Михаил Штительман - Повесть о детстве
— Два золотника чаю и… ну, и четверть фунта цукерок. Сколько там получается? Девяносто восемь копеек? А гильзы вы положили?
— Положили, положили! — заискивающе говорит хозяйка. — Какой ты уже молодец стал, Сема! Совсем мужчина!
Сема гордо выпячивает грудь и лезет в карман. Сейчас, одну минуточку. Что такое, где же рубль? Сейчас, одну минуточку… Сема выкладывает на стойку свисток, две пустые спичечные коробки, кусочек засохшего рогаля. Может быть, в другом кармане? Может быть, монета упала здесь где-нибудь? Сердце Семы лихорадочно бьется, руки его дрожат. Боже мой, где же рубль?!
— Шарлатан, — визжит тетя Фрейда, — голодранец! Пошел вон, чтоб я глаза твои не видела!
Мука высыпается, пшено высыпается, цукерки падают на стойку, пустые серые мешочки летят в растерянное лицо Семы.
«ЗДЕСЬ ДОМАШНИЕ ОБЕДЫ»После истории с злополучной находкой прошел месяц. В доме все было по-прежнему. Только Сема стал молчаливей и тише. Раньше он знал, что нужно идти в хедер, слушать молитвы, учить псалмы. Теперь все это ушло от него. Он был одинок и грустен. Свисток валялся где-то на кухне, айданы, тяжелые айданы, со свинцом, уже не радовали Сему.
Хотелось чего-нибудь вкусного. Сколько в мире прекрасных вещей: суп с клецками, жаркое из мяса, маринованная рыба, бульон с лапшой!.. А разве маковки — плохая вещь? Или хлеб с медом? Или хворост? Или просто горячий чай с сахаром!
Ну, что стоит Магазанику позвать Сему и подарить ему сто рублей. Разве Магазаник от этого похудеет? Но важный купец и не знает Семы, он даже не подозревает, что живет на свете Старый Нос…
С Пейсей дружба не получалась. Встречаясь с Семой, Пейся твердил:
— Черт тебя дернул лезть! Что ты, не мог плюнуть? Слюны у тебя не хватило? Теперь из-за тебя страдать!
Дурак, вылитый дурак!
Магазаник не звал Сему. В жаркие дни лежал Старый Нос на полу в темной пустынной комнате. Считал до ста, до двухсот, до тысячи — и засыпал. Однажды ему приснился пирог с черносливом, но на самом интересном месте, когда он подносил ко рту кусок пирога, его разбудила бабушка.
— Встань-ка и пиши! — Она протянула ему большой желтый лист.
— Что? — недоуменно спросил Сема.
— Пиши, что я буду говорить! — Бабушка задумалась — «Здесь домашние»… Написал — домашние? Так! «Обеды». А ну-ка, прочти.
И Сема с удивлением прочел:
— «Здесь домашние обеды».
— Теперь повесь это на дверь! Понял?
Ни черта нельзя понять у этой бабушки. Неужели и она начинает выдумывать комбинации? Сема не ошибся. Выйдя на улицу, бабушка с гордостью взглянула на объявление и пошла к базару. Старый Нос побежал за ней. Около башни им встретилась лавочница Фрейда. Бабушка быстро прошла мимо нее. Фрейда удивленно крикнула:
— Куда вы спешите, извиняюсь, как на пожар?
— Мне нужно делать покупки.
— Покупки? — встрепенулась Фрейда. — Какие, извиняюсь, покупки?
— Разве вы не знаете? Я же даю домашние обеды. У меня уже три клиента!
И бабушка, помахивая пустой кошелкой, двинулась дальше. Так она проходила около часа, знакомым и незнакомым жаловалась на дороговизну, на то, что ей особенно трудно — ведь она дает домашние обеды! И пусть не подумают, что из-за денег. Просто бабушка делает одолжение. Не все равно — готовить на двух или на пятерых? Она только докладывает к этому делу, но у нее такое сердце, что она просто не может отказать…
В полдень вернулись домой. Бросив в угол пустую корзинку, бабушка загадочно улыбнулась. Фрейда скажет Фейге, Фейга скажет Двойре, Двойра — Хиньке, Хинька — Риве. И, если сегодня нет клиентов, уж завтра они будут наверняка!..
Пришел дедушка, устало вздохнул, поставил в угол палку и, вымыв руки, молча сел к столу. Проглотив кусочек хлеба с солью, он спросил бабушку:
— Где же борщ?
— Какой борщ?
— Там же написано: «Здесь домашние обеды».
— Я не знаю, что тебе так весело! — обидчиво сказала бабушка.
— Ой, Сарра, ты, кажется, берешься не за свое дело!
— А что, ты боишься убытков? То, что ты вложил в это дело, ты получишь обратно!
— Я не люблю пустые затеи.
— Это пустые затеи? А флигель покупать — не пустые? А партия хрома — не пустые? Чтоб человек только болтал языком!..
Услышав про флигель, дедушка сконфуженно умолк и вышел в другую комнату.
