Джек Керли - Коллекционеры смерти
– Вы тщательно обыскали ее комнату? – Вопрос был риторическим.
– Вентиляционные отдушины. Сантехника. Все. Мы также проверили остальные комнаты, на случай если она просила кого-то спрятать ее вещи. Ничего. Директор сказал, что накануне гибели никаких изменений в состоянии или поведении Честейн не наблюдалось. Она витала в своем счастливом тумане, ежедневно покупала апельсины, пела песни, помогала по дому.
Я заметил, как из терминала показался багаж, и рванулся к ленте кругового конвейера.
– Я тут все думал, выстраивал события в цепочку по времени: Нэнси Честейн, Мари Гилбо, Хейди Уикки, Таинственные вещи – свечи, цветы – начались в «Уютных. хижинах» с Мари, – рассуждал Гарри. – Там же впервые мы столкнулись с картинкой, даже если учесть, что первая из них была послана в монастырь по почте.
– Но вся эта таинственность показалась нам какой-то поспешной импровизацией, – напомнил я. – Ты ведь как рассуждал: преступник случайно проезжал мимо магазина, где была распродажа свечей, подумал, что они могут оказаться интересным штрихом, между делом прихватил несколько колец, заехал на кладбище за цветами…
Появилась Денбери с болтающейся на плече коричневой сумкой.
– Как насчет того, чтобы отвезти меня домой; хочу побыстрее узнать, как там Карла.
– Я был у нее как раз перед приездом сюда, – сказал Гарри. – Карла стирала.
Денбери подозрительно сощурила глаза.
– А как там мои кормушки?
– У вас кончилась дробленая кукуруза. Вы должны мне восемь баксов.
Она взяла Гарри за руку и положила голову ему на плечо.
– Он наполняет мои кормушки, покупает корм для моих птичек. Вот это человек!
– Успокойтесь, Денбери, – пробормотал Гарри. – Мне самому нужно было в магазин товаров для животных.
– Когда это ты успел завести себе живность? – спросил я.
– Ребята, хватаем наши вещи и двигаем отсюда, – засуетилась Денбери. – Мы еще должны рассказать Гарри о великой шахматной партии. О лифтере. О вальсе… всю ночь напролет.
Она увидела на ленте транспортера свою сумку и побежала за ней. Гарри толкнул меня локтем.
– Вальс всю ночь напролет? О-ла-ла, месье Карсон!
Глава 42
– Умерли только те, кто приехали из Парижа вместе с Гекскампом, так сказать члены-учредители его клуба, – сказала Денбери. – Их было немного, потому что еще во Франции он многих заставил отступить, но зато это были самые преданные – считайте дисфункциональные – его последователи. Спрашивается почему.
Мы сидели на крыльце, попивая кофе. Между кормушками на деревьях сновали утренние птички. Было слышно, что Карла Хатчинс в доме смотрит телевизор. Всякий раз, когда мы говорили о Гекскампе, она находилась где-то в другом месте. Ее трудно было в этом упрекнуть.
– Возможно, потому, что они знали, каким он художником был на самом деле? – высказал предположение Гарри.
Я покачал головой.
– Гекскамп мог помочиться на снег, и его приверженцы бились бы в экстазе и от этого художества. Может быть, это как-то связано с нападением на парижского художника?
– Они забили его до смерти, как считает Мими Бадантье, – сказала Денбери. – Мог тут быть страх преследования за это через столько лет?
Мне показалось это слабым доводом.
– Этих людей или эту Калипсо, похоже, мало беспокоило судебное преследование. У меня такое чувство, что она вообще не имела страха, а все остальные просто шли за ней, как за лидером.
– Мы говорили о большой стоимости этой коллекции, – напомнил Гарри. – А что, если выяснилось, возможно с опозданием, что сделка эта мошенническая или в принципе сомнительная? Покупатели, выложившие серьезные денежки за мусор, могли предпринять ответные карательные меры. Или и того хуже.
Денбери встала, подошла к краю крыльца, в раздумье наморщив лоб. Побарабанив розовым ногтем по перилам, она поправила завитки светлых волос.
– А действительно ли что-то должно было быть продано? – спросила она, поворачиваясь к нам с Гарри. – Я написала не меньше двух десятков статей о том, как люди выстраивались в очередь, чтобы купить несуществующие вещи: долю в приобретении чистокровных лошадей, пляжные участки в мексиканском Канкуне, коренные зубы святых… Сколько раз Бруклинский мост переходил из рук в руки? Сделайте людям предложение в которое они поверят всей душой, а остальное довершит жадность. И здесь не имеет значения, насколько они умны и рассудительны; введите коэффициент алчности, и эти люди, голые и босые будут толпиться у вас на крыльце среди ночи и совать стодолларовые купюры в щель вашего почтового ящика.
