Ярослав Свиридов - Шляпс!
И вот теперь Сашка надрывал глотку криками: «Где мой сапог! Верните сапог!» Сперва к его воплям присоединился верный товарищ Юра Кондаков, но потом от ора у него закружилась голова, и он убежал рыскать по сцене и зрительному залу в поисках исчезнувшего сапога.
Маша Сумкина с Кристиной Поповой, взявшись за руки, кружились под музыку, звучащую у них в наушниках. И естественно, подпевали. Маша пела песню «Чужие губы в твоем окне» дуэта «Фобос и Деймос», а Кристина — «Обними меня в лифте» того же коллектива. Не подпевать любимым песням, если ты в наушниках и у тебя прекрасное настроение, — выше человеческих сил. Но и слушать со стороны это пение — тоже выше человеческих сил.
Костик танцевал лезгинку. Ну, лезгинку в его понимании.
Две неустановленные лягушки строили копию пирамиды Хеопса из портфелей, рюкзаков, сумок и пакетов.
В общем, ничего особенного в актовом зале не происходило, но папа так давно не бывал на школьных переменах, что ему показалось, будто он попал зоопарк во время землетрясения.
Папа подошел к Семену Семеновичу, с довольной улыбкой снимавшему всю эту вакханалию на камеру, и дернул его за рукав.
— Отстань, я тебе говорю, — сказал Семен Семенович. — Не сейчас!
— Алё! — более внятно объявил о своем присутствии папа.
Семен Семенович оторвал глаз от видоискателя камеры.
— А, это ты. И вы, — добавил Семен Семенович, увидев рядом с папой Ростислава Борисовича. — Я думал, это опять кот Базилио.
Пару минут назад Юра Кондаков подходил к Семену Семеновичу и настойчиво упрашивал отмотать назад видеозапись, чтобы проверить, не попал ли случайно в кадр злоумышленник, укравший Сашкин сапог.
— Что тут у тебя творится?!
— Не боись! Всё под контролем. Надо же дать детям расслабиться перед спектаклем. Хе-хе.
Папа забрался на сцену, сорвал с головы Митрофана пакет и замахал им, призывая к вниманию.
— Дети! Тише! Послушайте меня! Да тише же!
— Что он говорит?! — прокричала Маша, раскачиваясь в такт проигрыша песни «А ты красивая, как я».
— Ага! Классная группа! — так же громко ответила Кристина, у которой в наушниках теперь играла песня «Девчо-чо-чо-чо-ча-ча-чонки».
— А! — дошло до Маши. — Он, наверное, спрашивает, чей это пакет!
— О! А что это он говорит?! — заинтересовалась Кристина, заметив папу, который тряс пакетом.
Постепенно папины призывы к спокойствию все-таки возымели действие, и шум стал стихать.
— Ребята, познакомьтесь: это Ростислав Борисович. Он работает в программе «Мегашалуны» и специально пришел на вас посмотреть. Те, кто приготовил…
Пятый «Д» снова загалдел.
— Да потише же вы! Я не слышу, что говорю! — возмутился папа.
— Ничего! Если вы вдруг скажете что-нибудь важное, мы вам потом перескажем! — выкрикнул Костик и обернулся на Ростислава Борисовича, чтобы посмотреть, оценит ли тот его шутку.
Но Ростислав Борисович был выше этого. Он стоял с отрешенным видом человека, который оказался тут совершенно случайно и только по долгу службы. Будь его воля, читалось в позе Ростислава Борисовича, он был бы сейчас в другом месте, более подобающем статусу такой важной персоны.
— Итак, у кого есть что показать Ростиславу Борисовичу, соберитесь в одну кучку, — продолжал папа. — А остальные пусть соберутся в другую кучку и постараются соблюдать тишину. Вопросы есть?
— Да! Где мой сапог?! — естественно, это был Сашка.
— Не волнуйся. Найдем мы твой сапог. Он не мог далеко уйти один, — успокоил его папа.
— Вы помните, как он выглядел? — сказал Костик и сделал вид, будто достал из кармана воображаемую записную книжку и воображаемый карандаш и приготовился записывать показания.
— Как-как! Да точно так же, как вот эт… Ты издеваешься?
— Да, — признался Костик, пряча обратно в карман воображаемые письменные принадлежности следователя.
— Ростислав Борисович, поднимитесь к нам, пожалуйста.
— Спасибо, но, мне кажется, тут будет удобнее, — Ростислав Борисович бухнулся на кресло в первом ряду. — Можете уже присылать ваших детей. Я готов.
К папе подошел Денис.
— Можно я первый? Мне не надо готовиться. У меня сценарии…
— Удачи! — сказал папа.
Денис спустился в зрительный зал и трясущейся рукой протянул продюсеру несколько страничек.
— Это… Вот… Для вашей передачи… Может, пригодится… Я сам это придумал…
Ростислав Борисович нехотя снял очки и поднес листы поближе к лицу, освещение в зале было так себе.
