Любовь Воронкова - Старшая сестра
Показалось, что неудобно сидеть. Зина забралась на стул с ногами, подпёрлась рукой и продолжала готовить урок.
«…На юге полуостров Малакка доходит почти до экватора…» – Зина зевнула. – «Малакка доходит до экватора…» Ой, как устала, оказывается, и как хочется спать! Нельзя, нельзя спать, не смей! «Доходит… до экватора…»
Песчаные барханы пустыни запестрели перед глазами. Экватор… Солнце над головой и никакой тени. Усталый караван пробирается через пески… Зелёные пальмы, вода… Как много воды и как она блестит на солнце – режет глаза…
Зина во сне отворачивается от света лампы, закрывает ладонью глаза…
Отец вошёл, посмотрел на Зину, и лицо его затуманилось. Он тихонько тронул её за плечо:
– Дочка…
Зина тотчас проснулась. Она провела рукой по лицу и откинула со лба белокурые прядки растрепавшихся волос.
– Дочка… как же ты? – каким-то виноватым голосом сказал отец. – Видно, совсем замучилась?
Зина поспешила улыбнуться:
– Что ты, папа! Просто повторяла географию, да вот… заснула! Как маленькая всё равно…
– А ты успеваешь ли уроки-то учить? – спросил отец.
– Конечно, успеваю, – ответила Зина как можно увереннее. – Всё успеваю, ты не беспокойся.
– Мужественный ты у меня человек! – сказал отец и вздохнул. И, взглянув на часы, добавил: – А теперь иди спать.
– Я вот ещё хоть страничку…
– Нет-нет! – Отец решительно закрыл учебник. – Завтра вставать рано.
Зина проворно сложила книги и ушла в спальню. Отец задумчиво проводил её взглядом:
«Мужество – мужеством. Но сил-то хватает ли?»
И – уж который раз! – горько упрекнул жену:
«Ах, что же ты… ну что же ты наделала!..»
Зина так и не успела выучить географию и получила двойку. Первую двойку за всю свою жизнь.
Маша и Фатьма провожали её домой. Они утешали её, говорили хорошие, ласковые слова, стараясь подбодрить… Зина не отвечала и словно не слышала, что они говорят.
– Ничего, – говорила Маша, – ты получше позанимайся, и опять у тебя будут четвёрки и пятёрки… Ты немножко заленилась, наверно!
Зина молчала.
– Я буду к тебе почаще ходить, – ободряла её Фатьма. – Вот не пришла я вчера – ты и не успела выучить. Это я виновата. Это моя двойка, не твоя! Но теперь обязательно буду приходить! Буду тебе картошку чистить, за хлебом бегать!..
Зина молчала. Слова подруг летели мимо её ушей. Ей было всё равно – одна двойка, две, три… Всё равно. Теперь уже всё пошло вкривь и вкось, и не остановишь этого и не поправишь.
Маша и Фатьма проводили её до дому. Фатьма хотела что-нибудь поделать по хозяйству, но Зина сказала, что ничего не надо, что она всё сделает сама. Ей хотелось остаться одной и чтоб никто её не трогал. Она машинально накормила ребят, убрала посуду.
– Уроки вместе будем делать? – спросил Антон.
– Делай один, – ответила Зина, – нам не задали.
Отец, придя с работы, сразу увидел, что у Зины что-то случилось. Он тревожно поглядывал на неё и молчал. И лишь поздно вечером, когда Зина уложила ребят, позвал её и посадил против себя за стол:
– А теперь, дочка, скажи мне всё.
Зина попыталась улыбнуться, но отец остановил её движением руки:
– Не обманывай меня. Говори.
У Зины сбежала улыбка с лица.
– Я получила двойку сегодня…
У неё вдруг задрожали губы, и слёзы брызнули из-под крепко зажмуренных ресниц.
– Так… – Пальцы отца нервно забарабанили по столу. – Так… Довели мы тебя… Как же это я не подумал раньше? Растерялся, видишь ты, растерялся я немножко… Виноват я в этом.
– Папочка, что ты говоришь! Как же вы меня довели? Я просто не выучила… И в тот раз не выучила…
– Дай-ка мне табель.
Зина достала табель и подала отцу.
– Так, – снова повторил отец, просмотрев табель. – Конечно, больше так нельзя.
– Я буду учить уроки, папочка!
– Конечно, будешь. Только дальше так жить нельзя. Так мы тебя не только в двойки, а прямо в гроб загоним! Посмотрела бы на нас мать в эту минуту – ох, и досталось бы мне за тебя!
– Что ты, папочка…
– Нет, нет, довольно. Давай посоветуемся, как нам быть. Я вот думаю: не позвать ли нам к себе из деревни бабушку? Пусть она живёт у нас, варит обед, за ребятами смотрит…
– А я?
– А тебе учиться надо, дочка. Ты будешь помогать ей. И будешь учиться.
Отец помолчал, дожидаясь ответа Зины.
– Ну, как же – позовём бабушку? – ещё раз спросил он.
