Поль-Франсуа Уссон - Кристаль
— Не могу припомнить, какая нога этого бедного молодого человека обожжена…
Мысленно благодаря Бьорна за полученные от него сведения, она с вызовом взглянула на его коллегу:
— Обе, комиссар.
— Ну что ж, пока все, — кивнул Крагсет и направился к выходу.
Анжела хотела выйти вслед за ним, но он тут же заявил, догадавшись об ее намерении:
— Не выходить из номера!
— Я бы хотела спуститься вместе с вами и попросить администратора переселить меня в другой номер. С невыломанным дверным замком.
Крагсет пару секунд размышлял, затем кивнул и быстро зашагал по коридору, слегка покачиваясь при ходьбе. Он напоминал какого-то заводного зверька — подслеповатого и с чересчур короткими лапками.
Когда старший комиссар удалился, Имир, склонившись к Анжеле, проговорил:
— Откуда ты знаешь про ожоги?..
— Ну, я все-таки репортер…
Он улыбнулся.
— Сегодня вечером, как договорились? — на всякий случай спросила Анжела. — Рыба или мясо?
Имир не задумываясь ответил:
— Мясо. Красное мясо.
Глава 21
Доктор Исаксен, чье имя фигурировало во многих свидетельствах о медосмотре, найденных в Академии мажореток, был еще жив. Сделав пару телефонных звонков, Бьорн разузнал его местопребывание. За последние десятилетия, после окончания войны, через его руки прошли десятки мажореток. Его приемная в свое время располагалась всего через несколько домов от старой гимназии, часть которой занимала Академия. Этот человек, без сомнения, знал большинство жителей этого квартала Бергена. Пережив уже более восьмидесяти суровых норвежских зим, доктор Исаксен мирно доживал свои дни в доме для престарелых, располагавшемся в бывшем кармелитском монастыре.
Небольшой монастырь располагался в самом центре города. Здание было ничем не примечательно, и краска на его фасаде была не более свежей, чем на соседних домах.
Бьорн ожидал увидеть внутри мрачный монастырский интерьер, но, переступив порог, оказался в помещении богатой частной клиники, оборудованной по последнему слову техники. С другой стороны плексигласовой стойки на него приветливо взглянули две очаровательные девицы в белых халатах. Бьорн хотел было выдумать какую-то историю, но профессиональный рефлекс взял верх.
— Добрый день, барышни, я комиссар Бьорн, — сообщил он. — Прибыл из Осло.
И правой рукой протянул им раскрытое удостоверение, одновременно оперевшись локтем левой рукой на стойку.
— В настоящее время я провожу расследование, и мне нужно переговорить с доктором Исаксеном.
Выражение двух лиц мгновенно изменилось, хотя они и не утратили одинаковости: вместо привычной любезности на них отобразилась подобающая случаю серьезность. Бьорн невольно подумал о сиамских близнецах. И тут же в его сознании промелькнула мысль о необычном характере нынешнего расследования, с постоянными «близнецовыми» совпадениями. Истина таилась где-то в средоточии этой симметрии, словно в глубине магического кристалла…
«Близняшки»-регистраторши, видимо выбитые из колеи неожиданным визитом полицейского, продолжали молчать. Бьорн убрал удостоверение и облокотился на стойку уже обеими руками, словно прибывший в отель путешественник, который интересуется, не найдется ли для него свободного номера.
— Я ведь не ошибся, доктор Исаксен действительно проживает в вашем заведении?.. Надеюсь, я прибыл не слишком поздно?
Он тут же пожалел о последних словах, прозвучавших как неудачная шутка.
— Соня, проводи, пожалуйста, комиссара к доктору Исаксену.
Стало быть, одна из девушек была подчиненной, хотя на первый взгляд иерархия совершенно не бросалась в глаза.
Беззвучно ступая в туфлях на микропористой подошве, Соня обогнула стойку со словами:
— Пожалуйста, следуйте за мной.
«Повезло же этому доктору», — невольно подумал Бьорн, глядя на изящную фигурку идущей впереди девушки.
Они шли по коридору вдоль множества дверей, на каждой из которых была табличка с именем и фамилией пациента, выведенными каллиграфическим почерком.
— У вас, судя по всему, заведение высшего класса, — отметил Бьорн.
— Спасибо. Наш персонал считает за честь для себя иметь дело с такими клиентами, как здесь.
— Я уже начинаю подумывать, не застолбить ли мне здесь местечко для себя на будущее.
— Тогда не забудьте захватить прайс-лист, когда будете уходить… Ну вот, мы пришли. Вам придется немного подождать, пока я предупрежу доктора.
