Николай Осинин - Через все преграды
Из-под снопов раздался приглушенный шепот:
— Сережка, простудишься! На фуфайку.
— Инка, отстань, я не маленький! Лучше Наташу укутайте потеплее.
Впереди на дороге показалась подвода, и Сергей быстро предупредил:
— Тише! Навстречу едут…
Шепот и возня внутри воза стихли.
Встречная лошадь, шлепая по лужицам, быстро приближалась. Сергей пристально следил за возницей на телеге, укутанным в мокрый брезентовый плащ. Однако мужчина, проезжая мимо, даже не поднял головы. Сережа проводил его глазами, пока тот не скрылся. Дорога опять была пуста. Мальчик осторожно приподнял край плащ-палатки, прикрывавшей замаскированное снопами отверстие внутрь воза, и заглянул в дыру.
— Отбой! — негромко воскликнул он. — Кругом ни души, можете подышать свежим воздухом… Наташенька!
— А-а! — быстро отозвалась маленькая девочка, и тотчас в отверстии показалась ее светлая взлохмаченная голова с соломинками в волосах.
— Тебе там хорошо? — спросил мальчик.
— А мы скоро приедем? — чуть картавя, спросила девочка.
— Скоро, Наташенька.
— А разговаривать уже можно? Немцы не поймают?
Рядом с Наташей высунулась голова Ильи, круглые, с озорным блеском глаза стрельнули по дороге.
— Кто проезжал?
— Латыш какой-то в плаще, — ответил Сергей. — На нас даже не посмотрел.
— А здорово мы придумали! Едем — и хоть бы что. Уж сколько человек встречалось!
— Илья, палатку сорвешь, — раздался недовольный голос Веры. — Садись!
Мальчика дернули за рубашку, но он отвел руку девочки.
— Сергей, замерз?
— Нет.
— А то давай сюда. К этим тиграм. Они мне скоро дышать запретят. А я вместо тебя посижу.
— Не хочу. Наверху интересней.
— Хитрый ты, мне тоже хочется.
— Вылазь, вместе поедем.
Вера запротестовала:
— Зачем двоим наверху торчать?
— За снопами на поле вдвоем ездят, — ответил Сергей.
Илья, осторожно отвернув край палатки, выбрался из норы.
После обеда небо стало проясняться. Показалось нежаркое сентябрьское солнце. Вдоль дороги вперемежку с небольшими рощами тянулись поля, пестрые, как стеганое одеяло, сшитое из разноцветных кусочков материи. Одинокие хутора темнели поодаль от дороги, прячась в приусадебных березняках и осинниках. Кое-где по полям двигались маленькие человеческие фигурки. Местами несколько домишек сбивалось в беспорядочную кучку, тогда рядом с ними, как часовой, возвышался костел или кирха, острым шпилем целясь в небо. Сережа с Ильей остерегались таких населенных пунктов, потому что здесь обычно размещались полицаи, волостные управы и всевозможные немецкие комендатуры. Впереди показался как раз такой поселок. Сергей остановил лошадь.
— Надо сходить на разведку, поискать дорогу в объезд, — предложил он.
Оставив девочек на телеге, Сергей с Ильей двинулись в сторону населенного пункта.
За мостом, переброшенным через ручей, дорога разветвлялась. Ребята свернули на тропинку, которая, по их предположениям, огибала селение. Пересекли луг, поднялись по косогору и неожиданно вышли к шоссе, густо обсаженному деревьями. Ровную линию этих деревьев ребята приняли издалека за опушку леса. Шоссе вело прямо к поселку.
Отсюда хорошо было видно белое здание костела и крайние домики, до которых оставалось с полкилометра.
Между костелом и дорогой ребята разглядели большое кладбище, обнесенное новой деревянной оградой. Прямые, отбитые по шнуру, ряды совершенно одинаковых земляных холмиков заполнили все огороженное пространство. Бесчисленные шеренги крестов с надетыми на них касками стояли, как солдаты в строю по команде «смирно».
— Немцы битые! Сколько их ту-ут! — протянул Илья.
— Вот это угостили их наши! Целая, наверно, дивизия лежит!
— Больше! — воскликнул Илья, любивший сильно преувеличивать. — Больше! Целая армия!
Юные разведчики пытались сосчитать кресты, но на дороге появились крытые автомашины. Через минуту они прогрохотали мимо притаившихся в кустах ребят. В кузовах подрагивали решетчатые ящики с толстыми черными снарядами. На последнем грузовике, подняв воротники шинелей, ехали три хмурых гитлеровца.
— Ух, морды! — прошептал Илья, провожая их ненавидящим взглядом. — Так бы и запустил камнем!
Сережа помрачнел.
— Снаряды повезли, — отрывисто произнес он. — На фронт… Наших бить.
— Вот бы их сейчас из пулемета!
