Николай Осинин - Через все преграды
Карлинь — так звали подростка — сразу расположил к себе Сережу. Он напоил своих неожиданных друзей парным молоком, надоенным в принесенную Ильей фляжку, и пожурил их за то, что не захватили с собой в дорогу другой посуды. В полдень, попросив ребят посмотреть за стадом, он сбегал домой, принес полбуханки хлеба, большую кружку, сделанную из консервной банки, и с десяток огурцов.
— Ешьте, ешьте, — угощал он, то и дело бегая к коровам, чтобы наполнить молоком быстро пустевшую кружку. — Я в дорогу вам еще кое-что принесу. Мамка сказала — приготовит к вечеру.
Весь день Карлинь вертел коров в кустарнике на берегу речки, чтобы находиться вместе с русскими ребятами. Он подробно рассказал, куда идут ближайшие дороги, как добраться до Западной Двины, и очень беспокоился, удастся ли им перебраться через реку.
Вечером, загнав скот, он притащил к стоянке небольшое жестяное ведерко. В ведре была соль, кусок прессованного творогу, помидоры и огурцы.
— Зачем столько! — смущались ребята. — Самим, наверно, есть нечего.
— Мы — дома, найдем, что есть. А в дороге все пригодится… Вы и ведро берите! — остановил он девочек, начавших было выкладывать продукты.
На прощанье он подарил Илье зажигалку, Сергею самодельный кинжал, сделанный из обломка немецкого штыка, девочкам протянул плащ-палатку, снятую со своих плеч:
— Вот возьмите. От дождя.
— Да разве так можно! — растроганно воскликнули Инна и Вера, отстраняя подарок. — Что же ты сам будешь надевать?
— Будет что! У меня вторая такая дома лежит.
Но девочки не брали, зная уже из его рассказов, что живут они с матерью очень бедно.
Тогда, развернув плащ-палатку, Карлинь накинул ее на сидящую в телеге Наташу:
— Это — вот кому! Правда, ты же возьмешь? — сказал он, улыбаясь и заглядывая ей в глаза.
— Возьму, — ответила девочка, прижимаясь к Инне. — Мы к маме едем.
Лошадь была запряжена. Пастух сам вывел ее на проселок.
— Боюсь, как бы вы не заблудились ночью, — озабоченно сказал он. — Дороги у нас путаные. Вам лучше днем ехать. Положите снопов на телегу, и никто вас не остановит, подумают — с полей. А фрициков тут близко нема.
— Ничего! — бодро ответил Сережа. — Как-нибудь проберемся! Нам какая ни дорога — лишь бы на восток, к нашим. Ну, прощай! Спасибо за помощь.
Карлинь вздохнул, и глаза его блеснули влагой.
— Прощайте, товарищи! Скажите нашим, чтоб скорей шли назад, а то замордуют нас тут совсем.
* * *Ночь выдалась на редкость темная — ни одного огонька на земле, ни одной звезды в небе. С вечера ребята ехали хорошо, но когда свернули с прямой дороги, чтобы попасть на шоссе, как советовал Карлинь, сразу потеряли ориентировку. В темноте невозможно было разобрать пути. Ехали наугад. Впрочем, лошадь шла ходко, и Илья предлагал всецело положиться на нее.
— Наш Воронко — умница. Он в темноте видит, как кошка. Пусть бежит, не мешайте ему.
Ехали часа три-четыре. Дорога становилась все хуже. Местами телегу подбрасывало, словно двигались по вспаханному полю. От жесткой тряски Наташа начала плакать — пришлось натянуть вожжи.
Сергей слез с телеги и пошел впереди лошади. Минут через пять раздался его голос:
— Тпррр, стой!
— Ну?
— Вот тебе и «ну»: кажется, совсем заблудились. Канава какая-то, чуть не ухнули! Темнотище — земли не видать! — оправдывающимся тоном произнес он.
Друзья принялись палками исследовать глубокую канаву, которая пересекала дорогу. Но ни влево, ни вправо объезда не было.
— Скоро вы? — донесся сзади нетерпеливый голос Веры.
Через минуту девочка стояла рядом с ними. Узнав, в чем дело, она набросилась на Илью:
— Это из-за тебя! Ты все конем хвастал: он умный пусть сам дорогу выбирает! Вот и выбрал.
— Вороной, конечно, умней тебя, — отпарировал Илья. — Разве он виноват, что на дороге канаву вырыли?
— Молчи уж! Тут и дороги никакой нет.
— А это что? Пощупай.
— Была когда-то, а теперь заросла.
Собрались у телеги и стали совещаться. Вера предлагала повернуть назад.
— Куда поворачивать? — возразила Инна. — Мы даже не знаем, в которую сторону едем.
— Правильно, — поддержал Илья, которому очень не нравилось путешествовать впотьмах, когда каждый придорожный куст был похож на немца или полицая. — Надо переждать до утра, а потом сделаем, как пастух советовал. Я придумал… — И он принялся с жаром объяснять, как надо укладывать снопы на телеге, чтобы можно было укрыться внутри.
