Александр Чуркин - Литературно-художественный альманах «Дружба», № 4

           Чернуха как-то на лугу
Удар рогами нанесла Рыжухе —
                             Возможно,
что была она не в духе,
Возможно, тешилась, — сказать вам не могу.
                      Чернуха ведь была сильней,
                             Ну, значит,
и причин довольно.
                        Рыжухе стало очень больно,
                             Злость и обида
закипали в ней.
                        Но слабый с сильным не вступает в бой;
В другую сторону Рыжуха зло взглянула
          И, видя слабую Пеструшку пред собой,
          Рогами в бок ее что было сил
боднула…
                             Могу добавить:
не одни скоты
Так действуют среди родного стада,
                             И средь людей
пример увидишь ты,
                             Где сильному
иного бить — услада.
           А битый слабый в ярости своей
                             Того находит,
кто еще слабей.

К петуху пришла лисица.
Вмиг петух взлетел повыше.
Говорит лисица нежно:
«Ах, сосед! Ну, что за страхи?
Смело на землю спускайся!
Весть пришла: вражды нет больше!
Вечный мир настал отныне.
Будут в дружбе целоваться
Зверь лесной и зверь домашний..»
«Ты права, — петух ответил,
Шею вытянув с нашеста, —
Глянь: бежит такой же вестник!»
«Кто?» — «Наш пес; в знак мира,
                             видно,
Целовать тебя он хочет…»
«Ах, он рот свой плохо моет!» —
И лисица в лес умчалась…

Не очень стар еще Ахмед,
Но всем известен он в краю.
Он как пчела трудолюбив,
Он любит родину свою,
Он вечно весел, он шутник.
— Но говорят, что он чудак? —
Ну что ж — дурного в этом нет.
Ахмед чудак?
Пусть будет так!

Ахмед обкладывал арык
Пластинами известняка.
Усталый путник подошел.
— Что, далеко до кишлака?
— Иди!
— Не понял ты меня.
Я говорю: далек ли путь?
— Иди!
— Как видно, ты в уме,
Дружище, тронулся чуть-чуть. —
И путник в путь пошел опять,
Но через несколько минут
Ахмед вскричал:
— До кишлака
Полдня пути!
— Так что же, плут,
Ответить сразу ты не мог?
Зачем приказывал идти?
— Не знал, как быстро ты пойдешь.
Теперь узнал —
Полдня пути.

К Ахмеду заглянул сосед:
— Ахмед, ты совершенно сед,
Меж тем усы твои черны,
В них незаметно седины.
Как это так? —
Ахмед в ответ:
— Друг, это ясного ясней:
Усы на целых двадцать лет
Моложе головы моей.

— Ахмед, к тебе привел я сына.
Дай мне, пожалуйста, совет, —
Чему учить его, дружище?
Взгляни, способен он иль нет. —
Ахмед, прищурившись, в ответ:
— Его не вижу я.
— Так подойдет он ближе.
— Нет, пусть заговорит, —
Тогда его увижу.

Отец и мать ушли в кино.
Остался брат с сестренкой.
У брата дел полным-полно,
А тут возись с девчонкой!
         Ревет Танюша целый час,
         Как заводная прямо,
         Слезинки катятся из глаз.
         «Пускай приходит мама!»
Давал поесть, грозил побить, —
Не помогла угроза.
Решил сестренку усыпить
При помощи гипноза.
         Встал наподобие столба
         На коврик у постели,
         Взглянул в глаза, коснулся лба.
         «Уснешь ты в самом деле?»
Руками машет перед ней,
Шипит над самым ухом, —
Танюша плачет всё сильней,
Упал Никита духом.
         И вдруг знакомый, громкий стук
         Послышался в передней.
         Летит на помощь Вовка-друг
         Из комнаты соседней.
Володька топает ногой,
Кричит: «Не мучь сестренку.
Оставь гипноз! Подход другой
Необходим ребенку!»
         К постели Вова подошел:
         «Давай-ка вытрем глазки.
         Танюша, слушай хорошо,
         Я почитаю сказки».
Читает Вова в тишине
Волшебные страницы.
Уснула Танечка. Во сне
Чуть-чуть дрожат ресницы.

Портфель у бабушки в руке,
И, как всегда, Алеша
Шагает в школу налегке,
Избавившись от ноши.
Усталых бабушкиных рук
Совсем не жаль мальчишке.
Лишь в раздевалке важный внук
Берет небрежно книжки.
Согнулась бабушка дугой
И грязные галоши
Своей морщинистой рукой
Снимает с ног Алеши.
Ребята шепчутся вокруг,
Вытягивая шеи:
«Смотрите, бабушку-то внук
Определил в лакеи!»
Сердито шапку теребя,
За всех сказал Сережа:
«Смотреть противно на тебя,
Бессовестный, вельможа!»