Сережа вздохнул.
— Достать бы оружие. Гранату или мину… Заложили бы на дороге, да как грохнули, чтоб у них и колеса кверху!
Минут двадцать наблюдали ребята за шоссейной дорогой. Движение на ней не прекращалось: то ехали подводы, то проносились трескучие грузовики.
— Днем сюда выезжать опасно, — сказал Сергей. — Придется подождать ночи.
— И ночью, наверно, ездят.
— Мы по шоссе — быстро. Нам до того столбика только, — указал Сергей в сторону поселка, на полпути к которому стоял какой-то дорожный знак. За столбиком виднелись маленький мостик и проселочная дорога, уходящая в сторону от шоссе.
— Хорошо бы узнать, куда она ведет, — помолчав, сказал Илья.
— Здесь расспрашивать опасно. Отъедем от деревни и узнаем где-нибудь на хуторе… Ну, пошли обратно.
Возвращаясь, ребята еще издали заметили возле телеги двух мужчин.
— Немцы! — присел Илья, хватая товарища за руку.
Сергей разглядел мундиры гитлеровцев.
— Попались! — задохнулся он.
Поддаваясь первому порыву, ребята бросились было к возу, но Сергей тут же одумался.
— Стой, Илья!.. Зря бежим. Так мы ничего не сделаем.
Дрожа от волнения, мальчики свернули с дороги в рожь.
Немцы уже распрягли лошадь, трепали ее по шее, щупали ноги, заглядывали в зубы и оживленно жестикулировали, видимо, восхищаясь. Инна стояла у воза, но гитлеровцы не интересовались ею. Это несколько успокоило ребят.
Один немец вскочил на коня верхом, его товарищ поднял лежащие поодаль два велосипеда, и оба гитлеровца, весело переговариваясь, двинулись по дороге в сторону поселка.
Перепуганные девочки встретили друзей со слезами.
— Что теперь делать?
Сергея больше всего возмущала несправедливость совершившегося. Если бы немцы узнали, что они — русские, советские ребята и бегут к своим, на Родину, — тогда другое дело. Но фашисты ничего не знали. Просто им понравилась лошадь, и они ее отобрали, даже не полюбопытствовав, чья она, кто на ней едет.
— Бандиты! — стискивая зубы, произнес он. — Ну, мы еще посмотрим!.. Илья, — обратился он к товарищу, — айда за ними в поселок. Поглядим, может, ночью удастся увести Воронка.
Девочки понимали, что без лошади, с маленькой Наташей на руках, им далеко не уйти, поэтому даже Инна не возражала против этого рискованного предложения.
— Хорошо. Только вы поосторожней там, — озабоченно напутствовала она мальчуганов, — не лезьте куда попало. Высмотрите издали, где наша лошадь, — и назад. Может быть, они ее стреножат да пастись отпустят… Знаете что! Давайте лучше я туда схожу! — неожиданно заключила она.
— Нет, вы здесь укройтесь с Наташей и ждите, — решил Сергей.
— Ясное дело, — солидно поддержал друга Илья, — разведка — не женское занятие.
* * *По берегу ручья и несжатому пшеничному полю мальчики обошли селение и с противоположной от дороги стороны подобрались к огородам. До крайних построек было метров полтораста. Коня своего они увидели сразу. Он стоял у коновязи, недалеко от длинного, похожего на казарму, желтого дома. Войти днем в поселок, не зная латышского языка, ребята не решились.
— Подождем, — предложил Сергей, — ночью отсюда Вороного запросто можно угнать.
Они выбрали место для наблюдений на краю пшеничного поля.
— Знаешь, Илья, — сказал Сергей, — не мешало бы тебе сбегать к девочкам и предупредить их, что мы вернемся только ночью. Они беспокоиться будут, еще чего доброго нас пойдут искать.
Когда Илья ушел, Сергей стал обдумывать план предстоящей ночной операции. Часовых нигде не было, это значительно упрощало дело. Плохо только, что лошадь стояла на открытом месте и как раз против крыльца желтого дома. «Впрочем, это пустяки, — рассуждал Сергей, — лишь бы Воронка отсюда не увели».
Он решил, что по картофельному полю проползет до ближайшего сарая, оттуда краем огорода к маленькому домику на краю площади, затем вдоль оградки палисадника подберется еще ближе к коновязи. На площади он ползти не будет, а просто перебежит открытое пространство. Потом обрежет повод, вскочит на коня и, как ветер, умчится прочь. Пусть стреляют вдогонку: ночи теперь темные, не попадут. Мальчик вытащил из кармана самодельный кинжал — подарок пастуха Карлиня. Попробовав лезвие, он опять вложил его в кожаный чехол и сунул за пояс.
К вечеру небо совершенно очистилось. Холод осеннего вечера и сырость, шедшая от земли, вызывали в теле противный озноб.