* * *Вечером бабушка учила Сему:
— Если придет человек, ты не бросайся как угорелый. Ты ему скажи: «Хорошо, я передам бабушке, но вряд ли она согласится. Она уже кормит трех. Может быть, скажи, она согласится. Может быть… — повторила бабушка. — Но вряд ли». Ты понимаешь?
Еще бы, теперь Сема все понимал. Он еще сделает такое лицо, как будто ему уже надоело разговаривать о домашних обедах, как будто все местечко только и мечтает сесть к бабушке за стол. Внук был доволен бабушкой, бабушка — внуком.
Сема долго не мог уснуть. Что будет, если эта затея удастся? Что будет? Красота! Каждый день варить, печь, жарить, чистить. Ох, съесть бы что-нибудь вкусненькое. Например, суп с клецками. Что на свете лучше!
На другой день Сема и бабушка взволнованно ждали клиентов. Бабушка сидела на кухне, Сема — в передней. Он прислушивался к шагам на улице, к скрипу двери, к каждому шороху. Наконец в дверь постучали. «Начинается!» — радостно подумал Сема и пошел открывать. Лицо его было спокойно и равнодушно. Впустив человека в котелке, с рыжими мохнатыми усами, Сема предложил ему стул и холодно осведомился, в чем дело.
— Я бы хотел, — сказал вошедший, — видеть вашу бабушку.
— Насчет обедов? — небрежно спросил Сема, и сердце его замерло.
— Да, — многозначительно сказал еврей, — как раз насчет обедов.
Сема вспомнил поучения бабушки и, не глядя на гостя, вяло, словно нехотя, произнес:
— Сейчас скажу… Она уже кормит трех. Может быть, она согласится, но вряд ли! Не успевает и за этими убирать.
Сема прошел в кухню. Бабушка оправила чепец и шепотом спросила:
— А какой он из себя?
— Я знаю? — сухо ответил Сема. — Еврей с усами. Какая нам разница, кого кормить?
Бабушка прошла в переднюю; пришедший вскочил со стула и побежал ей навстречу:
— Мы здесь живем только полгода. И, может быть, вы меня не знаете?
Бабушка вежливо улыбнулась.
— Так вы меня узнаете! — закричал еврей. — Разве так между порядочными людьми поступают? Я не знаю, что вы молчите. Моя жена здесь визави дает обеды, так вы тоже суетесь!.. У вас из-за этого бессонница? Ну хорошо, я вам покажу домашние обеды! — прохрипел гость и выбежал на улицу.
— Сема, дай мне воды! — тихо сказала бабушка.
В тот день больше клиентов не было. Желтая бумажка с надписью: «Здесь домашние обеды», уныло висела на двери.
ВОДЫ! ВОДЫ!И тогда подвернулось новое дело. Прямо, можно сказать, счастье само полезло в руки — и кому? Семе — Старому Носу. Шел он по улице и увидел Герша. Водовоз гордо сидел на своей пыльной двуколке и задумчиво смотрел на костлявые бедра рыжего коня. Заметив Сему, Герш приподнял кнут и крикнул:
— Иди-ка сюда, Старый Нос!
Сема подошел.
— Что ты ходишь по улице, хотел бы я знать?
— А так. Почему мне не ходить?
— Когда я был такой парень, как ты, я уже вносил свою долю в дом.
— А где я найду эту долю? — обидчиво сказал Сема и усмехнулся: — Может быть, вы знаете адрес?
— Когда ищут, так находят! — уклончиво ответил Герш и внимательно взглянул на Сему.
— Может быть, вы скажете еще что-нибудь? — спросил Старый Нос и поправил болтавшееся позади бочки ведро.
— Хотя Лазарь вам носит воду и я это не люблю, я бы мог с тобой сделать дело. Я решил расширить свое предприятие, — важно сказал Герш и хлопнул ладонью по бочке. — Ты видишь, как я живу? Я, можно сказать, самая заметная фигура в местечке. Кто меня не знает? Но сейчас я уже стар и могу себе позволить такую роскошь — взять помощника. Он будет у меня жить, как вице-губернатор. Сидеть будет здесь, пожалуйста, рядом со мной. И, когда мы подъезжаем к дому, он должен сойти, налить из бочки ведро и занести клиенту — только и всего. Ты понимаешь? А для такого мальчика, как ты, это целое удовольствие — весь день катаешься на собственном фаэтоне. А?
Предложение ошеломило и обрадовало Сему, но он решил не подавать виду. Вспомнив, что говорят в таких случаях взрослые, Сема деловито спросил:
— Короче, сколько я буду с этого иметь?
— Сколько? — Герш сдвинул на затылок картуз. — Сколько — ты хочешь знать? Одну пятую с дневного оборота! Если я развезу десять ведер — два все равно как у тебя в кармане.
— А что это значит на деньги?
— Два ведра — это уже копейка!
Сема быстро прикинул: два ведра — копейка, двадцать ведер — десять копеек. В месяц это триста копеек. Триста копеек — три рубля. Три рубля на земле не валяются!
— Хорошо, я согласен.
