Николай Наволочкин - Знакомые кота Егора
На этот раз козел выскочил из огорода на другой стороне улицы.
— Ты откуда это? — удивилась Марта, когда козел подбежал.
— С чучелом бодался! — радостно сообщил козел Козел. — Надоело оно мне, понимаешь. С прошлого лета еще надоело. Стоит там, воробьев пугает. Я думаю — испугает нашего воробья, опять, бедный, заикаться начнет. А где он сейчас?
Всем, понятно, хотелось рассказать козлу Козлу интересную новость. Куры заквохтали, что спит воробей, спит… Марта объяснила, куда воробей собрался. Петух Петя добавил, что решил он кота Егора проведать. Еле-еле козел Козел разобрался в чем дело. А когда понял, даже вздохнул:
— Я же сам хотел в город сбегать. Да некогда…
И он принялся объяснять, сколько у него забот на пастбище. То какая-нибудь корова размечтается, про все забудет и к болоту, в самую трясину направится. Только отгонишь ее, чтобы там не завязла, глядишь, две другие коровы бодаться начали.
— А я и сам бодаться люблю. Ох и люблю! — затряс рогами козел. — Ну, налечу, бодну какую-нибудь в бок, а сам бежать. Да и за дядькой пастухом смотри да смотри.
— Что, тоже бодаться любит? — спросил петух Петя.
— Не-е. Не бодучий он. За ним поглядывать надо, чтобы весь хлеб не съел. У него в котомке хлеб лежит. Как только он ту котомку развязывать начнет — я к нему. Подбегу — он и мне кусок отрежет, да еще солью посыплет. А не успей я вовремя, он ведь весь хлеб сам умнет.
Марта тут же похвасталась, что и ей хозяйка по утрам кусочек хлеба с солью выносит.
— Ты там на лугах знакомую корову с теленочком сегодня не встречал? — спросил у козла Люкс. — Пора бы им уже прийти…
— Нет, не встречал, — ответил козел. — Я сегодня даже на опушку бегал, где она всегда жару пережидает. Стадо спать улеглось. Дядька пастух тоже вздремнул. Ну, я и припустил туда, хотел знакомую корову проведать. Всю опушку обежал, а ее нет.
Это была первая тревожная весть о знакомой корове и ее теленочке.
Тут и солнышко повисло над самой землей. Тени со двора вышли. Самая длинная тень от скворечника легла на дорогу. Поближе тень с крышей и трубой — от дома. А тень от поленницы, на которую как раз заскочил петух Петя, на тротуаре оказалась. Давно пора знакомой корове вернуться, а ее нет.
Бабушка из двора вышла на скамеечке посидеть. Смотрит — Петровна идет.
— Галя-то ваша дома? — спросила она у бабушки. Бабушка разулыбалась и ответила, что Галя уехала в лагерь.
— А я хотела ее с собой позвать, — огорчилась Петровна. — Коровушка моя что-то с пастбища не вернулась. С теленочком она ушла, вот я и беспокоюсь.
И заспешила Петровна к переулку. Это была вторая тревожная весть про знакомую корову.
— Придется мне сегодня на скотный двор через забор перепрыгивать, — сказал козел Козел и вздохнул.
— Чего так? — поинтересовался Люкс. — Еще успеешь. Ворота там пока не закрыли.
— Успел бы, если бы сейчас пошел. Да как же идти! Надо на Луковую поляну сбегать — корову с теленочком посмотреть.
— Сбегай, — поддержал Люкс. — Посмотри, не случилось ли чего…
Только убежал козел Козел, сразу и солнце закатилось. Петя тут же принялся загонять кур в курятник.
— Ско-ко-корей! Ско-ко-корей! — приговаривал он.
— Куд-куда? Куд-куда? — делали вид, что не понимают, куры.
— В ку-курятник! В ку-курятник! — командовал Петя. Время шло, но ни козел Козел, ни Петровна, ни корова с теленочком не появлялись.
Куры покудахтали, повозились и утихомирились.
Люкс, Черныш и коза Марта, не сговариваясь, вышли за ограду и улеглись там, чтобы видеть всех, кто покажется из переулка.
Когда уже ожидать стало невмоготу, пес Черныш соскочил и объявил, что он тоже пробежится до Луковой поляны и посмотрит.
Но как раз в это время из переулка выскочил козел Козел и рысью направился к приятелям.
— Не-е, не видать, — еще издали мекнул он.
— Плохо, ребята, ох плохо. Видно, случилось что-то… — произнес Люкс. — У тебя, Черныш, нюх хороший. Бери-ка след. Пойдем по нему потихоньку, поищем.
Марта вздохнула, а Черныш опустил лохматый нос к земле и, принюхиваясь, пробежал по кругу раз и другой.
— Петровны след есть, — доложил он. — А вот след знакомой коровы не могу взять. За день тут кто только не проходил, кто только не пробегал.
— И чего ходят, куда бегают? Сидели бы по дворам в тенечке, — высказалась Марта. — А то снуют целый день туда — сюда, сюда — туда.
