Поль-Франсуа Уссон - Кристаль
Бьорн приблизился, немного стесняясь выпирающего живота и чувствуя, что весь вспотел под трикотажной фуфайкой. Он чувствовал себя голым. Ему хотелось схватить свои вещи и бежать, но, вспомнив о двух ангелицах в белых халатах, сидящих на входе, он отказался от этой идеи.
— Давно вы в последний раз взвешивались?
Мужчины обменялись взглядами, достаточно тяжелыми для любых весов. Затем Бьорн шагнул на платформу, и серебристая металлическая линейка с резким щелчком перекосилась в одну сторону. Доктор Исаксен начал перемещать по ней противовес, но она так и не выровнялась. Доктор сочувственно взглянул на пациента:
— Кажется, мое оборудование не рассчитано на ваши габариты…
Сойдя с весов, Бьорн не сдержался и сказал:
— Вы могли бы сразу об этом догадаться.
— Да-да, конечно… Садитесь на этот конец стола. Подождите минутку, я постелю чистую простыню.
Старик быстро засеменил к «пыточному» столу и достал из ящика под ним белоснежную простыню.
— Вы, должно быть, видели сотни детей за годы своей работы, — осторожно сказал Бьорн.
Исаксен обернулся к нему и застыл неподвижно, прижимая простыню к груди:
— А, вот вы зачем пришли… Да, я часто осматривал детей. С ними всегда надо быть особенно внимательным. Они никогда не жалуются… Мне не хватает их любопытных взглядов… Даже больше, чем моей работы как таковой…
Бьорн помог ему расстелить простыню и, поднявшись на металлическую ступеньку, сел на край стола. Доктор отправился к шкафу за стетоскопом. Пока Исаксен был занят поисками, Бьорн задал новый вопрос:
— Вы помните всех своих пациентов?
Доктор улыбнулся:
— У меня фотографическая память… К тому же я храню все записи. — Он указал на небольшую дверь, которая вела в соседнее помещение — очевидно, архив. — Это самое важное. Ни о чем не забывать, ничего не путать, все иметь под рукой.
— Скажите, а близнецы вам часто встречались?
— О да! Часто… Вы знаете, это более распространенное явление, чем принято думать. Просто близнецы далеко не всегда неразлучны. Некоторые живут отдельно, и у каждого своя жизнь. Это, так сказать, близнецы инкогнито…
Доктор закрыл шкаф и направился к своему столу:
— Куда же я его подевал?.. А какой период вас интересует?
— Вскоре после войны… Я говорю о мажоретках.
Исаксен остановился на полпути между письменным и смотровым столом, обратив на Бьорна заблестевшие глаза:
— Мажоретки, вы говорите?.. Да, были и мажоретки… Но близняшки?.. Что-то не припомню…
Бьорн с трудом скрыл разочарование и указал доктору на стетоскоп, висевший у того на шее.
— Ах!.. Благодарю! Голова моя садовая!..
Бьорн позволил себя осмотреть.
— Доктор, я… — наконец заговорил он.
— Тс-с-с! Когда вы говорите, я не слышу, как вы дышите. Помолчите минутку.
Тщательно выслушав дыхательные шумы, старый доктор слегка пожал плечами и вернулся к письменному столу.
— Все хрипит, трещит, свистит… — констатировал Исаксен. — Я не специалист, но при ваши хворях и особенно их страшной запущенности медицина мало что может для вас сделать, дорогой мой гигант…
Он с усталым видом откинулся на спинку вращающегося кресла и, прикрыв глаза, добавил:
— Можете одеваться.
Все то время, пока Бьорн одевался, Исаксен сидел неподвижно, с закрытыми глазами. Казалось, он едва дышал.
— Доктор?.. — осторожно позвал Бьорн.
Затем он оперся ладонями на письменный стол и слегка наклонился вперед, чтобы убедиться, что Исаксен дышит.
— Доктор?
— Садитесь, пожалуйста.
Бьорн, удивленный, выпрямился. Дрожащие руки с узловатыми пальцами вынули из ящика новый чистый лист бристольского картона.
— Моя секретарша не принесла мне вашу карту. Значит, вы у меня впервые?
Бьорн подумал, не стоит ли ему подняться и уйти, больше ни о чем не спрашивая. Но он не мог оставить начатое расследование. Не может быть, чтобы этот человек, некогда столь хороший профессионал, забыл…
— Я был у вас некоторое время назад. Вы поставили мне совершенно точный диагноз. Но я подумал, может быть, у меня есть второй шанс…
— Вторых шансов не существует, мой бедный друг. Это спасительная ложь, призванная утешить человечество.
