Сара Шепард - Милые обманщицы. Грешные
Слабый ветерок дул ей в шею, гулял по спине. Яму, где был закопан мусорный пакет, она нашла без труда: в нескольких шагах слева от амбара, возле извилистой тропы из голубого камня. Спенсер содрогнулась, охваченная дурным предчувствием дежавю. Тот давний вечер, когда они устроили «ночной девичник», был таким же безлунным, как нынешний. После ссоры с Элисон Спенсер пошла за подругой, чтобы привести ее обратно. А потом они совершенно по-дурацки повздорили из-за Йена. Спенсер так долго давила в себе это воспоминание, что теперь, когда оно всплыло в сознании, была уверена: никогда не забудет перекошенное лицо Эли. Та посмеялась над ней, с издевкой заметив, что Спенсер зря восприняла поцелуй Йена всерьез.
Спенсер стало так обидно, что она изо всей силы толкнула Элисон. Эли отлетела назад, ударившись головой о камни. Раздался чудовищный треск. Странно, что полиция так и не нашла камень, о который она ударилась, на нем ведь наверняка осталась кровь или хотя бы волосы. В действительности, в первые недели после исчезновения Эли полиция толком вообще ничего не осматривала, кроме самого амбара. Они были твердо убеждены, что Эли просто сбежала. Что это: обычная халатность? Или полиция имела какую-то причину не проявлять излишнего рвения?
«А если я сообщу тебе нечто такое, о чем ты даже не догадываешься? – сказал ей тогда Йен. – Копам тоже известно об этом факте, но они предпочитают не принимать его в расчет». Спенсер заскрежетала зубами, прогоняя слова Йена из головы. Он ведь сумасшедший. Нет никакой тайны, которую скрывает весь мир. Есть одна только голая правда: Йен убил Эли, потому что она собиралась предать огласке их роман.
Подобрав подол платья, Спенсер присела на корточки и запустила руки в мягкую рыхлую землю. Наконец она нащупала край пакета. Когда стала доставать его, с полиэтилена потекли капли конденсата, образовавшегося от растаявшего снега. Она положила пакет на сухой пятачок земли, развязала. Влага еще не попала внутрь. Сначала она извлекла веревочный браслет, один из тех, что Эли сделала для девчонок после происшествия с Дженной. Следующим был розовый кошелек Эмили. Спенсер открыла его, обшарила нутро. Лакированная кожа заскрипела. В кошельке было пусто.
Спенсер нашла листок бумаги, который бросила в пакет Ханна, и посветила на него фонариком. Это была не записка от Эли, как она изначально предполагала, а ее отзыв на устный доклад Ханны о «Томе Сойере». В роузвудской частной школе всем шестиклассникам на уроках английского языка и литературы приходилось оценивать выступления друг друга – тогда проводился такой общешкольный эксперимент.
Эли дала докладу Ханны относительно мягкую оценку – особо не похвалила, но и не ругала. Создавалось впечатление, что она просто отписалась, будучи занята чем-то другим. Спенсер отложила отзыв в сторону и со дна пакета достала последнюю памятную вещь – рисунок Арии. Уже тогда Ария поразительно точно изображала людей. Вот Элисон, стоит перед зданием школы, с ухмылкой на лице, словно насмехается над кем-то. За ней стоят ее прихвостни, тоже ухмыляются.
Разочарованная, Спенсер выронила рисунок на колени. Ничего необычного. Неужели она и впрямь ожидала какого-то чудо-ответа? Вот дура!
И все же она еще раз осветила фонариком рисунок. Эли что-то держала в руках. Что-то похожее на… листок бумаги. Спенсер направила на него луч. Ария набросала заголовок: Завтра стартует “Капсула времени”.
Этот рисунок и фотография на столике с Эйфелевой башней были сделаны в один и тот же день. Как и на снимке, на рисунке запечатлен момент, когда Эли сорвала со стены объявление и сказала, что найдет лоскут флага. За спиной у Эли был изображен кто-то еще. Спенсер присмотрелась. Йен.
В лицо Спенсер ударил порыв ледяного ветра. От холода у нее заслезились глаза, но она старалась не жмуриться. Ария изобразила Йена вовсе не злобным. В ее исполнении он выглядел… трогательно жалким. Смотрел на Эли во все глаза с блаженной улыбкой на лице. Эли, напротив, даже не глядела в его сторону. Выражение лица дерзкое, словно она думала: Ну разве я не супер? Вью веревки даже из неотразимых старшеклассников.
Листок выглядел скомканным. Художница поймала миг, когда Эли сминала объявление. В ту пору Ария ничего не знала об отношениях Йена и Элисон. Она просто передала на бумаге то, что увидела, и поэтому Йен на рисунке выглядит уязвимым, изнывающим от любви, а Элисон… как Элисон. Настоящей стервой.
