Синсукэ Тани - Дети из дома № 300
— Ну да! Надо же оставить что-нибудь взамен, если стянул что-то потихоньку.
— Это уж точно! Здорово ты их надул. Гы-гы-гы! Вот удивятся. Поднимутся ни свет ни заря — глядь, а там… гы-гы-гы… — Дабо просто давился от смеха.
— Го-го-говорят: «Кто ра-рано встаёт, то-то-того удача ждёт», а тут всё наоборот, — заикаясь, выдавил из себя Очкарик Мацу, покачивая маленького братца Умэо, привязанного у него за спиной. — Весёлое у них будет утречко!
Быстрым движением руки он вздёрнул свалившиеся было с носа круглые очки в пластмассовой оправе, длинное лицо его улыбалось.
— В высоких домах животных вообще держать запрещено. А они тайно решили щеночка завести. Заметят взрослые, опять выкинут беднягу. Вот я и подумал: щенку будет гораздо лучше в доме Лягушонка. Верно?
— Ну да! — кивнул Тёбо. — Правильно Дзюн говорит. А если они прибегут и станут требовать собаку да называть нас ворами, мы сразу же расскажем о щенке управляющему их домами, и тогда им всыплют, а не нам.
— Вот, вот, — согласился Очкарик, кивая.
Фусако молча играла со щенком.
— Лягушонок! Как ты назовёшь его? — спросил Дабо.
— Я думаю… Как вы считаете, ребята, подойдёт ему имя Тайхо? Смотрите, какой он толстый, и мордочка приятная, и сильный как будто.
— Как у чемпиона по борьбе сумо?[5] — Дабо, шмыгнув носом, обвёл всех взглядом, как бы спрашивая мнение ребят.
Все молча согласились.
— Тогда я пойду домой. Надо ему будку соорудить.
Лягушонок, бережно прижимая к себе щенка, побежала домой. Остальные ребята остались у дома Каттяна.
Утром следующего дня ребята из дома № 300, умывшись и позавтракав, сразу же пошли на Гору-за-храмом и принялись за работу.
Они спешили — возможно, в десять утра у входа в храм предстоит драка с «пончиками».
«Кана-кана-кана…» — звенели цикады. Обычно они стрекочут в сумерках, а тут с утра распелись — наверное, к хорошей погоде.
В это время послышались удары палки о старую сковородку.
Тёбо воткнул в землю лопату и проворно полез на дуб.
— В сковородку бьёт сама круглая, как сковородка, мама Очкарика Мацу. Одной рукой стучит по сковородке, другой прижимает к себе младенца. А по насыпи, виднеющейся там, вдали, мчится красная электричка, — певучим голосом, подражая гиду экскурсионного автобуса, сообщил Тёбо.
— Ну вот! Опять нянчить заставит. Совсем некстати! — огорчился Очкарик Мацу.
И тут Тёбо заметил какое-то странное движение у храма. Быстро подкрутив линзы бинокля, он навёл его на храм.
— Этого ещё не хватало! — невольно вырвалось у него, и по спине пробежал неприятный холодок.
— Каттян! Каттян! — позвал он, откинув бинокль, привязанный резинкой к ветке. — Тревога!
— Что там?
— «Пончики» идут! Вон там они.
— Где это «там»? — спросил Дабо.
— По горе поднимаются, из-за храма. Три… четыре… семь…
— Гм… Опередили всё-таки! — резко бросил Каттян.
Глава третья
КТО КОМУ ДОРОГУ ПРЕГРАДИЛ
— Мда… нехорошо, что они сюда движутся.
Каттян стоял нахмурив брови и скрестив на груди руки, лицо его было озабоченно.
— Почему нехорошо? Давайте на горе драться. «На своём поле», как у спортсменов, — сказал Дабо. — На горе даже лучше — с какой стороны ни нападут, сразу видно. Отобьёмся. А, ребята?
— Вытри нос, Дабо. Не горячись, без тебя понимаем, что к чему. Тут не спеша обдумать надо.
— А что думать. Драться, и всё.
— Нельзя их сюда подпускать. Сразу узнают, что мы пещеру роем. Я нарочно написал в письме, чтобы они пришли к храму. Хотел туда заманить.
Дабо вытер рукой нос и ловко обтёр её о штаны. Это был его коронный номер — вроде лучшего трюка актёра театра Кабуки[6].
— Значит, они не поддались на нашу удочку, — буркнул он.
— Ну ладно. Сделаем так: раз они уже здесь, постараемся увести их подальше от пещеры. А ну-ка, живо прячьте лопаты. Заходите к ним в тыл. Дзюн — в разведку! Что бы ни случилось, к пещере не приближаться. Все слышали?
— Все! — подпрыгнул нетерпеливый Дабо, постучав себя рукой по груди.
— Каттян, а что делать с Тайхо? — спросила Фусако, поспешно отвязывая верёвку, которой щенок был привязан к дереву.
— Отведи его домой.