Неожиданно старик резким движением вскинул руку и сделал такое движение, словно ловил муху на лету.
— Хоп! Видите? — сказал он и раскрыл перед Бьорном пустую ладонь. — Понимаете, мальчик мой? Вот так…
— А теперь и я вам покажу фокус, доктор.
Комиссар быстро вынул из кармана свидетельство о медосмотре, похищенное им из Академии мажореток. Ему даже не понадобилось ничего дополнительно объяснять — лицо доктора служило подтверждением того, что маневр оказался удачным.
— Я делал вам рентгенограмму во время последнего осмотра? — наконец спросил Исаксен.
Бьорн подумал, что уж если он и хотел бы просветить что-то рентгеном, так это мозг старика.
Он встал, обошел стол и, вежливо усадив обратно в кресло попытавшегося встать доктора, положил перед ним свой листок.
— Вы сообразительный молодой человек, — пробормотал Исаксен.
— Мне нужно, чтобы вы рассказали мне об этой мажоретке, доктор.
— Но речь идет о врачебной тайне… Я никогда не нарушал этого правила… И не собираюсь этого делать сейчас.
Бьорн слегка повысил голос и произнес без всякой угрозы, но властно, как гипнотизер:
— Напрягите же свою фотографическую память, доктор!
И на этот раз показал Исаксену групповую фотографию улыбающихся выпускниц Академии мажореток.
— «Мисс»… Значит, вот что…
— Мисс?..
— Я тогда написал письмо его родителям, но все без толку… Они мне не ответили. А вскоре вся семья уехала из Бергена, не оставив нового адреса… Я больше никогда не видел этого моего пациента…
— Значит, «Мисс»…
— Дорогой друг, знайте, что я ни разу в жизни не выдал врачебной тайны!
Глава 22
Анжела украдкой пробралась в ресторан, где продолжались допросы. Усевшись в углу, она наблюдала за Имиром. Оттуда, где он находился, он не мог ее видеть.
Имир стоически продолжал переводить. Поскольку вопросы и ответы то и дело повторялись, он все чаще использовал стандартные формулировки. Йохансен наблюдал за группой тренеров, собранных отдельно, с подозрительностью овчарки, охраняющей стадо. Крагсет решил допрашивать их всех вместе, как до него делал Бьорн. Имиру пришлось заодно также успокаивать тренеров, поскольку те были в ярости, видя, как благородное дело спорта рушится под натиском варваров. Со всех сторон на него сыпались упреки на всех языках. По выражению лица переводчика Йохансен догадался, что тот уже на пределе сил.
Что касается самого Йохансена, он продолжал неустанно бодрствовать на своем боевом посту в этой невидимой войне. Его новый начальник пока преуспел ненамного больше, чем старый. Столь же активная, сколь и бесцеремонная деятельность маленького человечка в больших очках пока не позволила получить новые сведения о благополучно улетевшей с места преступления Золотой бабочке. Время от времени Крагсет поворачивался к помощнику и в очередной раз взглядом задавал все тот же немой вопрос: «Нашли что-нибудь в мусорных корзинах?» Каждый раз Йохансен отрицательно качал головой.
Инспектор все чаще начинал с сожалением вспоминать о Бьорне, чьих заслуг в этом деле не мог не признать. Он догадывался, что Бьорн отнюдь не вышел из игры и, воспользовавшись тем, что теперь имеет в своем распоряжении достаточно времени, в одиночку пытается проникнуть в тайну рун. Йохансен перечитал отчеты, но обнаружил в них лишь несколько новых деталей странного и страшного преступления. Один из самых свежих отчетов медэкспертов свидетельствовал даже о том, что в стиральные машины были засыпаны стандартные дозы порошка и добавлен кондиционер для смягчения белья.
Тихий щелчок привлек его внимание. Ну конечно, опять эта француженка со своим фотоаппаратом! Он не заметил, как она вошла. Анжела ему решительно не нравилась, но в то же время он понимал, что она не могла быть убийцей. Так же как и Здоровяк: пятьдесят туристов засвидетельствовали, что в ночь «большой стирки» Имир возил их во Фредрикстад. Так что на данный момент оставалось только обшаривать мусорные корзины…
Для выполнения одного небольшого поручения шефа Йохансен на четверть часа отлучился. Он ничто так не любил, как эти небольшие миссии-сюрпризы — безопасные и в то же время могущие дать важные результаты.
Вот и на этот раз он вернулся в ресторан словно окрыленный — все беды в мире не могли бы сейчас омрачить его торжества. Заметив, с каким видом он вошел, Крагсет прервал очередной допрос и направился к помощнику; вдвоем они скрылись за густой стеной искусственной тропической растительности.
