Ярослав Свиридов - Шляпс!
— Не самая лучшая идея, — сказал папа. — Ему сейчас нужен покой.
— А я тихо буду петь, — пообещала Кристина.
Папа покачал головой.
— А я ему вообще не успела ничего показать! — вздохнула Маша.
— Не переживайте, девочки. Ему и раньше-то не было особого смысла петь. Ладно, не будем ему мешать. Пусть посидит, придет в себя. А вы давайте пока роли повторяйте. Через двадцать минут спектакль. Вольно! Можете разойтись!
Костик подошел к Соне:
— Насчет нашего Буратины и Мальвины.
— Ну?
— Есть одна идейка. Ты должна привести Инну через пять минут к раздевалке старшеклассников.
— Как? И зачем?
— Узнаешь. А как — ну не знаю. Придумай что-нибудь, — и не дав Соне времени на размышления, Костик отошел.
Денис сидел за левой кулисой, тупо уставившись в первую страницу своих скетчей.
— Денис! — сказал Костик. — Ты ведь не сильно занят?
— А что? — насторожился Денис.
— Помоги мне одну штуковину из раздевалки принести.
— Какую штуковину?
— Я там, кажется, видел полено. Ну или что-то похожее на полено.
— Пусть Митрофан с тобой сходит, он же у нас Карло.
— Он слова учит, говорит, не могу ничего запомнить. Не у всех же, говорит, такая память, как у Дениса.
— А ты что, один не дотащишь? Зачем нам такое тяжелое полено? — не поддался на лесть Денис.
— А полено это у старшеклассников в раздевалке. А она закрытая. Я через прутья полезу. А ты на шухере постоишь, чтоб я на охранника не нарвался.
— Ну хорошо.
— Гля, что у меня есть, — сказал Костик, когда они уже спускались по лестнице. Он достал из кармана наручники из набора полицейского.
— Подумаешь.
— Хочешь примерить?
— Конечно.
Костик защелкнул браслеты на запястьях Дениса.
— Ну как?
— Удобно.
— Ага!
Когда они подошли к раздевалке, наручники все еще были на Денисе.
— Давай, снимай, — сказал он.
— Подожди.
Костик пошел вдоль решетки раздевалки старшеклассников, высматривая несуществующее полено.
— Ну чего?
— Сейчас, сейчас. Где же я его видел?..
— Ты залезь туда и посмотри.
Костик еще немного потянул время, но Соня с Инной не спешили показываться на горизонте.
— Ну лезь уже, — сказал нетерпеливый Денис.
— Да лезу я, лезу. Иди сюда. Стой здесь и смотри, не появится ли охранник. Если появится, свисти.
— Я не умею. Я лучше скажу ему: «Здрасьте». Ты и услышишь.
— Логично!
— Ну давай, лезь.
— Все, удачи мне. Полез.
— Ты все еще не лезешь, — сказал через некоторое время Денис.
— Я заметил. Сейчас.
Костик поплевал на руки, вытер их о штаны и взялся за решетку.
— Ну, я полез.
— Чё-то не вижу.
Костик задрал ногу на перекрестье прутьев, подтянулся и повис в метре над полом.
Из-за угла вышла Инна.
Костик спрыгнул.
— Ну ты чего? — не понял Денис.
— Вон Инна.
Инна подошла поближе.
— О, а вы тут что делаете?
— Да так, — сказал Костик.
Денис молча смотрел на Инну.
— Я вспомнил! — сказал Костик Денису. — Я не тут полено видел!
— Блин! — возмутился Денис.
— А вы бабушку мою не видели? Мне Соня сказала, меня тут бабушка ждет. Денис, а почему ты в наручниках?
— Кстати! Давай сниму. Инн, помоги мне. Подержи вот тут.
Костик достал ключ, освободил правую руку Дениса, после чего быстро закинул цепочку наручника через решетку и защелкнул браслет на левой руке Инны.
Инна такого явно не ожидала, а Денис был так зачарован близостью Инны, что не сопротивлялся.
— Ты дурак вообще? — Инна попытался вырвать руку.
— Да! Вообще! — поддержал Денис.
Костик отскочил от скованной парочки и полюбовался на свою работу.
— Дурак! Сейчас моя бабушка сюда придет! Открой!
— Извините! Надо бежать! У меня спектакль! — сказал Костик и скрылся за углом.
— Теперь они точно подружатся. После такого они не могут не подружиться! Да наша бы директриса подружилась с директрисой из 157-й, если бы я их смог сковать! — закончил рассказ о своем подвиге Костик.
— А зачем ты принес в школу наручники? — спросила Соня.
— Они давно у меня в рюкзаке валялись. Знаешь, как разные важные шишки пристегивают себе к руке чемоданы с ценными документами?
— Видела в кино.
— Ну вот, а я хотел пристегнуть свой рюкзак и ходить так по школе.
