Анатолий Королев - Охота на ясновидца
В полном ошеломлении я отступила назад. Меня не заметили.
Пулей промчавшись по тропке, я вбежала в дом и захлопнула дверь. Закрыла ее .на два поворота ключа.
Тут-то и началось самое страшное.
Включив свет, я как в беспамятстве прошла на кухню выпить стакан холодной воды. И уже допивая стакан, заметила краем глаза пятно на желтом ленолиуме. Неряха! Я взяла тряпку стереть грязь и внезапно разглядела что это глинистый след огромной звериной лапы.
Волк в доме!
Потеряв голову от страха, я вскочила на табурет, оттуда — на стол, а со стола влезла, срываясь, наверх большого старого буфета, где расположилась между буфетной крышей и потолком, в узкой расщелине просвета.
Полетели на пол жестянки с лечебными травами! Такой грохот разбудит и мертвого… но он уже слышал как хлопнула входная дверь и знает — жертва попалась в ловушку.
Я взяла на прицел дверь из кухни в столовую. Никогда еще я так не боялась: до пота на лбу, до дрожи в руках.
В ответ на грохот — полная тишина. Но она. не обманула меня. Я уже прекрасно чувствовала что в доме кто-то есть. И это он — тяжелое злобное косматое чудовище с окровавленной пастью. В привычном цветочном травяном запахе дома явственно прорезался тошнотворный душок человеческой крови и мокрой псины… За дождливый день зверь изрядно промок.
Зверь не подавал никаких признаков жизни. Он охотился за мной и прекрасно чувствовал, что я вооружена. Это была умная бестия. В доме стояла мертвая тишина. Почему так тихо? И тут же, словно мои мысли были подслушаны, я услышала странный скулеж, словно в комнатах пряталась собака, а затем — чу! — раздались крадущиеся звуки — кто-то передвигался наверху, по полу пустой мансарды. О боже, это была поступь огромного зверя. Клацанье когтей по доскам надо мною. Ближе. Ближе. И вот он стоит прямо над головой. Я слышу как он дышит. Как со свистом втягивает ноздрями женский запах сквозь пол. Перевернувшись на спину, я уперлась в потолок револьвером. Где же сердце зверя? Но выстрелить не успела.
— Лиззи! — испуганно постучала по стеклу Термина. Я разглядела только ее темный силуэт за окном.
— Бегите! Он в доме!
Но было уже поздно: засада наверху сорвалась в перестук страшных лап. Хлопнули рамы мансардного окна. И какая-то тяжкая тень накрыла несчастную женщину. Гермина захрипела протяжным свистом перекушенного горла, длинно, безнадежно и одиноко. Это был голос самой смертной тоски. Падая вперед, она разбила вдребезги оконное стекло и повисла на прутьях оконной решетки. Волк вдавил тело с такой силой, что прутья раскроили человеческий череп, а зубы человека перекусили собственный язык пополам. Кровь хлынула из открытого рта на подбородок. Но самого зверя я не увидела! Волк словно прятался за телом Термины, разрывая когтями убийцы плоть от затылка до пояса и перекусывая до конца трахею и шейные позвонки. Я слышала только отвратительные звуки вспоротого мяса, когда оно пищит на разделочной доске под напором лезвия.
И вдруг все стихло. Словно зверь понял — ошибся.
Я и Термина остались наедине друг с другом. Теперь ее жемчужные глаза стали похожи на кровавые маки. А уродливая голова без левого уха вылезла из волос. Оказывается, она носила парик. Несчастная была абсолютно лысой. И сегодня надела мой клоунский рыжий парик, который видимо стащила из дорожной сумки. Зачем? Хотела навести на мой след? А эти вопли на всю округу: Лиззи! Лиззи! Что ж, ты добилась того, чего хотела: смерть услышала призыв и пришла на порог твоего дома.
Теперь настал мой черед.
И мы оба знали об этом.
И снова по дому расплылся тихий скулеж.
Еще сильнее вжавшись в стену я снова взяла на прицел распахнутую дверь из кухни. Труп Гермины потрясенио смотрел в дом, повиснув на оконной решетке.
И вдруг я увидела его. Волк бесшумно возник на пороге — огромный, страшный, чуткий — и сразу посмотрел вверх прямо в мои глаза. Меня поразил именно этот чисто человеческий взгляд снизу вверх. Ведь в кухне было столько предметов, но он знал, куда я взобралась. И еще меня потряс его взгляд — язвительный, полный презрения. Казалось, своим взглядом он снимает с тебя кожу. При этом это был взгляд неописуемой злобы.
Да это же человек! Убийца в волчьей шкуре! Сатана на четвереньках с чуткими ушами на огромной лобастой голове зверя.
