Андрей Добрынин - Черный пробел
Обзор книги Андрей Добрынин - Черный пробел
Андрей ДОБРЫНИН
ЧЕРНЫЙ ПРОБЕЛ
Ностальгический роман в шести частях
ЧАСТЬ 1
Глава 1
Интуиция редко подводила полковника Зубова. И теперь, когда он садился за это, казалось бы, уже давно забытое и безнадежное дело № 524, он чувствовал, что его ждут важные открытия. Он еще не знал, в какие мрачные недра преступного мира заведут его незримые нити, скрытые в пухлых томах. Но он знал, что нити эти существуют, обязаны существовать, и с легким сердцем погрузился в изучение выцветших страниц, порой чихая от пыли. В деле, которое он просматривал, шла речь об убийстве некоего гражданина Бычихина. Гражданин Бычихин на первый взгляд был эполне обыкновенным человеком. Он работал в аптеке подсобным рабочим и был убит дождливым осенним вечером у себя на квартире. Жил он один, и, видимо, отчасти поэтому среди свидетельских показаний по его делу не имелось ничего сколько–нибудь ценного. Дело не было сдано в архив лишь потому, что «мокрые» дела, как известно, в архив не сдаются.
Зубов долго читал документы. Прошло несколько недель, и постепенно в сознании полковника все четче стал вырисовываться самый большой и самый загадочный пробел в не раскрытом покуда деле № 524. Сомнений быть не могло — там полностью отсутствовало изложение хотя бы предполагаемых мотивов преступления. Следователь только отмел несколько возможных версий. Во–первых, это не было убийство из ревности: Бычихину было 59 лет, и 55 из них, по данным врачей, он являлся полным импотентом. Во–вторых, это не был грабеж. Вся квартира Бычихина была перерыта, в ней, видимо, что–то искали, и тем не менее несколько золотых безделушек, которые имелись у покойного, валялись на полу в общем беспорядке. После этого следствие зашло в тупик. Бычихина перед смертью пытали, что явствовало из следов, оставшихся на его изуродованном теле. Жестокость убийц была исключительной. Даже видавший виды полковник морщился, разглядывая часто попадавшиеся в деле фотографии с места происшествия. «Видимо, у убийц имелись с ним какие–то счеты, — подумал полковник. — Кто же вы такой, гражданин Бычихин?» «Верочка! — произнес полковник уже вслух. — Найдите мне в картотеке все о гражданине Бычихине, ранее не судимом».
Глава 2
Через полчаса в кабинет полковника вошла Верочка. Она принесла полковнику несколько бумаг в зеленой папке. Тот пробежал их глазами и ничем не выдал охватившего его волнения. Он понял, что напал на след. Оказалось, что Бычихин несколько лет назад выступал свидетелем по делу о торговле наркотиками. «Эврика! — мысленно воскликнул полковник, — Вот откуда и эта жестокость, и пытки! Вот где зарыта собака! Лейтенант Жилин!» — позвал полковник. «Здесь!» — щелкнул каблуками молодцеватый пожилой лейтенант. «Отправляйтесь в дом № 5 по 6‑й Радиаторской улице. Там жил убитый в прошлом году некто Бычихин. Ваша задача — выявить его связи, увлечения, привычки. Странности, если были. Все. Можете идти». «Слушаюсь!» — гаркнул лейтенант и вышел. «Золото, а не человек!» — с удовольствием сказал Зубов и вновь углубился в бумаги. На дворе уже смеркалось, когда в кабинете полковника вновь появился Жилин. «Итак?» — вопросительно произнес Зубов. «Все в порядке, товарищ полковник, — тяжело дыша, выпалил лейтенант. — Бычихин, как говорят, был очень нелюдимым. Все жильцы дома сходятся на этом. Дружки у него были, двое — Федулов и Бражников, оба пьянь беспробудная. Бражников сейчас в ЛТП. Да покойник, оказывается, и сам изрядно зашибал. Об этих двоих мне говорили почти все жильцы, а одна бабка, — Жилин заглянул в блокнот, — Спиридонова Устинья Федоровна, сказала, что по вечерам к Бычихину заходил какой–то мужчина в кепке и темных очках. Лица она не разглядела». «Ну что ж, — сказал полковник, — придется мне перекинуться парой слов с этим Федуловым. Завтра схожу к нему».