— Зачем?
— Ну смешно же!
— А ты подумал, как они выберутся?
— Ой, да от этих наручников даже Денис сможет избавиться. На них плюнешь, они развалятся!
Дверь в актовый зал открылась и вошла учительница. Позади нее галдели первоклассники.
— Вы уже начинаете? — спросила учительница.
5
Папа выглянул из-за кулисы. Почти все места были уже заняты. На первых двух рядах сидели первоклассники, за ними второклассники и так далее. Последние ряды занимали пятые классы. За ними на стульях расположились гости из РОНО вместе с Анной Степановной. Родители артистов стояли у стеночек, держа наготове камеры и телефоны. Школа — единственное место, где перед показом спектакля у вас не просят спрятать камеры и выключить телефоны.
Папа поискал глазами Ростислава Борисовича. Тот так и остался в том же кресле, в которое его усадил Семен Семенович. Второклассник, сидевший рядом с продюсером, отодвинулся от дяди подальше, насколько позволяли размеры кресла.
Ростислав Борисович был бледен, как снеговик, страдающий малокровием. На лице продюсера застыло выражение, какое бывает только у манекенов, ошарашенных неожиданным печальным известием. Периодически он подносил бутылку кваса к губам и делал небольшой глоток.
«Еще полтора часа, и я буду дома», — подумал папа. И, вспомнив, что там его ждет манго, даже немного повеселел.
За папину куртку кто-то потянул. Папа обернулся. Перед ним стояли Миша с Сережей и Митрофан Белов, прижимающий к груди полено-огнетушитель.
— Мы готовы, — сказал Митрофан.
— Сейчас будем начинать. Митрофан! Как услышишь вступительную мелодию, выходи! Где Костик? Он кассету на начало перемотал?
— Пойду проверю! — вызвался Миша и ускакал к магнитофону. Сережа бросился следом за братом.
— Митрофан, ни пуха ни пера! — пожелал удачи папа.
Митрофан пожал плечами.
— Я говорю, ни пуха ни пера. Что нужно сказать в ответ?
— Спасибо?
— К черту!
Митрофан обиделся.
— Да? Вот так, значит?! Сами тогда играйте свой спектакль!
— Ты чего? А! — дошло до папы. — Ты что, не в курсе? Когда актеру говорят: «Ни пуха ни пера», он должен ответить: «К черту!» Понял? Ни пуха ни пера!
— Э… К черту?
— Молодец, схватываешь на лету.
— К черту! То есть — спасибо.
— Всё. Иди, жди сигнала.
Костика рядом с магнитофоном не оказалось. Миша с Сережей достали кассету и внимательно ее изучили. Вроде бы она была не перемотана. Знакомство с устройством магнитофона у братьев было довольно поверхностным. Они видели на репетициях, как им управляется Виктор Геннадьевич, но сами его ни разу не трогали.
— Пусть Костик перематывает, — сказал Сережа.
— А то я без Костика не смогу! — возмутился Миша.
— Ты уже сломал дома роутер!
— Сравнил! Тем более я его не сломал, а разобрал!
— Но он перестал после этого работать.
— Не факт! — опроверг факт Миша. — Ты еще скажи, если бы его разобрал Костик, он бы работал.
— При чем тут Костик?
— Вот именно! У меня и без Костика все получится!
Миша вставил кассету вверх тормашками, попытался закрыть крышку, вытащил кассету, вставил как надо, щелкнул крышкой и гордо посмотрел на брата.
— Делов-то! — сказал он.
— Так, теперь сюда, — и Миша ткнул пальцем в кнопку воспроизведения.
Колонки актового зала взвизгнули гитарным грохотом, и над рядами зазвучал страшный голос, завывавший:
— Ужас и моральный террор!
Ужас и моральный террор!
Ужас и моральный террор!
Ужас и моральный террор!
Школьники с первого по третий класс запрыгали на месте и зааплодировали. С четвертого по пятый — засмеялись. Учителя, как по команде, обернулись на Анну Степановну, которая поднялась со стула и смотрела то на сцену, но на людей из РОНО. Но особенно оживились отцы актеров. Они уже не жалели, что пришли на спектакль.
Неразбериха продолжалась не более десяти секунд, пока подлетевший на всех парах к магнитофону папа не вырубил кассету.
— Уфф, — выдохнул папа.
— Мы случайно, — сказал Миша.
— Он случайно, — сказал Сережа.
— Ничего, нормально, — махнул рукой папа. — Могла попасться и другая песня.
Папа вытащил кассету, перевернул и включил перемотку. Когда кассета домоталась, папа совершенно машинально нажал на пуск. Видимо, сработала мышечная память, полученная в молодости. Заиграла вступительная увертюра. Папа увидел, как Митрофан обогнул декорацию и вышел к зрителям.
