Валерий Роньшин - Тайна прошлогоднего снега
— Иногда убежать — значит победить, — назидательно произнес Суперопер. — Большаков лишь простой исполнитель, хоть и первоклассный, а нам надо выяснить, кто заказчик.
— Ну так у него самого бы и выяснили, — кивнула я на фотку карлика.
— Я думаю, что он этого не знает. Здесь целая преступная цепочка прослеживается, и Большаков — только первое ее звено. Или последнее, если с другой стороны посмотреть. Поэтому сей час нам его брать не выгодно. Ясненько?
— Ясненько. А как вы узнали, что я в мастерской у Смертолюбовой?
— На то я и Суперопер, чтобы все знать.
— А зачем мы в Штаты летим? — продолжала задавать я вопросы.
— Ты летишь, чтоб карлик Большаков тебя ненароком не грохнул, ну а меня наша ФСБ1 попросило помочь их ФБР. Надо распутать несколько запутанных американских делишек. Думаю, что за пару деньков я управлюсь и сразу же займусь российскими делами, в том числе и твоим, — постучал он ногтем по папочке с «моим» делом.
— За пару деньков? — повторила я скептически. — Ну уж это вы, Григорий Евграфыч, загнули.
— Ничего не загнул. С тех пор как у нас в уголовном розыске появилась новая структура — «тайная милиция», — мы стали раскрывать дела ускоренными темпами.
— Что-то я ни о какой тайной милиции никогда не слыхала.
— Естественно, она же тайная. И проводит исключительно экспресс-расследования.
— А что это значит?
— Как бы тебе попроще-то объяснить… — задумался Суперопер. — Ну вот, к примеру, ты знаешь, что такое экспресс-лапша?
— Еще бы! Не только знаю, но и очень люблю. Заливаешь кипяточком — бац! — и готово.
— Экспресс-расследование в определенном смысле похоже на экспресс-лапшу. Только начинаешь расследование — бац! — и уже закончил. Каждый оперативник тайной милиции одновременно расследует несколько десятков дел…
— А если очень-очень запутанное дело попадется?
— Нет запутанных дел, есть только неумелые сыщики, — отчеканил Молодцов. — Поэтому в тайную милицию отобрали лучших из лучших. Ты их прекрасно знаешь. Сергея Иваныча с Иваном Сергеичем из Секретной службы взяли, майора Гвоздя из Особого отдела по борьбе с нечистой силой… Кстати, это он разработал методику экспресс-расследования.
А-а, теперь все понятно. Петр Трофимыч выдумщик известный. Помню, он для Гафчика придумал неостывающую миску — ту самую, что перешла ко мне по наследству. А для меня он придумал черную лампочку. Особенность ее заключается вот в чем: когда в темной комнате включают обычную лампочку — становится светло как днем, а когда в светлой комнате включают черную лампочку — становится темно как ночью. А еще майор Гвоздь придумал мебель на гелиевых подушках, которая взмывает к потолку (на потолке ведь навалом свободного места), освобождая пол для типа там потанцевать, если, к примеру, у вас дома тусовочка-массовочка. Самой прикольной придумкой Петра Трофимыча была вилка со световым датчиком на черенке.
После каждого поднесения вилки ко рту датчик подсказывал, какой длины надо делать паузу для тщательного пережевывания пищи.
Ой, опять я заболталась. Приношу семьдесят килограммов извинений!..
Короче, мы прилетели в Америку. И сели.
Ну, об Америке все вы, конечно, слышали, поэтому не буду о ней особо распространяться, скажу лишь несколько слов. В Америке живут американцы, они все время говорят «окей», кладут ноги на стол, жуют жевательную резинку, пьют кока-колу ну и тэ дэ, и тэ пэ. А знаете, почему американцы самые богатые в мире? Потому что умеют деньги зарабатывать. Купят, например, у французов картину Ван Гога (это такой художник крутой, жил в девятнадцатом веке) за пять миллионов долларов, а французам запустят в кинопрокат «Человека-улитку» (это такой киношный супергерой) и получат за это шесть миллионов долларов. В результате у американцев картина Ван Гога и один миллион дохода, а у французов ни Ван Гога, ни денег. Прикольно, да? А еще у американцев есть свобода. Эта такая здоровенная статуя тетеньки с факелом в руке, она в нью-йоркском порту стоит.
К слову сказать, мы с Молодцовым как раз в Нью-Йорк и прилетели. Поздно ночью.
— Григорий Евграфыч, а где мы сегодня будем спать? — спросила я, когда мы приземлились.
— Спать мы сегодня не будем, — ответил Суперопер.
— А что мы будем делать?
— Проводить экспресс-расследование. Ясненько?
— Ясненько.
— Тогда вперед!
— Куда вперед?
