Синсукэ Тани - Дети из дома № 300
Обзор книги Синсукэ Тани - Дети из дома № 300
В Токио площадь для игр на одного ребёнка составляет сейчас один и три десятых квадратных метра. Через три года эта площадь сократится до величины циновки, а через десять лет она будет равна новогодней рисовой лепёшке…
«Детская газета», седьмой выпуск. Дом № 300Глава первая
ВСЁ НАЧАЛОСЬ ИЗ-ЗА ЛЯГУШОНКА
Га-ан! Ган! Ган!.. — прозвучало под горой, будто удары гонга.
— Эй! Снова сковородка гудит. Кто это там? Взгляни-ка, Тёбо! — приказал Каттян, с размаху вонзая лопату в землю.
— Есть!
Тёбо, по прозвищу Малыш, отбросив мотыгу в сторону, проворно полез на дерево. Высокий дуб служил для ребят из дома № 300 сторожевой вышкой.
Если встать на доску, привязанную верёвкой к ветвям дерева, и оглянуться вокруг, увидишь не только всю Гору-за-храмом, но и дома под № 300 — их железные крыши темнеют рядами тут же у подножия горы, по правую руку от храма. Можно увидеть и красную электричку, мчащуюся по далёкой насыпи, и речку за рощей, и утёс на её берегу. Хорошо видны и высокие, многоэтажные дома на холме за храмом.
Тёбо поднёс к глазам бинокль, висевший на ветке дуба, и оглядел окрестности.
Какой-то мужчина стучал палкой по сковородке. Эту сковородку Каттян подвесил на сук старого дерева, стоящего у их домов, для сигнализации.
Тёбо внимательно вгляделся в мужчину.
— Гм… Никак, отец Лягушонка! Раненько он сегодня с работы. — Тёбо ловко спустился с дуба.
«А… выходной, должно быть», — подумал он.
Фусако, которую ребята прозвали Лягушонком, старательно копала землю. Узнав, что её зовут, она сразу же надулась и сказала со вздохом:
— Ох и надоело же! Опять за чем-нибудь пошлёт.
Отбросив лопату, она вытерла грязные руки о старенькие джинсы, огляделась.
— Ребята! На кого похожа наша Фусако, когда надуется? — учительским тоном спросил Очкарик Мацу.
— На толстощёкую лягушку! — выкрикнул Дабо, шмыгнув грязным носом.
— Правильно! Хэ-хэ-хэ! — Длинное, как огурец, лицо Мацуо[1] сморщилось в улыбке.
— Лягушонок! Что ты там возишься? Давай быстрее! — поторопил девочку Каттян.
Но Фусако и бровью не повела. Видно, ей не хотелось уходить с горы.
— Ну ладно. Я быстро сбегаю, — сказала она наконец. — Ребята, давайте и ночью копать. А? Я свечку принесу, — выпалила она, узкие глаза её оживились.
— Нет уж! Не надо нам никакой свечки.
— Почему, Каттян?
— Заметят огонёк — сразу же обнаружат нас. Что тогда? Да и зачем сейчас думать о ночи? Будем рыть, пока не стемнеет. Давай беги скорее.
Фусако нехотя поплелась домой.
Лягушонок учится в четвёртом классе. Она единственная девочка в озорной ватаге мальчишек из дома № 300. Однако ни Лягушонок, ни мальчишки этого не замечают. Они всегда вместе с тех пор, как помнят себя. В компании мальчишек Лягушонок и сама стала сорванец сорванцом, но с этим уже ничего не поделаешь.
Ребята из дома № 300 решили тайно от всех вырыть себе пещеру. Самым подходящим местом для этого была Гора-за-храмом. Там и начали копать, соблюдая все меры предосторожности. Заметят взрослые или ребята из многоэтажных домов — всё пропадёт. А пещера будет просто замечательной! Достаточно взглянуть на план, который хранится в кармане у их вожака Каттяна.
Раньше они играли на пустыре, а теперь там стоят многоэтажные дома. Ребятам из тех домов соорудили площадку для игр. У них даже помещение есть, где можно укрыться, если на улице дождь. А ребятам из дома № 300 и вовсе негде стало играть. Вот они и надумали вырыть себе пещеру в горе.
— Знаешь, Каттян, а моя мама сказала…
— Что ещё? — нахмурился Каттян.
— Да насчёт старой сковородки… Молодцы, говорит, ребята! Здорово придумали. Теперь можно и не бегать на гору, не разыскивать там своих мальчишек.
— Ещё бы! — горделиво заметил Каттян. — Взрослым всё подсказывать надо. Им ни о чём думать не хочется. А заметят что-нибудь удобное — тут же и ухватятся. Однако и нам на руку: не узнают, что мы тут делаем, не помешают копать. Правда? — улыбнулся он.