И в кромешной пасти он держал соседского щенка! Так вот кто скулил? Он был еще жив и жалобно постанывал розовым зевом. Волк держал щенка перед собой живым заслоном! Я… я не могла стрелять. Палец примерз к курку. Насладившись моей паникой, он угрожающе рыкнул, хрустнул косточками щенка и швырнул на пол мертвую тряпочку. И пропал. В приступе отчаяния я открыла стрельбу по пустому дверному проему: бах, бах… Эхо так ударило по барабанным перепонкам, что я тут же опомнилась: из 7 в барабане осталось 5 патронов.
Больше волк не появился.
Я ждала, что выстрелы услышат соседи. Выстрелы и мой крик о помощи: «Помогите! Спасите!»
Гермина дрогнула и закрыла рот. Она была мертва, но жилы еще конвульсировали. Куда делся ее мужик?
Прошла минута, вторая. Прошло полчаса. Оставаться наедине с трупом Гермины на прутьях не было больше сил. Я стала медленно спускаться со шкафа. Спустилась, поводя стволом словно змея жалом. Спрыгнула со стола на пол. Закрыла глаза Термине. Прости, что я убегаю… мы встретимся на небесах. Осторожно вышла в столовую. Телефон! Волк перегрыз провод.
Белая ночь была все так же светла, тиха и безмятежна. Небесный перламутр струил легкую нежность. Приближался рассвет. Даже в еловом углу стало светло и пусто. Бежать! Я схватила дорожную сумку, где всегда — на всякий пожарный случай — держала самое необходимое для бегства и поспешила к домику несчастной Термины за мопедом.
Я уходила не оглядываясь. Вид Гермины на оконной решетке был кошмарен — волк содрал с нее кожу до пояса: кровавый шлейф мяса отогнулся языком беса до самой земли.
Вбежав в домик, где хозяйка держала мопед в тесной прихожей, я страшно перепугалась: волк!… нет это была какая-то косматая шкура, брошенная поверх постели. Может быть и волчья. А поверх шкуры валялся огромный вибратор, шнур которого тянулся к розетке. Так вот с кем ты занималась любовью, Термина!
Схватив мопед, я укрепила на заднем сидении сумку, давнула педаль газа. Раз, второй… Только не откажи! Моторчик нехотя чихнул, недовольно заурчал, как сторож, разбуженный ночью, затарахтел. Я оседлала сидение и поехала к калитке, держа руль левой, а револьвер правой рукой.
Конечно он прекрасно слышит мой громкий выезд в ночи, а может быть и видит из чащи, как я мчусь по середине пустой дороги через спящий дачный поселок на шоссе. Догоняй, гад! Я выжимала из мопеда все, на что он был способен и — черепахой — летела по сырому асфальту. Чтобы не упустить меня, преследователь должен открыто выскочить на шоссе и пуститься вдогонку. Ломиться вдоль дороги, сквозь деревья —бессмысленная трата времени.
Словом, я неслась во весь опор чахлого создания, привстав с сидения и налегая на руль. День тоже привставал на цыпочки, стараясь выглянуть из-за плеча ночи: кто там спасается бегством?
Как назло, на шоссе ни одной живой души. А ведь здесь так рано встают. Спасите! Я чуть не разрыдалась: я снова убегаю! Почему меня всегда убивают?!
Чих. Чих. Чих… Мотор зачихал. Кончился бензин! Проклятье! Я налегла на педали.
И тут же сзади появился автомобиль. Новенький «БМВ». Цвета мечты. Авто властно посигналил — я ехала по середине дороги. Резко свернув на обочину, я швырнула мопед к ногам и принялась отчаянно размахивать руками и орать: помогите!
Авто просигналил еще более властно: отвяжись, и, не сбавляя хода, уже пролетел мимо, как вдруг стал резко тормозить и проехав метров на двадцать, даже стал любезно пятиться задом в мою сторону. Хватаю сумку, вперед!
Но подбежав к дверце, я обмерла: за рулем сидел тот самый черный верзила, которого я видела в Праге, а на заднем сидении маячила та самая дама, спустница африканца, что следила за мной у собора Св. Вита! Это в ее номере мы побывали с Марсом! Это в ее ванной плавала спящая Вера Веревочка!
Моя рука обожглась об автомобильную ручку. Я не знала, что сказать. Язык прилип к зубам.
— Что с вами? — дама слегка опустила боковое стекло. Как она была похожа на тетушку Магду! Крашенная богатая сука.
— У меня… у меня кончился бензин. И я могу опоздать на поезд.
Может быть меня не узнали. На голове дурной ежик волос. Загар.
— Вы очень неосторожны, молодой человек. Нельзя так выскакивать на дорогу. Пабло чуть не сбил вас.
Меня не узнали! Но как близко, близко стала кружить погоня…
Африканец молчал, изучая меня в зеркальце заднего вида. На его могучей шее боксера желтел небрежный платочек из желтого шелка в леопардовых пятнах. Внимание — опасность.
— Я заплачу, — я стараюсь говорить как можно ниже. На удачу мой голос со страху сел, навалил в штаны.