— Вот ещё! Я тоже хочу драться. Надо же отомстить Красной Майке, — храбро заявила Фусако.
— Давай я его отведу, — предложил Очкарик Мацу, всё ещё топтавшийся у пещеры.
— Ну, пошли. Смотрите не попадайтесь им на глаза.
Ребята, словно мыши, шмыгнули в траву, и она скрыла их с головой.
Подул ветер.
Трава зашелестела.
— Постойте! — окликнул ребят Каттян. — Я вспомнил одну вещь. Возьмите ветки и заткните их за пояс или за воротнички рубашек.
Все недоуменно уставились на Каттяна.
— Вот так. Быстро! — Каттян воткнул себе за шиворот ветку с листьями. — Как-то в кино видел, — пояснил он. — Если двигаться в траве в таком виде, будто колышется трава. Враг и не заметит нас.
— Вот здорово! Как чёрный плащ у ниндзя[7],— выпалил Дабо, поддаваясь общему настроению таинственности.
Каттян что-то прикидывает на ходу. Оглядываясь по сторонам, он обдумывает в голове план операции.
«Хорошо бы незаметно добраться до гинкго[8], расщеплённого молнией. Если взобраться по крутому склону горы, мы окажемся как раз над тропинкой, где пройдёт противник. Обойдём их с тыла и все сразу соскочим с обрыва прямо им на головы. «Пончики» растеряются, тут и битве конец». Каттян вспомнил о битве Ёсицунэ[9] в долине Итинотани, как-то он читал о ней в книжке.
Сидя в густой траве, Каттян мысленно наслаждался победой.
Гаса-гаса-гаса… — зашелестела трава. Вернулся Дзюн из разведки.
— Ну как? — стряхивая с головы паучье гнездо, шёпотом спросил Каттян.
Терпко пахло прелой травой и плесенью.
— Противник расположился у водопада. Отдыхают, пьют воду. Всего семь человек, вожак в том числе.
— Семь, говоришь…
— У них есть походная рация. Видимо, для связи с группой Красной Майки, которая осталась во дворе. Двое из семи побежали обратно к домам.
— Зачем?
— Не знаю.
— Эх, напасть бы сейчас, — предложил Дабо. — Их ведь только пятеро осталось, по одному на брата. Ишь ты, пить захотели! Столкнуть всех в озерцо у водопада. Пусть себе пьют сколько влезет. А, Каттян?
— Дабо верно говорит, — поддержала его Фусако. — Давайте поколотим их.
Но Каттян молчал.
— Подождём, — сказал он наконец. — Спешить некуда. Они в ловушке, как мыши в мешке. Лучше перережем им путь к бегству.
Все молча смотрели на вожака.
— Манёвр называется «карамэтэ» — «пробраться в крепость с задних ворот».
Каттян побежал к обрыву, остальные бросились за ним.
— Си-кю, си-кю! Говорит «Апати-1», «Апати-1»! Приём!
Притаившимся в густой траве ребятам Каттяна было слышно, как «пончики» переговариваются по рации.
— Странно, не отвечают. Батареи, что ли, сели? — послышался голос радиста.
Ребята Каттяна незаметно вскарабкались на край обрыва и выстроились там во весь рост. Ветки, воткнутые за шиворот, высоко торчали над их головами. Всё шло точно по плану, выработанному Каттяном.
— Эй, вы, «пончики»! Слышите нас? Теперь вы от нас не уйдёте!
Зелёные ветки весело полетели кверху, все с удовольствием внимали голосу вожака, отчётливо прозвучавшему средь ясного неба. Хорошо было видно, как Таро, вожак «пончиков», обнаружив у себя за спиной фигуры врагов и воскликнув: «Засада!» — замахал руками. Радист с рацией на плече скороговоркой кричал что-то в микрофон, наверно, вызывал подмогу.
— Ха-ха-ха! Зря стараетесь! Поздно спохватились. Пока явится подкрепление, вы уже будете разгромлены! — закричал Дабо и собирался было спрыгнуть с обрыва на головы врагов, как вдруг позади раздалось:.
— Вот они где, похитители собак! А ну, ребята, бей их. Чтоб ни один не улизнул.
На ребят с шумом и гиканьем летела ватага мальчишек во главе с Красной Майкой.
— Попались! — прошептал Каттян.
Только теперь он заметил, что их взяли в клещи в очень неудобном месте — на краю обрыва. Его стратегический план: преградить врагу дорогу и расправиться с ним на тропинке у подножия горы, в один миг обернулся против них самих, и оказалось, не противнику, а его ребятам был отрезан путь к бегству.
— Дзюн, зачем же ты в разведку ходил? Выходит, те двое бегали за подкреплением, а ты проморгал?
— У них же рация! Зачем им бегать?
— Да не работает она! Должен же разведчик заметить хотя бы это?
Каттян набросился с упрёками на Дзюна, но разговаривать было уже некогда — над горой стояла пыль столбом: битва началась.
