Невероятные создания - Ранделл Кэтрин

– А почему ее не существует? – спросил Кристофер. – До прошлой недели я думал, что ничто из увиденного на Архипелаге не существует.

– Ириан знает почему, – ответил Найтхэнд. – Ни одна дриада не пожертвует своим деревом, чтобы из него сделали лодку. Для них это все равно что содрать с себя кожу.

– Вспомните, – проговорила Ириан, – что мы знаем о Бессмертье. Вначале оно было рыбой, волком, орлом… Могло ли оно быть дриадой?

Выражение лица Найтхэнда изменилось: негодование уступило место надежде.

– Ириан…

– Что, если Бессмертье покинуло тело дриады и сделало лодку из собственного дерева? Это объясняет, почему такая лодка всего одна и откуда взялись ее магические силы.

– Эта женщина – гений!

Найтхэнд хлопнул ладонью по ладони Ириан и поспешно отдернул руку.

– А дерево дриады не гниет. Так что, если мы найдем эту лодку…

– Рэтвин! – принялся командовать Найтхэнд. – Проложи курс на остров Бессмертья!

Ириан нахмурилась, глядя вслед удаляющемуся берсерку.

– Все не так просто, как он думает, – произнесла она. – Если остров был заброшен на сто лет, его легко могли захватить. Причем не только растения. На нем могут быть существа, способные убить одним укусом.

– Подумаешь, – отмахнулась Мэл. – Если я попаду в опасную ситуацию, то тоже так смогу.

Остров Бессмертья

Чтобы добраться до острова, им пришлось выдержать два дня суровых и сильных штормов. Ночью звезды невозможно было разглядеть из-за туч, и временами даже Рэтвин сомневалась, в правильном ли направлении идет их корабль.

Когда становилось совсем тяжело, Мэл перебиралась в каюту Кристофера, и они спали бок о бок, просыпаясь, если их слишком сильно бросало из стороны в сторону. На рассвете, когда они уже были у самого острова, в трюме обнаружилась течь. Ириан спустилась и, нахмурившись, принялась забивать в щели деревянные клинья. Все члены экипажа были голодными и уставшими, их одежда покрылась солеными разводами, но, несмотря на это, лицо Найтхэнда пылало от нетерпения.

– Добро пожаловать на остров Бессмертья, – объявил он глубоким и звучным голосом.

Эффект несколько испортило то, что берсерк неверно оценил ситуацию и, когда выпрыгнул за борт, чтобы затащить лодку на песок, оказался в воде по самую шею.

Мокрый, но невозмутимый, Найтхэнд вытянул лодку на берег, помог Мэл спуститься на песок и подал Кристоферу руку.

Ириан, как было решено, осталась на «Танцующей тени».

– Если я не залатаю течь, мы точно никуда не поплывем, – сказала она.

Рэтвин тоже осталась на корабле. Скрючившись, с пастью, наполненной деревянными клиньями, она устроилась рядом с Ириан.

Дети и берсерк шли по мягкому белому песку, который вскоре перешел в гальку, а потом – в заросли высоких серебристых деревьев.

– Узнаёшь что-нибудь? – спросил Кристофер у Мэл.

Она покачала головой:

– Я надеялась, что узнаю эти места, но нет. Ничего не помню.

Они пошли дальше, к деревьям. Кристофер постоянно вертел головой. Лес казался ему странным: до них доносилось пение птиц, но на земле не было никакого движения – даже трава не колыхалась. Это было жутко. Наконец деревья поредели, и троица вышла из леса на залитую солнечным светом лужайку. Мэл остановилась. От удивления ее рот превратился в большую букву О.

– А вот и твой дом, дитя-Бессмертье, – сказал Найтхэнд.

– Настоящий дворец!

Белые каменные ступени вели к огромной, увешанной флагами площади. В центре нее чуть ли не до самого неба возвышался дворец из темно-желтого камня, украшенного резьбой. Три башни, каждая из которых была увенчана куполом серо-розового цвета, придавали ему легкость и оригинальность, а огромные сводчатые окна с широкими подоконниками добавляли солидности. Было видно, что при возведении дворца не жалели внимания и времени.

