Синсукэ Тани - Дети из дома № 300
Каттян набросился с упрёками на Дзюна, но разговаривать было уже некогда — над горой стояла пыль столбом: битва началась.
С кого-то слетела бейсбольная шапочка.
— Вот тебе! Вот тебе!
Красная Майка был повержен на землю.
— Ай, ай! Больно! Больно, тебе говорят! — вопил кто-то.
— Отдавайте собаку, воры!
— Ах, ты кусаться? Трус ты!
— Я трус? Получай ещё!
Всё смешалось: кто на ком сидит, кто кого колотит — не понять.
— Чур, не таскать за волосы!
— Ага! Попалась, Лягушонок! Хватай её!
— Ты что по голове бьёшь?
— Ой, она меня за ухо укусила!
— Ну и нос у тебя! До чего же грязный!
Дзюн скатился с обрыва, сцепившись с кем-то из «пончиков».
Каттян настиг одного из «пончиков», пытавшегося улизнуть, и повалил его наземь.
Кто-то толкнул Дабо, и он свалился на мальчишку. На белой рубашке мальчишки отпечатался грязный нос Дабо.
— Фу! Ты зачем испачкал мою рубашку? Вытирай! — Мальчишка, поднявшись, тыкал в нос Дабо грязную рубашку.
— Чего?! А ну, Дабо, испачкай его ещё раз! Ты же у нас мастер, Дабо.
— Не могу. Нос совсем пустой. Дую, дую, ничего не получается.
Тут Каттян увидел, что на помощь «пончикам» спешит новое подкрепление. Обидно, конечно, отступать, но, видно, придётся. С большими силами они не справятся.
— Отступаем! — крикнул он. — Тёбо, помоги Лягушонку!
Поднимая тучи пыли, они один за другим съехали с обрыва.
Однако новый отряд «пончиков» тоже помчался вниз, наперерез Каттяну.
— Бежим врассыпную! Разбегайтесь кто куда! — крикнул Каттян.
Тёбо, Дзюн и Лягушонок прыгнули в кусты.
— Вот они! Хватайте их! — вопил вожак «пончиков». Красная Майка и его отряд, скатившись с обрыва, юркнули в кусты следом за удиравшими ребятами Каттяна.
Долго ещё ребята из дома № 300 носились по зарослям, прячась от преследователей.
А когда Фусако наконец остановилась, она увидела Дабо. Коленка у него была сильно содрана.
— Ты ранен, Дабо?
— Угу. Ещё и шишка на голове. Смотри, какая большая. Это Красная Майка меня стукнул, — сказал Дабо, потирая голову.
— А я укусила его за ухо. Будет знать, как таскать за волосы. Трус несчастный!
Фусако держала в руке жука-дровосека. Переложив жука из правой руки в левую, она подняла правую руку — из ссадины на чёрном от грязи локте сочилась кровь.
Прибежал Тёбо, тоже весь чумазый, привёл свою сестрёнку Мими.
— Где Каттян? — спросил он.
— Не знаю. И Дзюна не видно. Мими, скорее помажь вот это место йодом, — попросил Дабо.
— Погоди, сначала промою перекисью водорода, чтобы заражения не было.
Обстоятельная Мими достала из картонной коробки пузырьки с лекарствами, расставила их по порядку. Мими хочет стать медсестрой, когда вырастет. Поэтому она вечно таскает с собой коробку, набитую разными пузырьками.
Случись драка или кто-нибудь упадёт и ссадит ногу, Мими тут как тут — она просто незаменима. А когда нет пациентов, Мими лечит бродячих кошек и собак.
— Ай! Щиплет! Аккуратней не можешь? — дрожащим голосом произнёс Дабо, дуя на ободранную коленку.
— Трусишка! А ещё мальчик! Потерпи немного.
Мими обернулась к Фусако, которая рассматривала жука-дровосека, посадив его на ладошку.
— Лягушонок, что это за букашечка у тебя?
— Жук-дровосек. Видишь, какой огромный! — ответила Фусако. Перевернув жука на спину, она стала разглядывать его брюшко. Жук барахтался у неё на ладошке, беспомощно шевеля шестью длинными лапками.
— Не жалко тебе его? Отпусти. Видишь, ему не нравится, — сказала Мими, смазывая йодом ссадины Дабо.
— Где же Каттян? Домой убежал, что ли?
— Ты лучше подумай, как Очкарика вызволить. Он, кажется, в плен попался.
— Как?! Он же домой пошёл ещё до драки.
— А они его по дороге схватили.
— А Тайхо как же? — спросила Фусако, пытаясь стряхнуть с волос паутинку. Она с тревогой смотрела на Тёбо, принёсшего эту весть.
Глава четвёртая
А МЛАДЕНЦА ПРИВЯЖЕМ К ДЕРЕВУ
— И Тайхо забрали. Так ведь, Мими? — сказал Тёбо, повернувшись к сестрёнке.
— Ну да. Они свалили Мацу-тян[10] и стали колотить его по голове. Я сказала им, чтобы они немедленно прекратили драться, но… — Мими аккуратно засунула грязную марлю в целлофановый пакет.