Как только Фусако вернулась домой, отец сразу же попросил её сходить в магазин.
Матери у Лягушонка не было, всё хозяйство в доме вёл отец. Он работал водителем такси. С утра, перед уходом на работу, отец готовил еду на весь день. И только изредка посылал Лягушонка за продуктами.
— Хотел сегодня приготовить твой любимый рис под соусом карэ[2], а лавки у вокзала, как на грех, закрыты. Не сбегаешь ли в магазин самообслуживания? Купи картошки, моркови, чесночку, немножко мяса, ну и пакетик сухого соуса.
— Пап! Ты и яблоко натри, ладно? Недавно я у Мацуо ела рис с яблоками. Очень вкусно!
Фусако даже облизнулась. Ей давно уже хотелось есть. Ах, какой душистый был рис в доме у Мацуо и пахло от него так сладко!..
— Вот, значит, чем тебя угощали! Конечно, с яблоками ещё вкуснее. Да не забудь луку репчатого. Ну, беги!
Фусако ликовала — на ужин будет её любимый рис! Напевая песенку, она выскочила в сад, схватила старенький велосипед, повесила на руль сумку для покупок и помчалась в магазин.
Ей не хотелось встречаться с «пончиками» — так они прозвали ребят из высоких домов, — поэтому она не поехала напрямик через их двор, а, миновав храм, направилась в объезд, по дальней дороге.
Благополучно закончив покупки, Фусако вышла из магазина, постояла, вытерла потное лицо.
«Кажется, ничего не забыла. Купила всё, что отец наказал. Надо скорее вернуться и поработать немножко на Горе-за-храмом. Посильнее проголодаюсь — побольше съем», — подумала с улыбкой Фусако и поехала между домов, в которых жили «пончики». Она решила сократить обратный путь. Однако этого как раз и не следовало бы делать.
За углом, на площадке для игр, оказалось полно «пончиков»: кто болтался на турнике, кто качался на качелях, кто съезжал по горке, — облепили всю площадку, как мартышки. Бросив на них острый взгляд, Фусако сразу же заметила толстого Таро — вожака «пончиков», — рядом вертелся нахальный мальчишка по прозвищу Красная Майка.
«У, противные!» — с досадой подумала Фусако и решила проехать мимо ребят молча, но не тут-то было — «пончики» заметили её.
— Эй, ребята! Смотрите-ка, кто едет! Вертушка-квакушка из дома номер триста. На велосипеде! — крикнул кто-то.
И все разом заорали:
Лягушонок, Лягушок!
Ну-ка, квакни разок!
Мальчишки с криком неслись за велосипедом.
Фусако изо всех сил нажимала на педали. Она мчалась, как заправский гонщик — согнувшись дугой и крепко вцепившись в руль.
Лягушонок, Лягушок!
Ну-ка, квакни разок! —
неслось ей вслед.
Фусако вертела педали, крепко стиснув зубы. Уши её горели. От злости она всегда краснела и оттого сердилась ещё больше.
— Эй, куда же ты! Квакни: «Ква-ква!..»
Фусако миновала храм и, не снижая скорости, покатилась по тропинке с холма. «Пончики» всё ещё бежали за ней, выкрикивая дразнилку.
Посредине тропинки Фусако вдруг резко затормозила, обернулась и скороговоркой выкрикнула:
— Эй, вы! Пончики, пышки, толстые кубышки! Поросячий корм! Слабо вам сбежать с холма!
— Слабо?!
Раскрасневшиеся от бега мальчишки понеслись вниз по тропинке. А Фусако, ехидно засмеявшись, показала им язык и, нажав на педали, снова на полной скорости покатилась вниз по склону.
Сквозь хор мальчишечьих голосов она ясно различила громкий голос Красной Майки:
Лягушонок, Лягушок!
Ну-ка, квакни разок!
Лягушонок хорошо знала голос этого нахального мальчишки, но решила не отвечать.
Свернув в переулок, она соскочила с велосипеда, прислонила его возле дома и бросила в окно кухни сумку с покупками.
— Фусако! Два головастика в бутылке сдохли, — послышался из комнаты голос отца.
Но Лягушонок не отозвалась, она уже мчалась на Гору-за-храмом.
— …И кто же закричал первым? — спросил Каттян, перекладывая лопату из одной руки в другую, глаза его сердито сузились, как у лисицы.
— Конечно, самый толстый. Да, Лягушонок? Кому ж ещё! — сказал Дзюн, заглядывая в лицо девочки.
Лягушонок молча кивнула.
— Разве Лягушонок не имеет права проехать мимо их домов на велосипеде? — Очкарик Мацу поправил очки на продолговатом, как огурец, лице, обвёл всех невозмутимым взглядом.
Ребята молчали. Этот Очкарик всегда задавал вопросы невпопад, но с самым серьёзным видом.