Но время обошлось с дворцом безжалостно. Стены едва были видны за разросшимися розами. Оставленные без присмотра на сотню лет, цветы взбунтовались и теперь были повсюду: белые розы вились по карнизам окон и куполам, кусты оранжевых так сильно разрослись, что теперь достигали десяти футов в высоту, а розовые, словно радушные хозяева, спускались по огромным плитам из кремово-желтого камня навстречу пришедшим гостям. Сотни гнездившихся в куполах птиц при приближении берсерка и детей взмыли в небо, издавая встревоженные крики.

Кристофер, Мэл и Найтхэнд медленно пошли по лужайке в сторону дворца. Мальчик принюхался: в воздухе пахло морем и цветами, но по мере приближения появилась другая нотка – запах гнили.

– Чувствуете? – спросил Кристофер.

Мэл кивнула. Они подходили все ближе и ближе к дворцу, нервы были на пределе.

– Здесь что-то не так, – сказала девочка.

– Что? – немедленно спросил Найтхэнд.

Он шагнул к Мэл, готовый защитить ее в любой момент.

– Покажи, что не так! – Берсерк достал кинжал.

– Трава на поляне должна быть выше, – напряженно сказала Мэл.

Найтхэнд поник:

– Дитя-Бессмертье, я не могу сразиться с травой.

– Она права, – согласился Кристофер. – Розы разрослись, а трава почему-то нет.

– Может, кто-то стрижет лужайку?

– Или что-то.

Они были уже у самого дворца. Кристофер разглядывал окна, покрытые пылью и птичьим пометом. В рамах еще можно было различить витражи: лимонные деревца, цветы, крошечные русалки, суровый и прекрасный грифон. У мальчика сжалось сердце.

Некоторые окна оказались разбиты, а кое-где розы выдавили стекла и разрослись внутри дворца.

– Нам хотя бы не придется выбивать окна, чтобы попасть внутрь, – сказал Кристофер.

– Ждите здесь, – велел Найтхэнд.

Он перелез через подоконник, огляделся и протянул руку: сначала помог Мэл, а потом – Кристоферу.

Окно находилось в конце длинного коридора с мраморным полом и высоким потолком, украшенным мозаикой из драгоценных камней. Вдоль стен стояли мраморные статуи: нимфы, дриады, вооруженные кентавры, единороги. Местами розы так плотно увивали их, что можно было разглядеть только головы или ноги фигур. Хотя у каких-то статуй отвалился нос или ухо, чувствовалось, что скульптор хотел создать нечто реалистичное и долговечное. Казалось, фигуры могут дышать.

Шаги гулко разносились по коридору. В конце он расходился в стороны: налево и направо.

– И в какой стороне обеденный зал? – растерялся Кристофер.

– Не знаю, – ответила Мэл.

– Никаких воспоминаний? – спросил Найтхэнд.

– Нет. Я же тебе уже говорила! – Она повертела головой по сторонам и прикусила губу. – И мне здесь не нравится. Запах усиливается. Нам нужно побыстрее найти зал и выбираться отсюда. Мы с Кристофером пойдем налево, – предложила она, – а ты, Найтхэнд, направо.

Найтхэнд хотел было возразить, но Мэл отвернулась, высоко задрав подбородок.

– Это приказ, – сказала она и зашагала к выбранному коридору.

Кристофер догнал Мэл. Вместе они распахнули дверь и оказались в бальном зале, тоже захваченном густой растительностью. Здесь стояли увитые плющом и лианами пианино, виолончель и какие-то деревянные инструменты, которых Кристофер никогда раньше не видел.

– Нам не сюда, – нахмурилась Мэл. – Осторожно! Не прикасайся к сладкогубу, от него может пойти сыпь!

И тут они услышали звонкий топот: что-то быстро скакало по мраморному полу.

– Там что-то есть, – выдохнула Мэл.

– Быстрее сюда! – прошептал Кристофер и потащил девочку обратно в коридор, где они спрятались за статуей кентавра. – Смотри…

Из-за угла появилась лошадь с острым, как лезвие рапиры, рогом во лбу. В ее глазах читался холодный ум и надменность. Она была крупнее лошадей, которых запрягали в телеги, но выглядела куда более истощенной. Под темно-фиолетовой шкурой, дряблой, как кожа старика, отчетливо виднелись ребра. Желтые копыта были покрыты мозолями и трещинами. От создания несло кровью и разложением.