В другое время козел Козел напомнил бы Марте, что и она частенько носится по улице, как ошалелая, но сейчас промолчал. А Люкс поучал молодого пса:
— Еще поищи, еще… От Петровниной калитки начни. А ты, козел Козел, беги на скотный двор, а то, неровен час, ворота закроют.
— Да ты что, Люкс. Я ведь и здесь подремать могу. Мне не привыкать, — даже обиделся козел. — Да и знакомая корова мне не чужая.
Наконец, когда совсем стемнело и загорелись звезды, из переулка донесся топот.
Навострив ухо, Черныш радостно сообщил, что идут все, кого они ждали, — и знакомая корова, и ее сынок, и хозяйка их Петровна.
— А Петровна даже хворостинку в руках держит, — разглядел козел. — Ну, я побежал, ребята, поздно уже…
— Пошли и мы, — предложил Люкс.
— А поговорить? — возмутилась Марта.
— Какие сейчас разговоры, — сказал Люкс. — Завтра, когда все узнаем, наговоримся…
— Где ты их встретила? — спросила бабушка у Петровны.
— Из лесу вышли. Это же надо куда забрели, — жаловалась Петровна. — А все телок. Вот я тебе задам, — погрозила она прутиком теленочку. — И молоко все высосал. Не пущу я тебя больше на зеленую травку.
Не знала Петровна, что зря она ругает теленочка. Вовсе и не он завел корову в лес, и не он выпил все молоко.
Как ворона летала на Круглое озеро
Старая ворона хорошо знала, где была знакомая корова…
В тот день, когда прибегал заяц Тишка, да так ничего и не рассказал, ворона отправилась сама к Круглому озеру.
Летела она над вершинами деревьев и то про себя, то громко на весь лес ругала Тишку: «Ишь, какой нежный! Слово ему не скажи! А что я такого сделала? Ну сказала: «Кошмар!», так не зря же… Каркнула, правда: «Марш отсюдова!», а он сразу бежать. Мог и подождать, пока я успокоюсь…»
Так она летела, покаркивая и поругивая Тишку, пока не заметила впереди стаю незнакомых ворон. Они кружились над одним местом, камнем падали вниз, потом опять взлетали и, конечно, орали во все горло.
Еще нельзя было разобрать, о чем они там кричат, но старая ворона догадалась, что стая делит какую-то добычу.
«Ага, подруженьки, сейчас я вам устрою переполох!» подумала она и замахала крыльями.
Сразу подлетать к чужой стае ворона не стала. У поляны, над которой кричали и суетились вороны, она уселась на сухую вершину высокого тополя, отдышалась и осмотрелась. Отсюда сверху хорошо было видно, что стая нашла какое-то погибшее животное и теперь готовилась к пиру.
«Ну, милые мои, держитесь! — обрадовалась ворона. — Теперь и вы узнаете, какой у меня характер!»
Есть у ворон несколько важных сигналов. Ну, например, «Большой сбор!» По этому сигналу все вороны собираются лететь на промысел, когда ранней весной мелеют озера и на отмелях остается много уснувшей рыбы. Есть еще один приятный сигнал — «Добыча!» Это значит, что какая-то ворона нашла много еды. Одной ей не справиться, и она, хотя и жалко, приглашает подруг. Сигнал «Тревога!» — похуже. Услышав его, какой бы вкусной ни была добыча, надо отлетать куда-нибудь в сторону и ждать…
Но самый неприятный и самый страшный сигнал: «Спасайся кто может!!!» Состоит он из трех вороньих слов: «Кар-р-р», с тремя «р», еще «Кар-р-р-р», но уже с четырьмя «р», а потом просто: «К-а-а!» Но это «Каа» надо так выкрикнуть, чтобы у тех, кто его услышит, перья поднялись дыбом. И означает этот сигнал: «Беги, спасайся, уноси ноги, а то все — пропала твоя воронья головушка!»
Всем этим сигналам воронята учатся с самого малого возраста. Знают они и строгий закон: ни один из этих очень важных сигналов нельзя подавать зря. А кто нарушит закон, будет сурово наказан или даже изгнан из стаи.
Старая ворона за свою жизнь побывала уже во многих стаях. Из всех стай ее с позором прогоняли. И каждый раз за одно и то же: она нарочно подавала сигнал: «Спасайся кто может!!!»
Ворону за ее провинность клевали, щипали, колотили крыльями. В том месте, где она пролетала, спасаясь от разгневанной стаи, еще долго потом кружились пух и перья. Но даже отсидевшись где-нибудь в чаще и придя в себя, ворона ни разу не решала, что больше так делать не будет. Уж очень ей нравилось наблюдать, как после сигнала вороны бросаются кто куда. Одни, выпучив глаза, мчатся над самой землею, чуть не налетая на деревья, другие взмывают в небо и носятся там то в одну, то в другую сторону. Третьи с перепугу залетают так далеко, что потом лишь через день, а то и через два находят свою стаю.