— Очкарик не хотел идти домой, — перебил сестру Тёбо. — Ему братца нянчить надоело. Вот он и решил поиграть со щенком на дороге. Бегал за ним, бегал да и споткнулся. Очки с него свалились. Он их стал искать, а тут «пончики» откуда ни возьмись. Схватили его и стали лупить. Плохо быть очкариком…
— Значит, и Тайхо унесли, — вздохнула Фусако, поглядывая искоса на локоть, который Мими обмывала перекисью водорода.
— Ага. Мальчик в красной майке забрал. Свистнул, а пёсик сразу же хвостом и завертел. И языком его в щёку лизнул. Славный такой щеночек, — сказала Мими.
— Ох и недотёпа этот Мацу! Мог бы и убежать. Изловчился бы как-нибудь, схватил бы Тайхо — и наутёк. Не мог уж щенка отбить, болван! — рассердилась Фусако.
— А вдруг они Очкарика уведут в свой двор да и повесят вниз головой с качелей? Что тогда? А? — зловеще предположил Дабо, вращая покрасневшими глазами.
Но Фусако, как видно, больше волновала судьба Тайхо, а не Очкарика.
— Вчера вечером мы построили с отцом прекрасную конуру. Сегодня он хотел покрасить её, обещал краску купить. Что теперь будет?
Лягушонок разглядывала жука, добравшегося до самого кончика её пальца.
— Не огорчайся, Лягушонок. Отниму и принесу тебе твоего Тайхо. Давай лучше поищем Каттяна и Дзюна да поможем Очкарику. Дабо, как ты думаешь, не схватили ли они Каттяна?
Тёбо подпрыгнул и уцепился за ветку дерева. Затем, легко подтянувшись, он перевернулся на ней один раз и полез на верхушку. Тёбо лучше всех ребят лазил по деревьям.
— Что-нибудь видно?
— «Пончики» уходят с горы. Красная Майка несёт на руках твоего Тайхо, Лягушонок. Что это? Кажется, Очкарик? Надо же! Они привязали его к дереву.
— Значит, унесли всё-таки…
— И Дзюн там, и Каттян… Очкарик Мацу прикручен верёвками к каштану. Лягушонок, пойдём посмотрим, что там происходит.
Дабо и Лягушонок, царапины которых были уже смазаны йодом, побежали к каштану. За ними Тёбо, за Тёбо последовала Мими. Только ей одной было весело и спокойно — свои обязанности она выполнила.
— Странный ты человек, Очкарик! Тебя к дереву привязали, а ты знай себе посмеиваешься. Хотелось бы мне заглянуть тебе в котелок — варит ли он ещё или нет.
— Я не вру, Дзюн. Честное слово, мне очень удобно. Если думаешь, я вру, попробуй сам. Давай я прикручу тебя верёвками к дереву.
— Нет уж, спасибо!
— Если привязать человека вот так за руки и за ноги, получается, будто за чьей-нибудь спиной сидишь. Вот я и подумал: а что, если привязывать ребёнка к дереву, чтоб не носить его за спиной? Отличная идея, не правда ли? Хи-хи-хи…
Дзюн с изумлением слушал Очкарика.
— Ничего себе идея! И что ты всё хихикаешь? Несёшь тут всякую чушь, вместо того чтобы честно признаться, что позорно попал в плен.
— Чушь?! Что ты, Дзюн! Я всегда, в любом положении о чём-нибудь думаю.
— «Хи-хи-хи»!.. — передразнил Очкарика Мацу Дзюн. — Он думает!
Чем больше слушаешь этого Очкарика, тем сильнее злость разбирает. Дзюн решил не слушать его, однако тот, как-то чудно свесив голову набок, продолжал:
— Что ты находишь в этом странного, Дзюн? Человек тем и велик, что он в любое время думает.
Тут уж Дзюн не выдержал:
— Это ты-то велик? Тебя же поймали и привязали за ноги и за руки к дереву!
— А я и не об этом вовсе. Я же говорю, что открыл новый способ обращения с младенцами! — выкрикнул Очкарик Мацу.
— Новый способ… Смех, да и только.
— Ну конечно, где тебе понять! Ты же не таскаешь целый день ребёнка за спиной.
Очкарик отвернулся — обиделся, наверное.
— При чём здесь ребёнок? Если уж ты зазевался и попал в плен, нужно было думать, как сбежать. И не стыдно тебе висеть тут на дереве и хихикать?
— Не стыдно. Нисколечко не стыдно. — Очкарик вытянул своё длинное лицо вперёд.
— Ах вот как! — Дзюн даже покраснел от злости. Он с презрением уставился на Очкарика.
Тот, побледнев, тоже свирепо глядел сквозь очки на Дзюна сверху вниз. Так они и смотрели друг на друга. Первым не выдержал Очкарик — моргнул.
— К чему ссориться! Сядьте и помолчите, — вмешался Каттян, которому Мими смазывала ногу йодом.
Дзюн продолжал недовольно ворчать себе под нос, зло поглядывая на Очкарика, которого наконец отвязали от дерева. А Очкарик сердито смотрел на Дзюна, однако оба сели на траву и замолчали.
Дзюн с досады выдернул клок травы и отбросил его в сторону.
— Послушай, Каттян! — сказала Фусако. — А что будет с Тайхо? Мы не пойдём его отбивать?
