Анатолий Арамисов - Французская защита
Одинцов все понял.
В вечерних комментариях на телевидении был слышен только один лейтмотив: матч уже можно фактически считать завершенным. Настолько хорошо, безукоризненно вел двенадцатую партию Одинцов. 8:4 в его пользу.
Игроки переехали в Берлин.
В большом зале отеля «Кемпински», что находится на одной из центральных улиц немецкой столицы, они продолжили поединок.
Тринадцатую партию опять выиграл Виктор.
«Это невероятно! Фантастически точная игра претендента поражает! Он не сделал ни одного заметного промаха в матче! Безжалостная шахматная машина под названием «Виктор Одинцов» ломает атакующего романтика! Будущий чемпион мира хладнокровен в игре, словно айсберг! 5:0 — это нокаут!» — такими заголовками пестрели газеты спортивного мира.
Шахматный король взял два тайм-аута подряд.
— У нас почти неделя свободна! — улыбаясь, сообщил Виктор. — Поедем в Париж, хочешь?
— Конечно! — воскликнула Симона. — Я уже соскучилась по нему! Мы доберемся на машине меньше, чем за день!
Влюбленные первые два дня почти не выходили из квартиры на бульваре Пого, наслаждаясь друг другом, свободой, безмятежным отдыхом.
Все тревоги, заботы, опасения словно ушли на второй план.
Дотошные журналисты прозевали момент, когда претендент исчез с их поля зрения в Берлине, и теперь гадали: где же находится Одинцов? Утром третьего дня Виктор, бреясь в ванной, громко произнес:
— Дорогая, мы сегодня с тобой идем в ресторан!
— Да? В какой именно? — сладко потягиваясь в постели, произнесла Симона.
— К Комарову. Вечером. Наши играют матч с «Каиссой», потом собираются там. Все вдут меня.
— А как они узнали, что мы здесь? — поинтересовалась девушка.
— Я Жоржу в Берлине сказал…
— Хорошо, я согласна! В твоей команде такие приятные люди!
Появление Одинцова с красавицей Симоной было встречено ревом восторга завсегдатаев Le Komarov. Особенно усердствовали соотечественники из Красноярска.
— Какие лююююди!! И без охраны! — орал Юрок, широко расставляя руки.
И кивнул замеревшему в ожидании цыганскому оркестру:
— Виват победителю! Ура!! И его королеве!
Миша стремительно задвигал смычком по струнам скрипки, выдавая невиданную в этих стенах мелодию Фредди Меркури под названием «Мы чемпионы». Здоровенные парни, кто как мог, с чудовищным акцентом, старательно выпевали слова этой песни. Юрок заранее приехал к цыгану и приказал тому выучить ноты знаменитого хита.
Виктор, улыбаясь, прошел к знакомому столу, пожал всем руки и усадил Симону на приготовленное кресло.
С каждой минутой число посетителей ресторана стремительно росло. Иоланта, Тереза и их помощницы сбивались с ног, едва успевая разносить заказы. «Комариха» с благоговением смотрела на новую знаменитость.
Хозяин ресторана на всякий случай держался подальше от буйных русских.
Когда пиршество было в самом разгаре, к Виктору подошла официантка и передала маленький клочок бумаги.
Одинцов развернул записку и прочел:
«Я здесь. В голубом «Рено» рядом с историческими воротами. И хочу серьезно поговорить с тобой. Поверь — это в твоих интересах. Женевьева.»
Виктор два раза перечитал этот короткий текст и заметно помрачнел.
— Что там? — полюбопытствовала Симона.
— Я должен выйти. Минут на пятнадцать. Хорошо, дорогая?
— Конечно…
…Прошло пять минут, десять, — Виктор не появлялся.
Пятнадцать, двадцать — Симона бросала тревожные взгляды на дверь. Потом не выдержала и вышла на улицу.
Оглянулась.
Никого.
Вернулась на место.
— Где Виктор? — встревожено спросил Евгеньич.
— Не знаю, — пожала плечами девушка.
…тридцать минут.
…Сорок…
Как вечность.
Наконец, дверь ресторана открылась, и Виктор с изменившимся лицом прошел к своему месту.
Все присутствующие смолкли.
— Что случилось? — спросил Жорж.
Симона молча смотрела вниз. Женская интуиция безошибочно подсказала: Женевьева!
— Ничего, — криво улыбнулся Виктор, — неважно себя почувствовал. Извините, но мы должны уйти…
— Конечно, давайте, до встречи! Скорой победы в матче! — дружеские руки пожимали холодную кисть Одинцова.
Они вышли на улицу и сели в машину Симоны.
— Рассказывай! — потребовала девушка.
— Мы раскрыты, — ответил Виктор, — и ситуация очень серьезная.