Они свернули в боковой коридор, более узкий. Здесь краску на стенах не обновляли годами. Соня открыла дверь, потом снова закрыла ее за спиной Бьорна.
Комиссар в очередной раз удивился, оказавшись в небольшой приемной. У одной стены стояли два продавленных кресла, у другой — банкетка, обтянутая искусственной кожей. В центре располагался небольшой низкий столик, на котором гордо высился огромный кактус и лежали журналы по садоводству, аккуратно уложенные в четыре одинаковые стопки.
Он приоткрыл дверь, в которую только что вошел, и увидел медсестру, уже сворачивающую за угол коридора.
— Простите, здесь точно нет недоразумения?
— В чем именно, комиссар?
— Мы говорим об одном и том же человеке, докторе Исаксене?
— Да.
— Он что, все еще принимает больных?!
— О, нет… мы оборудовали ему кабинет, похожий на тот, который был у него раньше. Он любит проводить там время. Даже в отсутствие пациентов…
Бьорн, ошеломленный этими словами, молча стоял на пороге, по-прежнему наполовину высунувшись в коридор.
— В любом случае, небольшой визит к доктору вам не повредит, комиссар, — с усмешкой сказала медсестра.
Бьорн бесшумно закрыл дверь и, гадая, сколько времени придется ждать, сел на банкетку.
В тишине, почти абсолютной, он слегка расслабился. Впервые за долгое время он чувствовал умиротворение. Постепенно его сознание становилось спокойным, отстраненным от повседневной суеты. Он терпеливо ждал, в каком-то смысле и впрямь чувствуя себя пациентом, ожидающим приема у врача. Он выбрал банкетку, потому что хотел услышать скрип искусственной кожи, от которого давно отвык (к тому же кресла были для него слишком низкими и узкими). Комиссар закрыл глаза, прислушиваясь к голосу интуиции, которая сейчас могла подсказать что-то важное. Ни одной тревожащей мысли, только блаженное ощущение покоя… Бьорн помнил, что прибыл сюда по конкретному делу, но пока тянулось ожидание, он почти забыл о своем расследовании, наслаждаясь скрипом банкетки. В то же время он и его расследование как будто становились единым целым… Он вздрогнул и открыл глаза. Доктор Исаксен стоял в нескольких шагах от него, на пороге своего кабинета.
— Чем могу быть вам полезен?
Бьорн вскочил, как по тревоге:
— Я комиссар Бьорн из уголовной полиции Осло. Здравствуйте, доктор.
Доктор, казалось, ничуть не был впечатлен ни статусом пациента, ни тем, что тот был втрое больше него в объеме.
— Проходите, присаживайтесь.
Бьорн проследовал за ним в кабинет и огляделся. Небольшой письменный стол, заваленный бумагами и медицинскими словарями; длинный смотровой стол с целой системой технических приспособлений, похожий на какой-то сложный пыточный инструмент; на дальней стене — таблица для проверки зрения, рядом с ней — неизбежная деревянная шкала для измерения роста и большие старые весы с противовесом, a чуть дальше — громоздкий рентгеновский аппарат со сменным экраном, укрепленным между двух металлических столбиков, который можно было перемещать вверх-вниз вдоль зубчатых реек, пахнущих свежей смазкой для велосипедных цепей… Комиссару показалось, что он стал персонажем старого кино.
— Моя секретарша не принесла мне вашу карту. Значит, вы у меня впервые?
Бьорн кивнул, глядя на дрожащие узловатые пальцы старика. Доктор вынул из ящика стола чистый лист бристольского картона. На мгновение Бьорн пожалел о том, что переступил порог этого кабинета. Какие хитросплетения судьбы привели его сюда после того, как вытащили из игрового домика его дочери?.. Мертвые лица юных жертв проплыли у него перед глазами…
— Итак, что привело вас ко мне, комиссар? У вас где-нибудь болит? Или вас беспокоит лишний вес?
Внезапно Бьорн понял, как лучше всего себя вести. Этот визит, раз уж он на него решился, должен удовлетворить и его, и Исаксена. Еще до того, как доктор его об этом попросил, Бьорн снял куртку, пиджак и начал расстегивать рубашку.
— Можно только верхние пуговицы, — остановил его Исаксен. — Разувайтесь.
Затем доктор встал из-за стола и нетвердой старческой походкой направился к весам:
— Становитесь на них, дорогой мой гигант.
Бьорн приблизился, немного стесняясь выпирающего живота и чувствуя, что весь вспотел под трикотажной фуфайкой. Он чувствовал себя голым. Ему хотелось схватить свои вещи и бежать, но, вспомнив о двух ангелицах в белых халатах, сидящих на входе, он отказался от этой идеи.
