Анатолий Арамисов - Французская защита
— Неплохо! — крякнул Вощанов. — Еще что?
— Далее. Нужны миниатюрные наушники, которые бы помещались внутри ушной раковины. Переговорное устройство, чтобы человек мог с расстояния 100–300 метров передавать команды в эти наушники. И чтобы радиоволны проникали даже через стены помещений. Срок работы рации — тоже не менее 6–8 часов. Желательно, чтобы переговоры не были обнаружены специальной аппаратурой.
— Интересно, интересно… — подался вперед Пантелеич, — выпьешь с нами?
— Не откажусь, — ответил блондин.
— Ну, давай! За кем следить то собрался, если не секрет? — в глазах подполковника вспыхнул лукавый огонек.
— Да жена у него… — встрял Костя, — хитрая баба, каких свет не видал! Хочет его выпереть из квартиры, а сама гуляет «налево», когда он в отъездах бывает. Да так, что это никто и не замечает! А… — сосед бывшего кагэбэшника махнул рукой, — что говорить, давайте, лучше выпьем!
Чокнулись. Выпили. Выдохнули, крякнув.
— Закусывай, не стесняйся, — кивнул на стол хозяин, — тебя как звать то?
— Спасибо. Олег мое имя.
— А я Сергей Пантелеевич.
Помолчали.
— Так. Я понял, что жена у тебя очень даже непростая. И ты, судя по всему, хочешь словить ее с поличным и потом, доказав измену, отсудить хороший кусман. И, если есть ребенок, — его тоже. Так?
— Так! — кивнул головой гость. — Вы сможете сделать всю эту технику, чтобы она работала очень надежно, без сбоев?
— А я все, что ты перечислил, уже делал не один раз, — спокойно проговорил бывший кагэбэшник, — работа-то у нас, знаешь, какая тонкая и ответственная была? А?
— Представляю.
— То-то!
Пантелеич помолчал, потом оценивающе посмотрел на гостя и сказал:
— Насчет цены и сроков. Когда и сколько думаешь заплатить?
— Максимум месяц. Заплачу столько, чтобы и Вас не обидеть и самому не разориться…
— А ты молодец! — рассмеялся мастер золотые руки. — Умно ответил. Три тысячи долларов заплатишь, — спокойно сказал он и обмакнул кусок мяса в баночку с горчицей.
— Хорошо, договорились, — ответил блондин, — вот задаток.
И протянул хозяину пять сотенных бумажек с изображением американского президента.
— Приятно иметь дело с умными людьми, — довольно проурчал Пантелеич, сгребая деньги, — кранты теперь твоей жене! Я тебя понял! Запишешь всё до мелочей! И как она галстук — рубашку с любовника снимает, и забытые на столе возле постели очки не заметит! Тем более — часы на полке или авторучку! И звуки все ты услышишь в наушничках! Усё будет в упорядке!
Довольный отставник, развеселившись, копировал речь героя Папанова в «Бриллиантовой руке».
— Кстати, если сделаете камеру в авторучке, то глазок должен быть в районе пера.
— Понял…, значит, не только она будет смотреть вокруг, но и видеть, что сама пишет?
— Да.
— Неплохо… неплохо придумано — отставник заинтересованно взглянул на необычного гостя.
— Но одно условие есть у меня, — тихо проговорил друг Кости.
— Какое? — в один голос спросили дачники.
— Чтобы не случилось потом — вы меня не знаете, и я вас тоже… мало ли, что может быть…, понимаете?
— Конечно, о чем речь!
— Я очень серьезно говорю. Иначе сюда могут прийти…
— Могила! — заверил отставник. — Мне ли не понимать! И друг тоже, я думаю, не захочет нажить такого врага, как твоя жена. Верно?
Костя кивнул головой и снова плеснул в стаканы «Столичную».
Мужские разговоры незаметно перешли на другие темы. Вощанов, несмотря на выпитое, опытным глазом заметил, что они не интересовали нового знакомого, блондин немного нервничал, хотя тщательно скрывал это состояние.
Наконец, стали прощаться.
— Так, когда мне заехать к Вам за заказом? — спросил гость.
— Недельки через три, позвони сначала… — задумчиво проговорил Пантелеич, — кое-что у меня есть в загашнике, а что-то я должен в Москве поскрести по сусекам. Вещи эти уникальные в своем роде. Делают разные фраера нечто похожее, но топорно и бестолково. Мини-камеру еще надо так вмонтировать, чтобы ни одна собака не унюхала. Понимаешь?
