Анатолий Королев - Охота на ясновидца
Я перевела дух и посочувствовала, но в душе не Поверила ни одному слову… а что если ухо ей тоже отгрыз волк?
Мы тут же включили радио: местная радиостанция предлагала жителям сохранять спокойствие, не выпускать на улицу детей, не покидать в одиночку жилище. Волк-убийца еще не пойман, сказал диктор, по тревоге поднята.на ноги вся милиция, пожарники и работники зоопарка. Мужчин, имеющих охотничье оружие, продолжил диктор, просят выйти на добровольное патрулирование улиц и дорог.
Шел девятый час вечера.
Дождь прекратился. Небо опустело от туч. Дачный поселок озарил розовый шар закатного солнца над западным лесом.
Внезапно диктор сообщил, что два часа назад степного волка-убийцу видели на дороге, идущей от города в сторону Вальмесуу. Зверь напал у водокачки на водителя автобуса, который вышел из кабины — сменить спущенное колесо. Волк разорвал горло человеку прямо на глазах пассажиров и, встав на задние лапы, пытался выдавить боковое стекло, но потом убежал в лес. Свидетели сообщают, что зверь настоящее чудовище, что они никогда в жизни не видели столь крупного волка.
Термина сказала, что та водокачка стоит как раз на половине пути от города к дачному поселку, что волк может свернуть по развилке шоссе в нашу сторону, на Вермиокку. Она боялась идти к себе в домик. Я тоже была в панике, но старалась не выдавать страха. Шутила. Мне нельзя терять голову, нельзя! Термина же от боязни была сама не своя. Я чуть не ляпнула, что у меня есть оружие — револьвер, но что-то наложило печать на уста. Мне показалась ее боязнь как бы наигранной, она старалась, как дурная актриса, и перебарщивала.
Мы закрыли окна. Я вышла за крыльцо, чтобы, закрыть ставни снаружи. Солнце уже зашло, стояла пора белых ночей, небо светилось ясным перламутровым блеском. Было видно как днем каждую веточку в саду, каждый листочек. Стояла покойная вечерняя тишина, но сердце не верило ей и билось в груди раненой птицей. Что за темная сила преследует меня по пятам! Я искала хоть какие-то знаки судьбы, хоть малейший намек как себя вести. Близость огромного степного волка внушила мне глубокий ужас, я с детства боялась волков больше, чем тигров и змей. Тигры живут в Индии, змеи — в пустыне. А волк есть в каждом лесу. Тут мой взгляд упал на череду цветочных чашечек, это мой любимый вьюнок вился на стене гирляндой жемчужин, застенчиво цепляясь за ржавые гвоздики. Самый верхний граммофончик — еще утром он был бел и свеж —был черен, словно его обожгли коптящим языком зажигалки. Это знак! Это волк смотрел на цветок из глубины сада! Он уже здесь!
Затаив дыхание, я впилась глазами в тесные окрестности вокруг домика: здесь негде было спрятаться. Яблоневый сад стоял слишком редко, за ним шел декоративный штакетник, на котором я заметила чуткую белку; зверек сновал спокойно и деловито. За штакетником проходила узкая тропка, а там, за кустами жимолости, уже горел свет в окнах соседней дачи. Только, пожалуй, дальний угол участка, где тесно росло несколько елок, мог бы спрятать чудовище. Но тихо висели хвойные гребни на елочных лапах. Ни одна игла не упала на землю от зверя в засаде.
Вдруг я заметила, что Термина подглядывает за мной. из окна. Что она прячется за косяк и придерживает рукой слегка отогнутую занавеску. Я, скорее от испуга, чем намеренно глупо стукнула ногтем в стекло и выдала себя. Термина лихорадочно облизнулась, мелькнул красный кончик языка в слюнявой щелке рта, и сделала вид, что ничего не случилось: «Лиззи, идите быстрей, — крикнула она через стекло, — его поймали!»
Мне стало окончательно ясно, что они заодно. И мои страхи разом прошли: нет ничего хуже неизвестной опасности. Теперь я знала, что делать и как себя вести!
Вошла совсем беспечно: «Неужели поймали?»
— Да, только что передали по радио. Но когда я зашла, радио молчало.
И опять мелькание свекольного кончика в щелочке рта… Как же я сразу не узнала этот рот! Точно такой же крупный красный мокрый рот был у нашей врачихи в детском доме, мы звали ее Мамуля Падловна. Эта садистка никогда не трогала руками, а издевалась только словами: я получила письмо от твоей мамули, пойдем прочитаю, и, затащив в лазарет наивного ребенка, читала ему выдуманное письмо полное нецензурных ругательств и проклятий против несчастного дитяти. Многие падали в обморок.
