Михаил Штительман - Повесть о детстве
Сема бросается к Моисею и взволнованно спрашивает:
— Как, ты уедешь? Надолго? Кто же будет у нас?
— Кто будет? — смеясь, повторяет Моисей. — Черт его знает, кто будет и что будет!
— Ты ж мне не рассказал, как ты бежал!
— Тише, Сема! — сердито кричит дедушка. — Что ты пристал с глупыми вопросами? Сколько раз я тебе говорил: не вмешивайся, когда говорят старшие!
Сема обиженно умолкает. Ох, эти старшие — покоя от них нет человеку!
* * *Старый Нос сидит, опустив голову на колени. Он гадает: если Моисей подойдет к нему перед уходом, значит, останется, если нет — уедет. Если дверь откроется, значит, останется, если нет — уедет. Если в странице меньше ста строчек, останется, если нет…
— Обидели молодого человека, — слышит Сема знакомый голос и поднимает голову.
Моисей, улыбаясь, стоит рядом с ним:
— Обидели молодого человека… Может быть, молодой человек пойдет с Моисеем к фабрике?
— Конечно, пойдет. — И Сема быстро натягивает куртку. — А где ящик?
— Здесь, со мной.
— Ну, пошли!
…Опасаясь подозрений, Моисей продолжал торговлю порошками и палочками, хотя нужды в этом уже не было. Покупки завертывались в чистые белые листки, и, может быть, поэтому покупателей стало меньше. Но по-прежнему весело покрикивал хозяин, и Сема восхищенно следил за каждым его движением. Они вышли сегодня позже обычного. Моисей разложил товар и, подстелив платок, присел на камень:
— Ну, мудрец, загадки умеешь отгадывать?
— Загадки? Смотря какие.
— Ну, ответь мне: чего нельзя увидеть?
— Своих ушей.
— Ну, это положим! — Моисей быстро приподнял брови, и уши его смешно зашевелились. — Видел, брат?
— Видел, — с восхищением повторил Сема, пристально глядя на красные уши Моисея. — Как же это они сами?
— Нет, ты отвечай на вопрос.
— Значит, не уши?
— Нет… Ну, слушай. Нельзя увидеть следов птицы в небе, следов змеи на скале. Правильно?
Сема подумал:
— Как будто правильно.
— А кого не хочется видеть?
— Не знаю.
— Того, кто сюда идет, только не смотри на него.
Через площадь медленно и тяжело шагал полицейский — сомнений не было, он шел к ним. Сердце Семы испуганно сжалось.
— Беги, дядя, — прошептал он, — направо, через сквозной двор! Попадешь к Пейсе, скажешь — я послал…
Моисей засмеялся и погладил Сему по голове:
— Спасибо, но давай не будем спешить.
Полицейский подошел и, небрежно кивнув головой, сказал:
— Ну-ка, пойдем со мной!
— У меня торговля, ваше благородие, — спокойно ответил Моисей.
— Ладно, — хмуро прервал полицейский. — Пойдем. Здесь всего ходу два шага!
Моисей захлопнул ящичек и, подмигнув, отдал его Семе:
— Понесешь домой.
Сема хотел ответить, но язык не слушался его. Молча принял он товар, с затаенным дыханием ожидая конца. Моисей пошел с полицейским. Сема робко поплелся за ним.
— Ты по-вашему, по-еврейскому, знаешь? — спросил полицейский Моисея.
— Знаю, — ответил Моисей, — читать обучен.
Они подошли к воротам. Почти целиком ворота были обклеены серыми листками. Вокруг все больше и больше теснился народ.
Ткнув пальцем в листок, полицейский сказал Моисею:
— Читай, торговый человек, слово в слово читай, как есть. У этих жидков правды не узнаешь!
Моисей все понял: полицейского обманывали, ему читали вымышленный текст. Но вряд ли сейчас в этом есть смысл. И громко, во весь голос, стараясь, чтобы было слышно стоящим позади, Моисей начал читать:
— «Товарищи!
Царское правительство душит всякую свободную мысль, давит всех, кто не принадлежит к господствующей шайке чиновников, попов, капиталистов и дворян. Оно гнетет чужие национальности, скучивает евреев в тесной черте оседлости, где они задыхаются под гнетом нужды и бесправия…»
— Довольно! — сказал полицейский и сорвал листок. — Хватит! — Обернувшись к толпе, он закричал: — Чего уставились? Разойтись сейчас же велю! Разойдись, нечисть проклятая!
— Тут и православные есть, — насмешливо крикнул кто-то.
— Что? Кто сказал?
В ответ раздался протяжный свист.
* * *Через час Моисей и Сема были дома. Весело потирая руки, Моисей рассказал дедушке о происшедшем.
— И ты ему прочел?
— А что же! Я всем прочел. Я ему оказал услугу, этому черту лысому.
Сема с восхищением смотрел на Моисея: как приятно быть большим, смелым и умным! Очень даже приятно!
