Эдуард Веркин - Герда
Участковый кивнул в сторону местных.
– А что с ними? – поинтересовался папка.
– Нервничают, – сказал участковый. – Я тут всего третий месяц работаю, так что я толком ничего не знаю, но мне кажется, они нервничают. Чересчур. Вечером даже молодежь не гуляет…
Я влила в канистру второе ведро и потащила ее в багажник.
– Они нервничают, и у каждого второго дома по ружью. Это нехорошо. Мало ли что им в голову взбредет по пятницам.
– Надо мост заминировать, – посоветовала я, остановившись. – И никаких проблем.
Участковый поглядел на меня с удивлением.
– Только чупакабра пойдет не через мост, – сказала я. – Она может как угодно – и через лес, и через воду, и даже под землей она тоже может. У нее длинные передние лапы, она ими прекрасно роет.
У участкового зазвенел телефон, он ответил. А я поволокла канистру в багажник, Гоша спохватился, помог.
Залезли в машину.
Папка забрался в машину последним, запустил двигатель, тронулся с места.
– Глупость какая… – сказал он. – Вроде нормальные люди в Торфяном…
– Они реднеки и расчленители, – сообщила я. – Вайт трэш. Надо выводить на забор вольты, а то придут.
– Придут, это точно, – кивнул папка.
– Пиши рассказ, – посоветовал Гоша. – «Ктулху против чупакабры».
– Я не пишу нереалистических вещей, – ответила я. – Мой принцип – реализм и еще раз реализм, это знают все.
На центральную дорогу вышло несколько мужиков, смотрели нам вслед долго. И участковый тоже смотрел.
– Чего это они так на нас смотрят? – спросила я.
– Не знаю, – сказал отец. – Люди, бывает, смотрят странно.
– Они недобро смотрят, – сказала я. – Я это чувствую.
Но папка прибавил скорости, мы проскочили через Торфяное и вылетели на трассу.
Включилось радио. Как-то само собой, причем не музыкальная станция, а научпоп, про технологии нового века рассказывали. Что придумали вещество в два раза легче воздуха, какие-то там графеновые трубки, если их заполнить гелием, то получится что-то вроде летающего дерева. Так что теперь создание летучих кораблей – дело обозримого будущего. Отец неожиданно заинтересовался и как-то с печалью стал слушать про это, ну, что скоро будущее наступит раз и навсегда и ничего с ним не поделаешь.
– Здорово будет, – сказала я. – Можно выстругать лодку – и улететь, а? Во смеху-то!
– Ага, – сказал Гоша.
Цемента купили. А я купила жирного гипсового кота, только не с трубой, а с рыбой в обнимку, кот-рыболов. Вернулись уже во второй половине дня, я взяла кота с рыбой и стала бродить по двору, думая, куда бы его пристроить. Герда почему-то ходила за мной, она останавливалась каждый раз, когда останавливалась я, и вздыхала. Кота я оставила в зарослях малины в дальнем углу зачем-то.
Вечером мама вернулась с собрания «Материнского Рубежа». Поздно, почти в одиннадцать. Я не спала, слышала, как нервно припарковался возле гаража минивэн. Как мама хлопнула дверью. В дом почему-то не вошла, сидела на веранде, то ли чай пила, то ли в качалке качалась.
Потом из дома вышел папа, а мама окликнула его, и они стали разговаривать. Долго, почти час, наверное. Я слышала их голоса, особенно голос мамы, но разобрать получилось мало, даже через приоткрытое окно. Кажется, спорили. Я уснула, а разбудила меня Герда. Она сидела в кресле и молчала, луна светила сбоку, это было красиво, на холке темнело пятно опаленной шерсти, я хотела рассмотреть, но в дверь постучали, Гоша, конечно, только он мог стучать так нерешительно.
– Эй, – сказал Гоша.
– Эй, – сказала я.
Гоша вошел. Кресло было занято, Гоша не расстроился, сел на ковер.
– А я думаю, куда она делась… – Гоша кивнул на Герду. – Бродит по ночам. Слышала?
– Слышала.
– Они что, погрызлись?
– Не вроде, – я пожала плечами. – В пределах нормы, без фанатизма. Но не в этом дело.
– А в чем?
– Кажется, маму выгнали.
– Откуда.
– Из «Рубежа».
– Маму выгнали из «Рубежа»?! – поразился Гоша. – Такое бывает?!
– То ли выгнали, то ли сама ушла, я так и не поняла. Они полтора часа это обсуждали.