— В Чикаго!
И вот мы вскочили в поезд-экспресс и — чик-чик-чик-чик, чик-чик-чик-чик — помчались в Чикаго.
Когда мы туда примчались, Суперопер потянул носом.
— Похоже, в этом деле замешана русская мафия.
— С чего вы это взяли, Григорий Евграфыч?
— Русским борщом пахнет.
Я принюхалась. И точно — пахло наваристым борщиком со сметанкой… Я сглотнула слюнки:
— Григорий Евграфыч, а что мы сегодня будем есть?
— Есть мы сегодня не будем. Ясненько?!
— Ясненько, — вздохнула я. — Мы будем продолжать наше экспресс-расследование.
— Так точно!
И мы снова вскочили в экспресс — на сей раз автобус — и помчались туда, где звезд больше, чем на небе. Догадываетесь куда?.. Правильно, в Голливуд.
В Голливуде мы сняли номер в отеле «Хилтон», вскочили в лифт и понеслись на сто второй этаж.
— Дальше я пойду по следу один, — сказал Молодцов. — Ясненько?!
— Не ясненько, — ответила я. — Почему?
— Пока мы шли по следу русской мафии, на твой след вышел карлик Большаков. Поэтому слушай мои инструкции… — И Суперопер выдал мне инструкции — почти такие же, какие недавно выдал Володька: — Из номера не выходить, на телефонные звонки не отвечать, мобильник не включать…
— Григорий Евграфыч, мне б три звоночка сделать, — заканючила я, только сейчас вспомнив, что оставила бедного Воробья на «секундочку», да и родичам не мешало бы звянкуть-брякнуть в их Тимбукту и Катманду.
Но Суперопер был непреклонен.
— Отставить звоночки! Карлик Большаков может запеленговать твой мобильник. К тому же завтра мы уже возвращаемся в Россию.
— Завтра?! Но вы же только начали свои расследования…
— И уже почти закончил. Не забывай, что это экспресс -расследования.
— Круто! Я даже и не заметила, когда вы все успели расследовать.
— На то я и Суперопер, — подмигнул мне Суперопер и протянул тысячедолларовую купюру. — Держи на мороженое.
— Да не надо, Георгий Евграфыч, — начала я отказываться, — мне деньги не нужны.
— Держи, держи, деньги всем нужны.
С этими словами, Молодцов выскочил из номера, вскочил в лифт и умчался неведомо куда. А я от не фиг делать включила телик. И кого же я увидела на экране?! Афиногену Смертолюбову! Она была все в том же своем кладбищенском репертуаре:
— В смерти есть что-то величественное. Нет ничего лучше смерти…
— И вы не боитесь умереть? — спрашивала ее тележурналистка.
— Не только не боюсь, а с нетерпением жду этого захватывающего путешествия в смерть.
Ну и так далее.
Я уже хотела переключить канал, как вдруг обратила внмание на одну странность. И Афиногена Смертолюбова, и тележурналистка сидели… в моем в номере. Да, да, на экране был точнехонько мой номер — вон кровать, вон дверь в ванную, вон телик, по которому показывают интервью…
Только меня самой в номере не было. Как же такое может быть? И тут же я поняла — как. Да очень просто! Смертолюбова давала интервью в номере отеля «Хилтон». Номера-то в отеле стандартные…
На всякий пожарный я все же звякнула на ресепшн (это где портье сидит).
— Гуд монинг, — сказала я.
— Монинг, — ответил портье.
— Плиз… э-э… блин… как же это по-английски…
— Вы можете говорить по-русски, — откликнулся портье на чистейшем русском. — Я русский эмигрант. Из Пскова.
— Класс! — обрадовалась я. — Это вам звонят из 1023-го номера. Скажите, а художница Смертолюбова давно останавливалась в «Хилтоне»?
— Она и сейчас здесь, — последовал ответ.
— А в каком номере, не подскажете?
— Как раз под вашим, в 1013-м.
Ну надо же! Пару дней назад в России я жила в ее мастерской, а сейчас она в Америке живет этажом ниже меня. Чего только в жизни не случается!.. Я мимоходом глянула на экран и не поверила своим глазам, потому что рядом со Смертолюбовой я увидела… Каннибалова.
Я его сразу узнала, да и как было не узнать такого мачо. Он был все в той же полувоенной камуфляжке и в тех же горных ботинках. Выходит, Каннибалов существует не только в виртуальном мире, но и в реальном. Да, но что он делает в номере Володькиной троюродной тетушки?
Прямо загадка на загадке и загадкой погоняет.
В этот момент за окнами моего номера появилась специальная корзина, в которой стоял мойщик окон. Он собирался приступить к работе. Это был тип с кучерявыми волосами и пухлыми губами.