Денис долго думал, какой из скетчей должен идти первым. Все-таки первое впечатление — самое важное. В конце концов он решил, что больше всего духу «Мегашалунов» соответствует сценка «Преступление и наказание». Как раз ее сейчас Ростислав Борисович и читал.
Сценарий Дениса Сухоблинского
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
Сцена 1
Главный герой (ему лет двенадцать и он в очках) идет из школы. Вдруг его останавливают три хулигана, которым лет по четырнадцать.
САМЫЙ БОЛЬШОЙ ХУЛИГАН: Стой! Ну-ка, выворачивай карманы!
ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ: У меня ничего нет!
САМЫЙ БОЛЬШОЙ ХУЛИГАН: А вот мы сейчас проверим!
Хулиганы нехорошо смеются.
ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ: Ой-ой-ой! Не бейте меня! Я вам все отдам!
И он достает из кармана пачку денег и отдает их хулиганам.
Сцена 2
У магазина стоят хулиганы. В руках у них много пачек сигарет.
САМЫЙ БОЛЬШОЙ ХУЛИГАН: Здоровско, что мы отняли у него столько денег! Пойдемте еще на них купим много вещей!
Тут вдруг к ним подъезжает полицейская машина. Из нее выскакивают полицейские и арестовывают хулиганов.
Сцена 3
Зал суда. На скамье подсудимых — хулиганы.
СУДЬЯ: Я приговариваю вас к 7 годам детской колонии строгого режима за распространение фальшивых денег.
Камера показывает грустные лица хулиганов.
САМЫЙ БОЛЬШОЙ ХУЛИГАН (рыдает): Мы не знали!
Сцена 4
Камера показывает смеющееся лицо главного героя.
ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ: Так им и надо! И так будет со всеми хулиганами в нашем районе. Ха-ха-ха-ха!
Камера показывает, что главный герой стоит у компьютера и распечатывает на цветном принтере новые купюры. Оказывается, деньги были ненастоящие!
(Тут, я думаю, можно договориться, чтобы какая-нибудь фирма дала свой принтер в качестве рекламы! Я уверен, они согласятся и дадут принтер бесплатно! Это будет так называемый продактплейсмент. — Примечание автора сценария Дениса Сухоблинского.)
Ростислав Борисович пролистнул оставшиеся страницы, задерживаясь на каждой не более секунды. Видимо, он читал одни лишь названия. Но ни «ЧП на ОБЖ», ни «Преступление и наказание-2», ни «Капкан для ябеды», ни «ЧП на пении», ни даже «По следам группы Дятлова» его не заинтересовали. Про группу Дятлова, правда, у Дениса был не скетч. Это было краткое описание сюжета будущего научно-фантастического блокбастера с трагическим финалом. Денис приложил его на всякий случай: мало ли, чем черт не шутит, а вдруг продюсеру так понравились бы сценки, что он бы спросил, а нет ли у Дениса какой-нибудь идеи для полнометражного фильма. Но продюсеру сценки явно не понравились.
— Я даже не знаю, с чего начать. Всё не так и не то. Ты только не обижайся, — поспешил добавить Ростислав Борисович. — Не обижайся. Но… Ты даже шрифт неправильный выбрал! Понимаешь? Сценаристы другим пользуются. Тебя как зовут?
— Ди-ди-ди-дима… Т-то есть Денис, — сказал Денис. Он сильно волновался.
— А, ну да, тут же у тебя написано: «Сценарий Дениса Сухоблинского». Знаешь, Денис, завязывай ты лучше с этим. Ну, с творчеством… Одним дано, другим — не дано. Без обид?
— Б-без обид.
— Молодец. Зови следующего.
Ростислав Борисович снова надел очки.
— А если я другой шрифт сделаю? — предпринял последнюю попытку Денис.
— Да я про шрифт так сказал, к примеру. У тебя тут аж четыре сцены. На такую маленькую историю! Если бы у тебя — еще раз без обид! — было чувство стиля, ты бы заметил, что в нашей передаче любой скетч снимается полностью от и до в одном месте. А у тебя четыре разные локации! Это ж в четыре раза больше денег на съемку надо было бы потратить. У нас тут не Голливуд. Ты скажешь, финансовая сторона не относится к творчеству. И что это сдерживает полет твоей мысли. А я тебе скажу: ты, братец мой, если уж назвался автором, все это тоже должен учитывать! Ладно, пацан, давай. На, не забудь свои бумаги.
Оглушенный Денис отошел. Перед Ростиславом Борисовичем предстал Митрофан.
— Здравствуйте. Я хочу показать пластический этюд «Капитан на корабле», — сказал он.
— Валяй, — разрешил Ростислав Борисович.
Митрофан отступил на шаг назад и вытянул руки по швам.
— Импровизация! — объявил он.
Он расставил ноги и, прищурив глаз, стал осматривать горизонт через подзорную трубу. Митрофан успел исследовать только зюйд-вест. Когда же он собрался переводить окуляр трубы на норд-вест, Ростислав Борисович его остановил.
