, чтоб сообщить имя убийцы. Может быть, и покойный Гафчик мне звонит, чтоб сообщить, кто его отравил? Возможно такое? В принципе возможно… Эх, блин, жаль, что Володька так и не научил Гафча разговаривать по-человечески. Сейчас бы Гафчик рассказал и про отравленный торт, и, может, даже про меркурианский заговор. А вместо этого — только «гав-ррр» да «гав-ррр».
В общем, мне было о чем размышлять всю оставшуюся дорогу. А еще я чуть ли не поминутно названивала то Воробью в Москву, то папочке в Тимбукту, то мамочке в Катманду. Но они все, как сговорившись, не отвечали. Тоже, кстати, странно.
Секунды скакали как кузнечики, минутки ползли как улитки, часы тоже не стояли на месте, и в конце концов я прилетела в свою вшивенькую, паршивенькую, но такую роднющщщщщщую Россию, где в настоящий момент героями нашего времени являются Ниф-Нифы, Нуф-Нуфы и Наф-Нафы. Ну это так, мимоходом замечу, вернее, мимолетом.
Короче, я прилетела.
В небе над аэропортом стояли тучки. Маршрутки в аэропорту тоже стояли, желая наполнить себя до отказа людьми, как хомяк — свои щеки орехами.