Я откинулся назад, перебирая в голове разные варианты.
– А что, если она права, гипотетически по крайней мере? Допустим, что коллекции не существует. Вообще. Даже в поддельном варианте. А существует лишь легенда о ней и обещание, что обладать коллекцией будет только один фантастически удачливый человек при наличии соответствующего количества долларов.
– Шанс всей жизни, – подхватила Денбери, – привлекающий в наш город на подпольный аукцион Койла всяких психов с огромными деньгами. Можно предположить, что сделка осуществлялась бы за наличные без доставки на дом, верно?
– За наличные, – сказал Гарри, щелкая пальцами. – Целые пачки аккуратно сложенных купюр. Это может быть ключевым моментом во всей этой безумной затее. – Несколько минут он молча расхаживал по крыльцу, и лицо его при этом становилось все мрачнее и мрачнее. – Это действительно возможно, что-то в словах Денбери определенно есть, – наконец произнес он. – Я ведь уже пятнадцать лет коп и нюхом чую, что дело тут, кажется, пахнет крупной аферой.
Я попытался развить эту мысль.
– Что говорил брокер Уолкотт? Сколько покупателей может участвовать во всем этом? Человек пять-шесть или больше?
– А Уиллоу оценил стоимость коллекции в полмиллиона, – напомнил Гарри. – Значит, речь идет минимум о трех миллионах долларов. Я видел, как двоих парней застрелили во время грязной карточной игры за сорок три бакса. Что же тогда можно сделать за три миллиона?
– Ну три трупа у нас уже есть, – сказал я, перечисляя их по пальцам. – Честейн, Уикки, Мари.
– Неужели это все сделал Койл? – с сомнением спросила Денбери. – Или он просто выполняет какую-то свою роль в этом деле? Гарантирует подлинность, ведет переговоры и все такое.
Щёлкнув пальцами, я вскочил на ноги, потому что от осенившей меня мысли не мог усидеть на месте.
– Если это коллекция не Гекскампа, то человек, удостоверяющий ее подлинность, – мошенник. Даже если он эксперт, которому заплатили за выдачу фальшивого заключения об аутентичности. В любом случае, это должен быть кто-то участвующий в деле, – сказал я. – Возможно даже, что это человек из зеркального дома. Мне необходимо снова поговорить с Уолкоттом. И на этот раз вы оба мне здесь понадобитесь. Кстати, Борг тоже, если, конечно, вы сможете удержать моего доброго приятеля от дурных поступков.
Все одобрили мою идею по разоблачению Уолкотта, и через двадцать минут мы уже двигались по дамбе в сторону Спэниш-Форт.
– Где, черт возьми, носит этого Борга? – ворчала Денбери, нажимая на кнопки своего телефона.
– Я не хочу, чтобы он там что-то снимал, – сказал я. – Надо, чтобы это только выглядело так, будто именно этим он и занимается.
Она рассмеялась.
– Обычно происходит наоборот: он делает вид, что его аппаратура выключена, а тем временем фиксирует каждое слово и каждый жест, – настоящий мастер скрытой камеры.
– Просто заставьте его направлять свой большой объектив на Уолкотта и его дом – это все, что от него требуется.
– Наверное, он со своей подружкой, – сказала Денбери, отчаявшись отыскать Борга по телефону. – Такое с ним бывает редко. Зато уж когда дорвется, то уходит в это занятие с головой. Я пошлю кого-нибудь со студии, чтобы постучали ему в дверь.
Я взглянул на часы.
– Уже довольно поздно. Если Борг не сможет присоединиться к нам, что ж, обойдемся без него. Уолкотт любит франтить. Само ваше присутствие, Денбери, внесет сумятицу в его мысли. И уж если пресса не сможет напугать Уолкотта…
– Большого и сердитого черного копа ему будет трудно проигнорировать, – продолжил Гарри. – Это я вам обещаю определенно.
Мы заехали на стоянку перед супермаркетом в Спэниш-Форт, чтобы Денбери еще раз попыталась связаться со своим видеооператором. Безуспешно. Мы вычеркнули Зипински из списка участников шоу и направились к Уолкотту. Я увидел его стоящим за тщательно подстриженным кустарником на переднем дворе дома.
– Он на улице, Гарри, давай прямо туда.
Наша «Краун-Виктория» с шумом влетела на подъездную аллею. Уолкотт был в темно-синем блайзере с золотыми пуговицами, белой сорочке без воротника, белых брюках и белых спортивных туфлях. Никакой наряд не смог бы снизить впечатления от его цилиндрического тела без плеч: он все равно выглядел как ходячая сигара.