— Конечно, спасибо Вам!
— Благодарить будешь, когда дело твое выгорит…
Виктор задумчиво смотрел в окно электрички, возвращавшей его в столицу с загородной платформы садового товарищества. Вот уже две недели, как он вернулся в Москву из Парижа. Происшедшее с ним за это время он считал почти мистическим, невероятным совпадением, словно кто-то там, высоко в Небе, творящий наши Судьбы, увидел все его горести, переживания, всю несправедливость, обрушившуюся на него за эти месяцы и, как будто невзначай, — выложил невероятную идею перед пытливым умом Одинцова.
За темным окном то мелькали бесчисленные огни Подмосковья, то темной массой пролетал лес, высаженный вдоль железнодорожного полотна. Тишину в вагоне нарушал лишь голос в динамиках, торопливо и неразборчиво объявлявший очередную станцию.
Иногда лицо Виктора стремительно освещала радостная улыбка, глаза его сияли, но спустя несколько секунд он мрачнел, погружаясь в невеселые раздумья. Но даже любому человеку со стороны было бы ясно: высокий симпатичный блондин явно возбужден.
Мысли и воспоминания проносились в голове Одинцова с той же скоростью, что и мелькавшие за окном электрички огоньки…
— Да? — мягко прозвучал голос в трубке, прекративший длинные гудки.
— Алло! Симона? Это Виктор! — Одинцов чувствовал себя неуверенно после ночи, проведенной в квартире девушки. — Как дела?
«Черт, мало ли что она подумала! У них, если женщина приглашает тебя домой вечером, — все однозначно… А я завелся с этим «Мефисто» как последний пацан, нежелающий проигрывать во что бы то ни стало…»
— У меня хорошо. Спасибо за цветы.
Молчание. Томительная пауза. Виктор не знал, как теперь разговаривать с красавицей.
«Ничего не говорит об открытке. Может, зря я так сразу?»
— Как спала? Извини, что я…
— Хорошо спала, — перебила девушка, — не надо никаких извинений.
— Ты сегодня что делаешь?
— Я занята. Надо поработать над одной программой.
— На целый день?
— Скорее всего — да. А ты чем будешь заниматься?
«Обиделась. Ну, я и дурак, но что теперь? Время назад не возвращается…»
— Я прочел в журнале интересное объявление и хочу поехать по нему на улицу Лафаетта.
— Какое объявление?
— Есть туристическая фирма, которая отправляет шахматистов на остров Реюньон, в Индийском океане. Рядом с Мадагаскаром, что у Африки. Там через полтора месяца будет интересный турнир. Вот экзотика где! И не очень дорого… я хочу полететь!
— Заманчиво, конечно, — улыбнулась в трубку девушка, — дерзай. Кстати, как закончилась твоя игра с подарком? — лукаво спросила она.
— Ничья 4:4. Спасибо тебе, я, извини, все на свете забыл за ним…
— Заметно! — рассмеялась Симона. — И сейчас, наверное, сидишь за доской?
— Угадала! — воскликнул в ответ Виктор. — Пытаюсь приноровиться к манере игры этого робота. Скажи, а есть более сильные программы?
— Конечно, — ответила Симона, — и намного…
— Серьёзно? И где они продаются? — заинтересовался Виктор.
— Извини, но это не по телефону, — быстро ответила девушка, — как-нибудь потом поговорим.
— Хорошо…
— Тогда я иду работать, успеха тебе в делах.
— Спасибо! Завтра играем матч с Лионом. В нашем клубе. Придешь? — в голосе Виктора появились новые нотки.
— Не знаю, как будет продвигаться работа. Пока! — ответила Симона и положила трубку.
Виктор поднялся на второй этаж красивого здания по улице Лафаетта и, немного побродив по коридорам, увидел, наконец, на одной двери нужную табличку.
«Voyage d’échecs». Шахматные путешествия.
Одинцов тронул ручку и вошел внутрь комнаты.
Низенький франиуз лет сорока мгновенно встал из-за компьютера и разлился в любезной улыбке:
— Месье?
Виктор, медленно подбирая слова, объяснил цель своего визита.
— Oui! Oui! — довольно закивал сотрудник агентства. — Никаких проблем! Турнир на острове начнется ровно в указанные сроки. Но через неделю билеты на самолет уже будут чуть дороже. И турнирный взнос также выше. Так что Вы, месье, зашли очень вовремя!
— И много игроков летят из Парижа? — спросил Одинцов.
— Конечно! Вот — смотрите их анкеты!