Я стала приводить в чувство молчащее радио, крутить колесико настройки звука и к тайному удивлению хозяйки приемник ожил. Диктор сообщил, что полчаса назад волк-убийца напал на окраине поселка Вермиокка — он рядом! — на двух женщин, ехавших домой на одном велосипеде. Видимо, они ничего не знали об объявленной тревоге. Одной жертве нападения удалось спастись на дереве, пока зверь убивал ее подругу, которую загрыз насмерть.
И тут радио снова замолчало. Я поняла, что где-то перерезан проводок. А вот и мои маникюрные ножницы. Я обычно держу их на ночном столике, а они вдруг оказались на комоде.
— Но, Гермина, — корчила я из себя дурочку, — диктор ни слова не сказал, что волка поймали?
Тут радио вновь захрипело: «Экстренное сообщение! Тревога отменяется, волк только что застрелен милицией на железнодорожных путях за станцией».
Гермина не успела скрыть свое растерянное удивление, после чего подарила мне фальшивый поцелуйчик и пошла к себе в домик, пожелав мне спокойной ночи. Казалось, что смерть волка ее озадачила и расстроила тайный умысел.
Но я уже не верила никому, даже радио, и не собиралась ложится в постель. Глаз не смыкать всю ночь, Лизок! Где твоя книжка-спасительница! Вытащив заветную книгу, я как обычно наугад ткнула пальцем в страницу. Что делать? Спасай! И угодила точь-в-точь в финал самой страшной сказки, где волк съедает Красную Шапочку… Палец отметил: две фразы: «Сказав эти слова, злой Волк бросился на Красную Шапочку и съел ее». Но поверх этих ужасных слов я еще в детстве написала крупными буквами другой финал, а страшный конец зачеркнула. Там было накарябано: «Тут дровосеки услышали крик девочки, ворвались в дом и убили злого Волка. Разрезали Волку живот и выпустили бабушку и Красную Шапочку на свет целыми и невредимыми».
А так я сделала потому, что в другой сказке прочитала именно этот правильный конец и, зачеркав плохой, вписала от руки хороший финал… Русским переводчикам Шарля Перро никогда не нравился подлинный текст страшной сказки, где волк съедает глупую дурочку и они переиначивали Перро на свой манер.
Как мне тебя понимать, милая книжка?!
Видимо, вот как — Лизок, смелей! Действуй по-своему, зачеркивай все плохое, даже если оно напечатано взрослыми буквами! И ты победишь судьбу!
Я погасила свет, чтобы казалось, что в доме все спят. Уложила на постель вместо себя одеяло и прикрыла его простыней, а на подушку приладила шиньон Термины — издали кажется, что это будто бы я сплю в постели. Проверила оружие. Сварила в темноте крепкий кофе и уселась в углу на пол, у окна, которое специально не прикрыла ставнями. Приоткрыла щель в опущенном жалюзи — просто вставила стоймя спичечный коробок между двумя полосками. Отсюда был хорошо виден подход к входной двери… Белая ночь продолжала ясно освещать каждый уголок спящей земли. Мне видны и сад, и кусты жимолости, и тот темный елочный угол. Внезапно мое внимание привлекли две желтых ягоды в глубине темной хвои. Ягоды на елке? Я не верила своим глазам — но вот же они: круглые, крупные, сочные, ярко блестящие, еще мокрые от недавнего дождя, в черно-зеленом лапчатом хмуром мраке. Боже мой! Это же зрачки волчьих глаз. Я спустила предохранитель — щелчок был еле слышен даже моим ушам, и все же глаза в чаще разом пропали. Я припала к окну. Где он?
Белая ночь продолжает хранить полное молчание. Только еловые лапы качаются, словно от порыва ветра.
И вдруг крик. Один, второй. Душераздирающий, жуткий крик.
Я узнала голос Гермины. Хозяйка звала на помощь меня: «Лиззи! Лизззззззиииии!» Что это? Ловушка? Но крик был так умоляюще страшен, что я без колебаний вышла из дома — все таки у меня в руках оружие! — и побежала к домику-сторожке. Будь, что будет.
Вижу — в единственном окне горел свет ночника. Дверь была приоткрыта. Я шла по скользкой от дождя глинистой тропке, держа револьвер перед собой на вытянутых руках. Палец на притопленном курке. Контролирую дверь прицелом. Держу ствол примерно на высоте головы зверя: метр в холке.
И снова крики из дома. Но не крики о помощи, нет! А близкие яростные крики возбуждения. Я не слышала в них ни страха, ни боли, ни мольбы. Скорее по инерции натиска я проникла в домик. Бог мой, хозяйка была не одна. В постели с ней был мужчина. Я разглядела только, что он лежал в позе снизу, а голая безобразная Гермина, извиваясь, как червяк, навинчивалась сверху на мужское естество потным крупом. Еще заметила сильные мужские руки, волосатые как у зверя, которыми он тискал ее мокрые сиськи. Бррр… «Лиззи! Лиззззииии! Лизззи-ии!» — вскрикивала от сладострастия моя мегера.