«Да мы с Эли просто флиртовали. Она никогда не стремилась к более серьезным отношениям, – сказал ей Йен. – Но потом… внезапно… она передумала».
Деревья вокруг бассейна были похожи на гигантскую черную паутину. Китайские колокольчики, подвешенные к карнизу амбара, на ветру гремели, словно кости. Спенсер почувствовала, как по ее спине от шеи до копчика пробежал холодок. Неужели это правда? Неужели Йен с Эли просто заигрывали друг с другом, получая удовольствие от безобидного флирта? Что же тогда заставило Эли изменить отношение и влюбиться в него?
Нет, в это невозможно поверить. Но если Йен не лгал относительно Эли, значит, то, о чем он сказал Спенсер на крыльце два дня назад, тоже может быть правдой. Он на грани раскрытия важной тайны. Во всей этой истории есть нечто такое, чего они не понимают. Йен не убивал Эли – это сделал кто-то другой.
Спенсер прижала ладонь к груди, испугавшись, что у нее сейчас остановится сердце. «Какими еще посланиями?» – удивился тогда Йен. Но если это не он присылает им анонимки… кто же тогда?
Холод просачивался через подошвы к кончикам пальцев. Спенсер смотрела на дорожку из серо-голубого камня в задней части двора, на то самое место, где она повздорила с Элисон. После того как Спенсер толкнула Эли на землю, у нее случился провал в памяти. Лишь недавно вспомнила, что Эли тогда поднялась и пошла по дорожке дальше. Потом в сознании всплыла следующая картина, сначала неясная, но постепенно приобретающая отчетливость. Она увидела худые ноги Элисон, торчавшие из-под ее спортивной юбочки. Увидела длинные волосы, падавшие ей на спину, и стоптанные резиновые шлепанцы. Рядом с ней стоял еще кто-то, и они ругались. Несколько месяцев назад Спенсер не сомневалась в том, что это был Йен. Но теперь, пытаясь восстановить в памяти ту картину, лица человека разглядеть не могла. Возможно, она решила, что это Йен, потому что такую информацию ей подбросила Мона? Или ей самой хотелось, чтобы этот человек был опознан, лишь бы поскорей все закончилось?
В небе мирно мерцали звезды. На одном из могучих дубов за амбаром заухала сова. У Спенсер защекотало в носу, и ей показалось, что где-то поблизости тлеет сигарета. А потом засигналил ее телефон.
Звонок громким эхом разнесся по широкому пустынному двору. Спенсер сунула руку в сумочку, перевела телефон в беззвучный режим. Чувствуя, как ее охватывает страх, она вытащила мобильник. Надпись на экране уведомляла, что ей на электронную почту пришло сообщение от некоего Йена Т.
У нее свело живот.
Спенсер. Жду тебя в лесу, на том месте, где она умерла. Хочу кое-что тебе показать.
Она закусила губу. В лесу, на том месте, где она умерла. Лес начинался по другую сторону амбара. Спенсер запихнула рисунок в сумочку, помедлила с минуту. Потом сделала глубокий вдох и бросилась бежать.
30
О женщины, вам имя – вероломство![38]
Ханна заканчивала третий обход дома Хастингсов, заглядывая во все углы в поисках Лукаса. Ходила туда-сюда мимо джаз-бэнда, мимо пьяных гостей у стойки бара, чванливой аристократии Роузвуда, разглагольствующей о бесценных произведениях искусства, которыми были увешаны стены. Она увидела, как скрылась наверху Мелисса Хастингс, говорившая с кем-то по мобильному телефону. Толкнув дверь в кабинет отца Спенсер, она, как ей показалось, прервала жаркий спор между мистером Хастингсом и директором школы Эпплтоном. Но Лукаса нигде не было.
Наконец она забрела на кухню, где клубился пар и витали запахи креветок, утки и сладкой глазури. Поставщики провизии доставали закуски и мини-десерты из коробок, выложенных внутри фольгой. Ханна почти ожидала увидеть Лукаса среди обслуживающего персонала – они ведь в такой запарке, как же не помочь. Это в его духе. Но и на кухне ее парня не оказалось.
Она снова набрала его номер, но звонок принял автоответчик.
– Это я, – быстро сказала Ханна после сигнала. – У меня была веская причина сделать то, что я сделала. Позволь мне объяснить.
Она выключила телефон, дисплей потемнел. Ну почему было не рассказать Лукасу про анонимки, когда имелась такая возможность? Впрочем, девушка знала, что ее удержало: не было уверенности, что это сообщения от настоящего Анонима. А когда сомнения стали рассеиваться, Ханна испугалась, что произойдет нечто ужасное, если сказать кому-нибудь.