Он невидяще посмотрел в лобовое стекло. Эту встречу Одинцов не забудет никогда…
— Бонсуар! — приветливо улыбнулась Женевьева. — Садись в мою машину, есть разговор!
— Зачем ты пришла? — возразил Виктор. — Меня ждут в ресторане друзья!
— Ничего с ними не случиться! Успеешь! Я ожидала этой минуты почти два года, мой милый! Садись, пожалуйста, а то, как там у вас говорят: в ногах правды нет!
И она рукой указала на свой новенький «Рено», сверкавший в свете огней rue Saint Lazare.
Одинцов, пожав плечами, забрался на правое сидение автомобиля.
— Слушаю тебя, Женевьева.
— Я люблю тебя, Виктор! — глаза брюнетки расширились, она глубоко задышала, явно волнуясь.
— Мне приятно слышать это. Но, к сожалению, ты знаешь — я не могу тебе ответить тем же.
— Почему? Ну почему?? Я не прошу тебя жениться на мне! Неужели ты не можешь хоть раз в неделю или даже месяц сделать меня счастливой?
— Каким образом?
— Самым распространенным! Я не верю, что такой мужчина, как ты, долгое время довольствуется только одной женщиной! У нас во Франции похожих мужчин нет!
— Это у вас нет. Выходит, у нас — есть.
— Это глупо. Это нелепо! — выкрикнула Женевьева. — Я с ума схожу, когда вдыхаю запах твоей кожи! Я безумно хочу тебя! Неужели я так отвратительна??
— Нет, ты красива, — негромко проговорил Одинцов, — но я все это объяснял тебе дважды! В ресторане «Балалайка» и квартире Симоны!
— И ничего не изменилось с тех пор?
— Ничего не изменилось, — ответил мужчина.
— Ты очень ошибаешься! — в голосе француженки появился металл. — И даже не представляешь, насколько сильно!
— Вот как? И в чем же моя ошибка? — улыбнулся Виктор.
— А вот в этом! — рука Женевьевы скользнула вниз, пальцы щелкнули по клавише магнитолы.
В колонках послышался знакомый голос, и Одинцов вздрогнул.
В темноте салона было отчетливо видно, как резко побледнело его лицо…«Можешь согласиться, а можешь двадцать первым — на король аш восемь продолжить конь бэ пять! У тебя решающее преимущество спустя пять ходов!»
— Ну, как? — глаза женщины отсвечивали металлом. — Осознал перемену в расстановке фигур?
— И что ты этим хочешь сказать?
— А ты не понимаешь?
— Я хочу услышать от тебя…
— Я знаю секрет твоего стремительного взлета. Только я одна. Пока одна!
— Женевьева сделала ударение на слове «пока». — Ну, разумеется, кроме Симоны и тебя.
— Так. И что дальше?
— А дальше вот что. Или ты принимаешь мои условия, или весь мир перед следующей партией с чемпионом узнает правду. За шаг до твоей победы.
— Какие твои условия?
— Они просты. Я могла максимально загнать тебя в угол, но не стану. Ты все же дорог мне…
— Вот как? Ты хочешь добиться любви шантажом? — скривился Одинцов.
— У меня есть любовь. Вот здесь, внутри! — женщина рывком схватила кисть Виктора и прижала к своей груди. — И мне больше не надо! Я люблю! Это главное!
— Но как же быть — я не люблю в ответ?
— Неважно! Ты узнаешь ласки настоящей француженки! И поймешь, что напрасно так долго избегал меня!
— И что все-таки ты хочешь?
— Тебя. Раз в неделю минимум. Потом посмотрим. Но это еще не все.
— Что еще?
— Одну треть твоего гонорара за выигранный матч. Мне нужны деньги. Как и любой интересной женщине. Ты же ведешь партии безупречно, как Бог! Видимо, твоя Симона создала выдающуюся программу.
— Неужели ты способна подставить меня? Дай мне спокойно доиграть, я тебе отдам больше — половину денег! Но только не заставляй меня изменять ей.
— Ни в коем случае, любимый, — хищно улыбнулась француженка, — деньги у меня тоже на втором плане. Так что — выбирай!
— Я могу подумать?
— Конечно. Только побыстрее. К тому же ты не можешь отказаться от продолжения поединка, тебя прижмут, и ты выплатишь неустойку организаторам. Минимум полмиллиона долларов, я тебя уверяю!
Выбирай — или позор на весь мир, финансовые долги или мои ласки плюс слава, плюс большие деньги! Будешь миллионером, имея таких замечательных любовниц… — глаза женщины искрились зловещей иронией.
— Хорошо, до встречи, Женевьева! — Виктор открыл боковую дверь автомобиля.
— До встречи, Виктор! И учти, когда ты увидишь меня в зале отеля Кемпински в Берлине и откажешься от сделки, — тебя выведут с игры уже в наручниках.