Сережа повернул лошадь к ближайшим кустам. Беглецы забрались на телегу и, накрывшись плащ-палаткой, задремали.
Утром Сергей с Ильей отправились на разведку Торную дорогу нашли скоро, но определить, в каком направлении она идет, не могли. Ровное серое небо было одинаково тускло.
— Пойми, где — юг, где — север, — ворчал Илья, осматривая деревья. — Лишайники, по правилу, на коре должны быть с одной с северной стороны, а они — кругом или совсем нет. Сучьев на юг должно расти больше, а вот глянь на сосну — торчат во все стороны.
Сергей предложил зайти на хутор, который стоял недалеко от дороги, и расспросить как проехать к Двине.
Женщина, открывая дверь, смотрела на них с испугом и недоумением. Когда же поняла, что перед нею русские, отчаянно замахала руками и закричала, путая русские и латышские слова:
— Я не знай никто! Ту, пуйка, скоро-скоро ходи. Шуцман есть много, немец! — С этими словами она захлопнула дверь перед носом растерявшихся ребят.
Но вскоре друзьям посчастливилось: они встретили старика, гнавшего хворостиной рыжую телку, облепленную репьями.
— Дедушка, скажите, пожалуйста, куда ведет эта дорога? — обратился к нему Сережа.
Старик остановился и внимательно посмотрел на мальчишек:
— Хм, дорога… А вам куда надо?
— В Двинск.
— А вы кто такие? Откуда будете?
Сережа неопределенно махнул рукой назад:
— Оттуда. Мы, дедушка, заблудились.
Крестьянин проследил за его жестом:
— Из города? Или у крестьян жили?
Любопытство латыша не понравилось ребятам. Илья решил прийти на помощь товарищу.
— Нет, не у крестьян, мы в городе жили. — Он назвал город, в котором месяц назад был с Янисом Зирнисом. — Там у нас знакомые и… и родные.
— И давно вы оттуда?
— Дней пять, — не задумываясь выпалил Илья.
Латыш покачал головой, в старческих потухших глазах шевельнулись лукавые змейки.
— Пять дней! Чудно вы едете. До города отсюда семь километров всего, и город не сзади вас, а впереди.
Ребята переглянулись.
— Я же говорю, что мы заблудились, — смущенно оправдывался Сергей.
— И заблудиться тут нельзя, дорога прямая.
Растерявшийся Илья уже посматривал по сторонам, прикидывая, куда лучше шмыгнуть — влево или вправо.
Но старик, угадав его намерение, улыбнулся и сказал успокаивающе:
— Меня, хлопцы, бояться нечего, я не шуцман. А к тому мой спрос: теперь, прежде чем ответить, надо знать, с кем разговор ведешь.
— Мы — русские. Домой идем.
— Русский русскому рознь, — протянул старик. — У нас волостной старшина — русский, так чтоб он сдох, холера! И где немец такого нашел! — Он плюнул и растер ногой. — Ну, да я вижу, что вы за люди. Теперь в ту сторону народу много пробирается. Пошли со мной, мой хутор по пути вам.
Ребята нерешительно потоптались.
— Некогда, дедушка.
— А откуда родом-то будете?
Мальчики ответили.
— И-и, святой Езус! — воскликнул латыш. — Я думал, откуда-нибудь из Белоруссии! Да как же вы одни в такую даль отправились? Убьют вас дорогой, фронт там. Оставайтесь у меня. Кончится война — тогда и уедете.
— Нет, дедушка, мы к своим пойдем, — твердо сказал Сергей.
— Ох, горе на мою голову, — по-стариковски ворчливо произнес крестьянин, — к своим! Да вы и дороги-то не знаете! Сентябрь на дворе — а у вас одежонки путной на плечах нет. Сгинете — никто знать не будет!
— Ничего, дедушка, живы будем, — бодро ответил Сережа. — Дорогу до Двины вы нам покажете, а там другие хорошие люди найдутся.
Старик покачал головой.
— Так-то оно так. У нас, в Латгалии, почти все по-русски говорят, можно расспросить. Гляди — и проберетесь. Где взрослому не пройти, там вы мышатами проскочите. Ладно, ступайте со мной, вам все одно в ту сторону. Позавтракаете, да и в дорогу надо вас собрать. Мыслимое ли дело раздетыми в такую даль отправляться!
* * *По неторной малоприметной дороге катился небольшой воз снопов. На возу сидел смуглолицый черноволосый подросток со смешными оттопыренными ушами и, настороженно оглядываясь кругом, правил лошадью. Накрапывал мелкий дождь. Холодный ветер приклеивал к спине и плечам мальчугана мокрую рубашку. Но парень, казалось, совершенно не чувствовал ни сырости, ни холодного ветра.