Зина посмотрела на него и кивнула головой:
– Давай позовём, папочка. Я очень устала. Ох, и до чего ж я устала, папочка!
БАБУШКА
О бабушке Устинье у Зины сохранились неясные, полусказочные воспоминания. Зина была совсем маленькая, такая же, как Изюмка, когда они с мамой ездили к бабушке в деревню. Тогда всё казалось волшебным, нереальным, как во сне. Зина помнит бабушку Устинью в огороде, среди смородиновых кустов, а кусты огромные, выше Зининой головы. Зина влезла под эти кусты, в зелёный полумрак, а там висело множество чёрных круглых, как бусы, ягод. И эти ягоды можно было рвать – рви сколько хочешь! Только надо спросить у бабушки…
Помнит Зина солнечный огромный луг, такой огромный, что если собьёшься с тропинки, то и потеряешься. На этом лугу росли необыкновенные цветы, красные, белые, лиловые, и такие они крупные были, что лишь несколько штук помещалось в Зининой руке. Зине хочется побегать по траве – здесь можно бегать, никто не запрещает. Хочется сорвать вон тот розовый цветок, что покачивается на бугорке, и вон тот, в серебристых серёжечках… Но надо поспевать за бабушкой Устиньей, которая широким шагом, не оглядываясь, идёт впереди по тропинке, а то отстанешь и останешься одна… Зина тогда очень боялась остаться одна, да ещё среди такого огромного луга! Надо было поспевать за бабушкой и не жаловаться, что устала: бабушка не любила, когда устают.
Помнится Зине светлая речка с белым песком и маленькими рыбками… Бабушка Устинья стоит на камне и колотит вальком бельё. А Зина, робко переступая, бродит по мелкой воде, пугая рыбок, и смотрит, как у того берега тихонько колеблется тёмная тина и зелёная осока, кивая, нагибается к воде и опять выпрямляется. И Зина старается понять: кто же там сидит, на тёмном дне, и трогает осоку?..
Мама почему-то слишком скоро увезла Зину из этого волшебного мира, полного необыкновенных тайн и неожиданных радостей. Может, потому, что бабушка из-за чего-то накричала на неё…
Видела Зина бабушку Устинью и ещё один раз. Как-то утром, когда Зина ещё в одной рубашонке сидела в постели, бабушка вдруг вошла в спальню с красными и лиловыми маками в руках… Как обрадовалась ей Зина, как бросилась ей на шею! А потом, позже, почему-то поняла, что мама ей не очень обрадовалась и что сама-то Зина не столько бабушке обрадовалась, сколько тому, что явилась она из того прекрасного мира, который так и остался для Зины полным очарования…
И вот много лет прошло. Зина выросла, и ребятишки появились в доме, а бабушка Устинья так и не приезжала больше. И мама не ездила к ней. Отец иногда отправлялся в отпуск к бабушке Устинье – «походить по траве», как он говорил, половить рыбки. Но мама – нет, никогда. Она говорила: бабушка живёт далеко, лучше снять комнату под Москвой – солнце и тут такое же и зелень такая же. Отец не спорил. И теперь, вспоминая всё это, Зина поняла, что мама и бабушка в чём то на всю жизнь не поладили друг с другом…
Зина вертела в руках только что полученный голубой конверт, на котором крупными неровными буквами был написан их адрес.
– А что, если открыть? – сказала Фатьма. – А может, она уже выехала, её встретить надо?
– Нельзя. – Зина положила конверт на стол. – Чужие письма не открывают.
– Ну, а если нужно? – настаивала Фатьма.
– Всё равно нельзя. Не могу я… – Зина отложила письмо на комод, подальше от соблазна. – Лучше давай приберём почище, а то скажет – грязно у нас…
Зина радовалась приезду бабушки. С бабушкой хорошо! Вон у Симы Агатовой бабушка всё хлопочет по дому, всех кормит, за всеми смотрит, заботится… А по вечерам, когда свободна, рассказывает ребятам сказки. Как бы они жили без бабушки?
А теперь и у них будет бабушка. Она будет сама хлопотать по хозяйству, обо всём заботиться. Зина только теперь созналась самой себе, как надоели ей и плита и посуда. Она станет помогать бабушке, конечно станет – и за покупками сходит, и посуду вымоет. Что бабушка скажет, то Зина и сделает. Только бы не думать каждое утро: а что сегодня сварить на обед, а чем накормить ребят, а не пора ли нести бельё в прачечную… Обо всём этом будет думать бабушка, а Зина будет думать об уроках, о стенгазете, о рисовании… Порисовать! Ой, как давно не доставала Зина из стола свои краски!
– Послушай-ка! – вдруг окликнула её Фатьма, бросив на диван взбитую подушку. – А что, если нам сейчас сбегать к твоему отцу на завод. А?
– Правильно! – обрадовалась Зина. – Как мы сразу не догадались!
Девочки быстро оделись и, захватив голубой конверт, исписанный крупными буквами, побежали на завод.
