Дэвид Алмонд - Небоглазка
— Видали? — говорит. — И там, в этом иле, еще целая уйма находок, только и ждут, чтобы их откопали.
Дедуля поставил ведро у стола. Стал выкладывать свою добычу. Он уже успел одеться.
— Мы копали, — говорит Мыш. — Копали и копали, мне казалось, что я сейчас докопаюсь до центра мира. Потом река начала приливать обратно. Озборн нас помыл немного.
Он посмотрел на Дедулю и прошептал:
— А уж он, наверное, сколько всего нарыл!
Небоглазка стояла у стола, обнимая Дедулю. Смотрела на него с гордостью.
— Вторник, — бормотал Дедуля, записывая. — Или еще какой день. Находки, несколько. Одна фольга от пирога, ржавая. Один пенни. Чертова прорва бутылок, пластик. Один молоток, минус ручка. Два рыболовных крючка, большой и маленький. Предметы, выброшенные в реку, много. Драгоценности, ноль. Богатства, ноль. Сокровища, ноль. Помощники, один.
— Это Мыш. — Небоглазка просияла. — Дедуля, это мой друг Мыш. Это он твой помощничек.
— Имя: Мыш, — пробормотал Дедуля, записывая.
Он повернулся и посмотрел на Мыша, словно не ожидал его тут увидеть.
Потом стал писать дальше.
— Один помощник, вышедший из ночи. Он вышел из Черной Грязи, чтобы помочь мне копать и искать сокровища Небоглазки.
— Он каждую ночь будет тебе помогать, — сказала Небоглазка.
Дедуля ненадолго задумался. Потом записал:
— Внимание. Возьми на заметку, Дедуля. Помощнику нужно ведро, одно, и сапоги, два.
Небоглазка задохнулась от восторга.
— Ведро и сапоги, Мыш! Значит, Дедуля очень очень доволен твоей помощью!
16
В ту же ночь Дедуля разбудил нас всех воплем:
— Привидения, привидения!
Мы все сели на одеялах.
Дедуля стоял у стеллажа. В руке держал сломанное птичье крыло. На полу у его ног валялась разбитая бутылка.
Небоглазка как бросится к нему.
— Тут побывали привидения, Небоглазик!
И как ткнет пальцем в отпечаток подошвы на толстом слое пыли, покрывавшем полки. Я вздрогнула. След Яновых убегательных кроссовок, не спутаешь. Дедуля смотрел на завязанные коробки под потолком. Попытался и сам влезть на полку, но пошатнулся и отступил.
Его побагровевшее лицо исказилось.
— Тут никого не было, — шепчу.
Он посмотрел, словно сквозь меня, и тихо сказал:
— Привидения!
Небоглазка вся дрожит. Крепко вцепилась в его локоть перепончатыми пальчиками.
Январь встал, подошел к нам и заявил:
— Никого тут не было.
Дедуля опустил взгляд на Мыша.
— Это ты — мой Помощничек? — спрашивает.
— Да! — сказала Небоглазка. — Да, он твой Помощничек.
Слезы по щекам так и текут.
— Полезай, Помощничек! — говорит Дедуля. — Долезь до верха, где коробки. Проверь, что их не открывали.
Мыш протер сонные глаза и полез наверх. Я стояла сзади, готовая подхватить его, если сорвется. Он залез на верх стеллажа.
— Завязаны коробки? — спросил Дедуля.
Мыш вытянулся как мог и подергал крышку каждой коробки.
— Да.
— Все ремни и веревки крепко затянуты?
— Да.
Дедуля вздохнул с облегчением и сказал тихонько:
— Ну тогда слезай.
Глаза у него воспаленные, красные. Уставился на отпечаток подошвы. Почесывает бороду, с нее летит черная пыль. Выглядит старым-престарым. И прижимает к себе Небоглазку.
— Вот видишь! — шепнула она.
Он показал на отпечаток. Она протянула руку, стерла его и тихо сказала:
— Ничего нет.
А голос так и дрожит.
Он облизнул губы, растерявшись перед загадкой.
— Ничего нет, — повторила Небоглазка. — К тебе приходили сонные мысли и придумки, Дедуля.
— А привидений не было? — переспросил он.
— Привидений не было, Дедуля.
Она усадила его обратно за стол. Он сидел, уставившись в пустоту, а она гладила его по голове. Потом он взял карандаш и снова стал писать.
Небоглазка лежала рядом со мной и плакала.
Я погладила ее по голове:
— Все будет хорошо.
— Нет, Эрин! Уже никогда, нет!
Проходили часы, а она все не могла уснуть, ворочалась и шептала:
— Этот Янви Карр! Этот Янви Карр! От него я стала говорить басни, ложь и неправильности. Ох, Эрин! Ох, сестра моя Эрин Ло!