Вряд ли. Выгнали. Мою маму невозможно ниоткуда выгнать. Моя мама сама кого хочешь откуда хочешь выгонит. Если она оказалась вне «Материнского Рубежа», то только потому, что сама захотела оттуда выйти. Вопрос в другом – с какой это радости она оттуда вышла?
– Что-то там произошло, – сказала я. – Нехорошее вроде.
– Где там? – не понял Гоша.
Герда зевнула.
Выстругать лодку. Уплыть в Неверленд. Не, лучше все-таки в Атлантиду.
Глава 16
Бомжедав
В субботу приехал кинолог из Москвы. Какой-то мамин друг, сначала они вместе заканчивали журналистику, затем друг увлекся собаками, стал большим специалистом. Профессионал, как сказала мать, высокого международного уровня. Не специально к нам приехал, а проездом, судить собачью выставку где-то в Сибири, но мать его уговорила заглянуть, посмотреть на Герду.
Альку с утра отправили из дома, отец сразу после завтрака отвез ее в театральную студию на разбор полетов, а после, кажется, они собирались в дельфинарий заехать, одним словом, до вечера они домой не планировали.
Мне этот кинолог сразу не понравился, едва я вошел, как сразу понял, что дядька большой специалист и в собаках разбирается, может, даже и не хуже тети Лены. Кажется, Герда это тоже поняла. Кинолога она не одобрила, ворчала.
Он осматривал Герду меньше минуты. Ходил вокруг, хмыкал, почесывал свою небольшую испанскую бородку, снова хмыкал.
– Так-так, – говорил. – Так-так, значит.
Затем взял табуретку и уселся верхом прямо напротив Герды.
И безо всякой боязни полез Герде в пасть, видимо, все кинологи такие бесстрашные, пальцев им своих не жалко. Оттянул вверх губы, щелкнул по зубам.
– Она странно реагирует… – вздохнула мама. – То есть вроде все в порядке, но иногда… Иногда меня это смущает. То есть…
– Ага, понятно.
Кинолог почесал Герду за ухом.
– В окрестностях собаки пропадали? – спросил вдруг мамин друг.
Мама непонимающе промолчала.
– У других владельцев собаки пропадали? – уточнил вопрос кинолог. – В деревне?
Мать вопросительно поглядела на меня.
– Я не знаю… То есть, я ничего не слышал.
Мать мне не поверила. Достала телефон и позвонила отцу. Спросила. Стала слушать. А пока слушала, поглядывала на меня. Герда тем временем вздохнула и улеглась на пол.
– Да, – сказала мать. – Собаки пропадали. То есть, они не то чтобы пропадали…
Мать поглядела на меня с выражением.
– Их убивали, – закончила мать. – Перегрызали горло. Вроде бы…
– Прелестно, – улыбнулся кинолог. – Примерно это я и подозревал. Про догхантеров слышали?
– Догхантеры? – поморщилась мать. – Что-то да, слышала… Это те, что не любят собак?
– Активно не любят, – уточнил кинолог. – Собственно, это целое направление, люди не любят и убивают собак.
– Что за дичь? – возмутилась мать.
– У многих есть причины не любить собак, – ответил кинолог. – Особенно в наши дни. Сегодня много брошенных животных, они сбиваются в стаи, нападают, кусают, вот люди и озлобляются. Кто ядом действует, кто винтовки покупает, а кто и по-другому.
– Какая гадость…
Кинолог пожал плечами.
– Людей можно понять, – вздохнул кинолог. – Жить и так тяжело, а тут еще собаки… Вот и звереют.
Кинолог поглядел на Герду.
– А с ней-то что? – спросила мать.
Кивнула на Герду.
– Это интересно, конечно, – улыбнулся кинолог. – Но…
– Что с собакой, Валя?! – спросила мать. – Скажи по-человечески, не юли.
– Вообще-то в таком варианте я встречаю это впервые, – сказал кинолог. – По слухам, некоторые догхантеры заводят таких вот псов…
Кинолог протер руки дезинфицирующей салфеткой.
– Дрессируют особым способом, чтобы они набрасывались на бродячих. На бездомных, дворняг, ну и… Вы знаете, что у нее подпилены зубы?
– Зачем? – не поняла мать.
– Такие зубы как ланцеты – одно движение – и все.
Кинолог задумался, снова поглядел на Герду.
– Ты хочешь сказать, что всех этих собак в Торфяном это… она?
Кинолог Валя пожал плечами.
– Есть несколько арктических пород, – сказал он, – допустим, хаски, маламуты… Так вот, они вообще склонны уничтожать все живое, до чего могут дотянуться. Кошек, болонок, всех. И съедают, соответственно. А потом встречаются определенные искажения в психике животных…