Глава 3
На следующее утро, когда мокрые тротуары сияли под ярким апрельским солнцем и воробьи с криками барахтались в лужах, по б-й Радиаторской улице шагал полковник Зубов в своей, как всегда, аккуратно отутюженной форме. Легко взбежав по лестнице на второй этаж, он постучал в обшарпанную дверь квартиры № 58. «Входи, не заперто», — послышался изнутри хриплый голос. Зубов толкнул дверь и очутился в совершенно пустой прихожей с ободранными обоями. В. стену были кое–как вбиты два гвоздя, а в углу стояли кирзовые сапоги. Больше в прихожей ничего не было. Зубов понимающе хмыкнул. «Ну, кого там еще принесло?» — спросил угрюмый голос из комнаты. «Здравствуйте, гражданин Федулов», — войдя в комнату и приняв официальный вид, сказал Зубов. «Здравствуй, начальничек», — с циничной ухмылкой сказал Федулов. «Советую быть посерьезнее, — обиделся полковник, — вы не в цирке. Напоминаю: за дачу ложных показаний закон предусматривает суровую кару». «Ну, давай, начальник, сразу к делу», — нетерпеливо перебил Федулов. Его донимала мысль о застоявшейся на балконе бутылке «Хирсы». «Спокойно, — отрезал Зубов. — Вы знали покойного Бычихина?» При этих словах Федулов заметно вздрогнул. «Ну, знал», — неохотно процедил он. «Что он вам рассказывал о своей работе?» «Ничего», — буркнул Федулов. «А о чем вы вообще с ним говорили?» — продолжал Зубов. Федулов молчал. Только его тяжелое дыхание нарушало тишину в квартире. «Так о чем же?» — настаивал Зубов. «Да отвяжись ты, начальник! Не выйдет у нас разговора! Что мне, из–за тебя подыхать, что ли?» — завопил внезапно Федулов. Ярость затравленного зверя светилась в его глазах. «Это ваше последнее слово?» — поднявшись с места, сухо спросил Зубов. «Хотя бы», — нагло ответил Федулов и добавил: «Давай–давай», — кивая на дверь. Полковник усмехнулся. «Вы раскаетесь», — заметил он выходя. «Давай–давай», — нетерпеливо повторил Федулов, вставая, чтобы запереть за полковником дверь. Зубов пожал плечами и удалился. А вечером в его кабинете раздался звонок. «Зубов у аппарата», — сказал он в трубку. «Товарищ полковник, — кричал в трубку дежурный, — только что у себя на квартире неизвестными лицами убит гражданин Федулов! Что делать?» «Ждать», — лаконично произнес полковник и швырнул трубку на рычаг.
Только теперь он понял, какую ошибку допустил, явившись к Федулову в форме.
Глава 4
Милицейская машина, подскакивая на ухабах, мчалась по проселочной дороге к расположенной поблизости колонии строгого режима. Зубов ехал туда с двойной целью: во–первых, он хотел обревизовать порядки в колонии, а во–вторых, ему был нужен один заключенный. Этот заключенный проходил по тому самому злополучному делу о торговле наркотиками, сознался, что был главарем шайки, и получил десять лет. И вот теперь Зубов ехал в колонию для того, чтобы лично его допросить.
Тяжелые ворота с грохотом отворились, и охранники с автоматами пропустили машину полковника во двор. Зубов первым делом направился к начальнику лагеря майору Дзюбе, своему личному другу. Майор Дзюба сидел за письменным столом в своем кабинете и что–то писал. Перед ним переминался с ноги на ногу дюжий бандит в потертом ватнике. «Заключенный Жереп, — бормотал Дзюба, — при работах по багровке лесосплава с нецензурной бранью бросился на младшего надзирателя Цимбалюка и ударил последнего по голове багром. Результатом указанного действия явились легкие телесные повреждения…» Дальше майор забормотал что–то невнятное. «Товарищ начальник, — канючил бандит, — дак ведь я случайно…» «Во–первых, я вам не товарищ, — парировал Дзюба, — а во–вторых, ваши дружки подтверждают, что вы и раньше были озлоблены на Цимбалюка и мечтали его убить. Так что выкрутиться не удастся, Жереп. Напрасно вы рассчитывали на вашу хваленую воровскую честь. На самом–то деле волчьи у вас законы». «Ну, начальничек, — зашипел Жереп в расчете на то, что, кроме Дзюбы, его никто не слышит, — знаешь, чего мне жалко? Что не тебя, гада, я багром шарахнул. Погоди, и до тебя доберемся!» «Угрозы? Так, так», — внятно произнес Зубов. Жереп вздрогнул и побелел — как стенка, к которой его приперли. «В БУР», — лаконично бросил Дзюба вошедшему надзирателю и протянул Зубову мозолистую руку с приметным шрамом от бандитского ножа. После краткой деловой беседы Зубов в сопровождении майора отправился осматривать бараки. «Бандиты и здесь остаются бандитами, — басил в ухо полковнику Дзюба, изливая все то, что накипело на душе. — Сколько хорошего я им сделал! А они… — голос майора дрогнул. — Вот, полюбуйтесь». Он показал Зубову на аккуратную клумбу, в самом центре которой среди маргариток и анютиных глазок высилась куча экскрементов. Как успел заметить Зубов, в целом в лагере царил, несмотря на это, образцовый порядок. Между бараков, выкрашенных в приятную для глаз голубую краску, пролегали дорожки, посыпанные песком. В центре зоны возвышалась гранитная статуя Ушинского. Несколько бандитов с видимой неохотой ковыряли лопатами землю, прокладывая канавки для стока воды. «Тьфу, смотреть противно», — с отвращением покосился на них Дзюба.