17
Сапоги пересохшие и покореженные. С огромными носами, намного длиннее его пальцев. Голенища почти до колен. Дедуля завязал их ему на икрах веревкой. Шорты темно-синего цвета висят на Мыше, как платье. У лопаты толстая деревянная ручка и ржавое лезвие. Мыш стоит перед нами, моргая. Тело у него бледное, хлипкое и костлявое. Щеки горят от смущения и гордости. Пискля сидит у его ног, задрав мордочку, и попискивает.
Небоглазка захлопала в ладоши от радости:
— Мыш! Чудесный маленький Мыш! До чего же красиво!
Она заглянула мне в глаза.
— Эрин, скажи ему! Скажи, как здорово, какой он красивый!
Я сделала серьезное лицо.
— Да, — говорю. — Да, Мыш, ты правда здорово выглядишь!
Дедуля стоит в сторонке, размышляет.
— Отлично смотришься, Помощничек! — говорит. — Твое ведро у двери, рядом с моим. Вечером пойдем копать и искать сокровища.
— Есть, Дедуля! — говорит Мыш.
Вскинул руку к виску, словно отдавая честь.
Небоглазка засмеялась:
— Слыхали? Слыхали? «Есть, Дедуля!» Как настоящий помощник. Мыш, мы тобой гордые! Теперь мы откопаем сокровища еще скорее!
Она сунула в рот шоколадную конфету и запрыгала по комнате. Дедуля надел каску. Застегнул куртку на все пуговицы. Небоглазка перестала прыгать и сказала:
— Время делать обход, Дедуля.
— Время делать обход.
Он поднял глаза к коробкам под потолком. Потрогал полку в том месте, где раньше был отпечаток подошвы. Задумался.
Потом вынул из кармана ключ, открыл ящик стола. Вытащил разделочный нож.
— Мы должны быть начеку, Небоглазка, — говорит.
— Да, Дедуля, мы должны быть начеку-начеку!
Дедуля завернул нож в тряпку и сунул в карман куртки. Небоглазка выразительно поглядела на Января.
Дедуля снова запер ящик на ключ. Поцеловал Небоглазку. Отдал честь Мышу. Посмотрел сквозь меня и Января, как будто нас тут нет. Вышел в типографский цех.
— Мыш, сними это дурацкое барахло, — говорит Январь.
Мыш заморгал, покраснел. Прислонил лопату к стене и взял свои вещи с одеяла.
Небоглазка печально покачала головой:
— Эрин, пойдем бродить и говорить о мамах, папах и сокровищах!
— Хорошо, — отвечаю.
Я погрозила пальцем Январю:
— Только не начинай все снова, ладно?
Он подмигнул. Запел, передразнивая Небоглазку:
— Ну конечно не буду, Эрин, моя лучшая-наилучшая подруга!
Потом вздохнул:
— Вы как хотите, а я помираю с голоду.
— У нас есть шоколад и тушенка, — сказала Небоглазка.
— Шоколад и тушенка!
Он направился к двери:
— Пойду поищу, не найдется ли чего еще.
— Ты поосторожнее там, — говорю.
— Поосторожнее?
— Не забывай про нож!
Он улыбнулся, похлопал по карману, где лежал его собственный нож. Вышел в типографию. Небоглазка печально покачала головой и прошептала, сжав мою руку:
— Ох уж этот Янви Карр.
Но вскоре лицо ее прояснилось.
— Пошли, Эрин. Давай ты мне опять будешь рассказывать странные сказки про мам и пап!
И вот мы снова сидим у двери плечом к плечу, обсуждая эти великие тайны, а Дедуля ходит дозором, Ян рыщет в поисках поживы, а Мыш играет и шепчется с Писклей.
Сто лет спустя Ян вернулся с коробкой. Поставил ее на пол перед нами. Коробка полна еды и питья: банки фасоли, горошка, консервированных фруктов; пачки печенья; кетчуп; упаковки сухого молока; мюсли; банки кока-колы; пакетики кофе и чая.
— Там прямо клад какой-то, на фиг! — рассмеялся Ян.
Небоглазка прижала ладони к щекам и глядит на него широко раскрытыми глазами.
Ян сунул мне шоколадку с изюмом и орехами, надорвал пачку овсяного печенья и протянул Небоглазке:
— На, бери!
— Этого должно хватить на очень-очень долго, Янви Карр!
— И хватит! Тем, что там лежит, целую армию можно прокормить.
— Большая радость — знать, что есть коробки, которые вечно будут ждать, пока их не откроют.
— Большая радость! Ладно тебе. Бери, пробуй!
Она прикусила губу:
— А что скажет Дедуля?
— Дедуля!
Он сунул в рот печенье и захрустел. Вздохнул от удовольствия. Она протянула руку к пачке.
— Дедуля не узнает, — прошептал Ян. — Бери, не дрейфь!
Прижавшись ко мне покрепче, она протянула руку, взяла печенье, поднесла ко рту, начала жевать.
— Вкусно? — спрашиваю.
— Ммм… Вкуснее вкусного!
Посмотрела на коробку у наших ног.
— Надо все спрятать! А то Дедуля рассердится.
— Куда ж мы это спрячем? — говорит Ян.