ЧАЙ С ПИРОЖКАМИДа, Моисей был умным и смелым. Вчера полицейский сорвал листки и широким ножом соскабливал с ворот клочки серой бумаги, а сегодня чья-то невидимая рука опять расклеила их. На дверях синагоги, на заборах, у входа в народную чайную появились эти листки с призывом к революционному действию. Стены и двери замазывали черной краской, со злобой срывали прокламации, но листков было много, и они опять появлялись в самых неожиданных местах. Утром жители местечка видели четыре серых листка даже на дверях полицейского участка. Ливень обрушился на местечко, и какой ливень!
Сема ходил по улицам, посмеиваясь, потирая руки. Хитро сощурив глаза, он с любопытством смотрел на прохожих. Неистовство полицейских смешило его. «А ну-ка, сорвите еще! — шептал он. — А на Песках тоже есть, и около станции есть, и на башне есть! А ну, сорвите еще!»
Ему хотелось подойти к кому-нибудь и сказать, что он еще вчера знал, где появятся прокламации. Но говорить об этом запретили, и, с трудом сдерживаясь, Старый Нос бродил от дома к дому, прислушиваясь к шуму уличной толпы. Около аптеки он встретил Моисея. Моисей шел с высоким загорелым парнем в желтой панамке. Они говорили о чем-то, не обращая внимания на суету. Увидев Сему, они остановились.
— Что это такое? — спросил Моисей. — Что за шум?
— Чепуха! — в тон ему ответил Сема. — Листки какие-то расклеили и вот никак не сорвут!
— Познакомься, — сказал Моисей, обращаясь к спутнику, — сын Гольдина.
— Гольдина? — переспросил парень. — Очень приятно! — и протянул руку.
Сема смутился. Между тем незнакомый человек, внимательно осмотрев Сему с ног до головы, сказал что-то Моисею. Тот кивнул головой:
— Ты, Сема, какой номер ботинок носишь?
— Не знаю.
Они неожиданно вошли в магазин. Спутник Моисея велел приказчику подобрать пару ботинок мальчику.
— У меня нет денег, — испуганно сказал Сема.
— Ничего, мы сочтемся! — деловито ответил парень и, склонившись на одно колено, стал примерять Семе ботинок. — Ну-ка, поставь ногу хорошо. Так! В носках не жмет?.. Смотри, мизинец-то выпирает.
— Нет, не жмет, — недоуменно сказал Сема.
— Ну-ка, пройдись.
Сема прошелся. Ботинки неподражаемо скрипели, ходить в них было приятно и скользко.
— Теперь гуляй! — сказал парень улыбаясь.
— Как, разве они теперь навсегда мои?
— Навсегда! — успокоил Сему Моисей. — Можешь с ними делать, что хочешь. Только не меняй на айданы!
На улице спутник Моисея пожал руку обоим и ушел к станции.
— Ах, я забыл! — воскликнул Сема.
— Что ты забыл?
— Я забыл узнать, сколько я ему должен.
— Узнаешь!
— Дядя Моисей, а кто он?
— Кто он? Заготовщик из Трегубов. Папин большой друг.
— Друг… — задумчиво повторил Сема.
Всю дорогу Сема с радостью рассматривал свои ботинки, стараясь не споткнуться и не запылить блестящих штиблет. Бабушка открыла дверь и остановилась в изумлении:
— Сема, откуда это у тебя?
— Он!
— Как тебе не стыдно! — напустилась бабушка на Моисея. — Что, у тебя деньги шальные? Он еще мог бы носить старые!
— Ничего. Мы с ним сочтемся! — сказал Моисей.
— Ты хоть сказал спасибо? — не унималась бабушка. — Ах ты лемех, лемех! Ты не знаешь, что нужно сказать?
— Спасибо, — смущенно повторил Сема.
— А теперь садись и скорее снимай ботинки!
— Почему, бабушка?
— Он еще спрашивает — почему! — возмутилась бабушка. — Снимай скорее и забудь, что они у тебя есть! Будешь надевать на пасху. Понял?
Сема с грустью опустился на стул и начал расшнуровывать ботинок. Моисей, улыбаясь, смотрел на него:
— Ничего не поделаешь. Бабушку надо слушать.
— Знаю! — вздохнул Сема. — Я уже устал ее слушать.
— Ко мне завтра придут гости, — сказал Моисей, обращаясь к бабушке. — Можно будет приготовить что-нибудь к чаю?
— Отчего нет, если есть на что… А сколько у тебя будет гостей?
— Много… Один.
— Один? Ну, это не страшно! — И бабушка, взяв у Моисея деньги, вышла из комнаты.
* * *Какая это хорошая вещь — гости! Когда приходят гости, на кухне горит плита, бабушка стоит над котелком с тестом, и во всем доме так вкусно пахнет. Бабушка лепит пирожки, и Сема с любопытством следит за ее быстрыми руками. В тарелке лежит яблочное повидло — начинка к пирожкам. Ну, как не взять ложечку?
