Тодд Лерой - Жаклин Врана
– События кружатся вокруг этого персонажа, и нам следует копнуть поглубже.
– Предлагаешь вскрыть его могилу? – нахмурилась Жаклин.
– Изучить получше, я имел в виду, – перевел мужчина.
– А разве вы еще не изучили?
– Под «вы» ты кого имеешь в виду?
– Отдел информации, черт возьми! – разозлилась она. – За что им вообще платят?
– Вот здесь позволю не согласиться, – защитил коллег Уве. – Они рассмотрели все его дела, даже самые незначительные. Его карьера идеальна. Ни одной прорехи. Он закрыл все, чем занимался на тот момент. А новые дела получал уже после переезда.
– Нас не его работа интересует, а жизнь. Он пытался что-то скрыть.
– Грабеж и убийство?
– Вспомни подписи под каждым снимком. Их обвиняли в убийстве. Кто-то один был свидетелем убийства другого всеми этими людьми.
– Скажи, как мог убить этот слепой? – улыбнулся Уве, заглядывая в кабинеты коллег. – Или эта старуха?
– Но каким образом оказались на снимке его отпечатки?
– За полгода можно достать отпечатки любого, даже президента. В конце концов, мальчик отсидел свой срок перед смертью, если тебя беспокоят проблемы морали и совести. Фоторобот значительно облегчит наши поиски, – толкнул дверь в компьютерный кабинет он.
На составление фоторобота у Жаклин ушло чуть более двадцати минут. Больше всего времени ушло на рисовку рта, искривленного шрамами, огромного и без преувеличения уродливого.
– Это ты его видела? – скривился Уве. – Не завидую.
– Ты случайно сознание не потеряла до того как, он в тебя стрелял? – усмехнулся Рик Смол, художник из отдела информации.
– Если я вам больше не нужна, – набросила пальто на плечи она и подскочила к двери, но вспомнила о боли в ноге и приняла костыль из рук коллеги.
– Тебя подвезти? – обернулся Уве.
– Если за рулем будешь ты, мы не доедем до следующего утра.
– Справедливо, – поджал губы он.
– Одну из копий бросьте Тоби.
Рик прокашлялся. Упоминание Тоби сотрудников отдела информации раздражало и смущало.
– Тоби меняет аккаунт каждую неделю, – вступился за коллегу Уве, чувствуя напряжение с его стороны.
– Хотите сказать, у вас не получится его разузнать? – подстегнула коллегу Жаклин. – Мы ведь знаем его конкретный адрес.
– Конечно, знаем, он находится под нашим контролем, – согласился мужчина. – Более того, он под нашей опекой. Не чей-то конкретно, потому что никто на себя его судьбу брать не хотел…
– Так давайте я стану его опекуном, – спокойно предложила девушка.
– Ты сама находишься под опекой, – напомнил Уве.
– Я и так несу постоянную за него ответственность. Кстати, можете бросить к нему поисковую охрану.
– Ты так просто его сдаешь? – рассмеялся Рик.
– А почему нет? Я же за него в ответе.
– Тоби парень исключительно умный, но если продолжит прежний образ жизни, долго не протянет, учти, – пригрозил пальцем Уве. – Я испытываю безграничное тепло к этому мальчику. Мы вместе его отыскали, не забывай. И все же я за него беспокоюсь. У него вообще деньги сейчас имеются? Насколько я помню, он работать никогда не любил.
– Неужели у него нет никаких интересов, кроме как подворовывать и крутить косяки? – снова усмехнулся Рик.
– У него светлая голова, – защитил мальчика Уве. – И, уверен, много талантов, помимо того, что ты сейчас назвал. Просто он не умеет их выгодно вложить.
– Это сейчас было оскорбление? – остановилась над Риком девушка и опустила серьезный взгляд.
– Тебя злит, что какой-то отморозок работает лучше целого отдела профессионалов? – сузила глаза Жаклин.
За своих близких она могла постоять без труда. Чаще всего перед сотрудниками отдела информации. Задевать девушку и ее знакомых доставляло им особое удовольствие.
– Хотя о каких профессионалах в таком случае идет речь? – продолжала она, не отводя гневного взгляда.
– О тех, кто, по крайней мере, получил подтверждающий это сертификат.
– Прекрати, Рик, – посоветовал Уве. – Иначе вступлю я.
– Ну конечно, – отвернулся к монитору он и добавил чуть тише. – Вы ведь всегда на стороне этой умалишенной.
– На стороне умалишенных? – нахмурилась Жаклин. – У тебя есть такие знакомые?
– Защищая подобных ей, вы сами теряете позиции. Сколько дел за последние годы вы раскрыли?
– Рик, – окликнула его девушка.
– Что, Ганс? – искривился в насмешке он и лениво обернулся, но получил удар такой силы, что голова автоматически приняла прежнее положение. – Тварь, что ты сделала? – потер окровавленный нос рукавом он.
Жаклин обратилась вопросительным взглядом к старшему коллеге и получила одобрительный кивок. После чего размяла руку и поспешила к двери, ковыляя и болезненно одергиваясь.
– Не забудь отправить фоторобот на почту Тоби, – бросила на прощание она.
– Можешь захватить Лока, – посоветовал еще не отсмеявшийся Уве.
Но Жаклин все же рискнула сесть за руль сама, о чем впоследствии сильно пожалела. Проехать ей удалось только пять метров. Причем затормозила она экстренно, оказавшись в сантиметре от бетонной стены. Вызвать на задание аспиранта было не самой худшей идеей, согласилась она, вынимая сотовый. Лок откликнулся моментально. Буквально через минуту он сидел рядом с ней с двумя огромными стаканами кофе, возбужденный и сказочно счастливый.
– Всегда готов, инспектор, – отдал честь он, прилежно пристегиваясь и подгоняя зеркала под свои параметры.
– Я бы тебя ни за что не взяла, умей бы водить более – менее адекватно, – тускло отозвалась она.
– А как же командный дух? – задал свой любимый вопрос он.
– На кой черт он мне сдался? И вообще, о какой команде идет речь, если меня отстранили?
– Я был на твоей стороне, помни. Даже сходил к начальству и отчитался за тебя перед ними вместе с Уве.
– Очень любезно с вашей стороны, но позиции моей это не изменило.
– Я навещал тебя в больнице, но потом меня вызвали.
– У, – без эмоций протянула она.
– Отстранили тебя, если хочешь знать, из-за того, что ты не взяла напарника. Будь рядом я…
– Он бы и тебя застрелил, – закончила Жаклин.
– Я прекрасно умею стрелять.
– А я идеально, и все же он попал в меня первый, – отвернулась к окну она и задала вопрос, который держался в ее голове вот уже десять лет, но который она либо забывала, либо не решалась задать. – Кто такой Ганс?
– Ганс? – сделал вид, будто не понимает Лок. – Кто такой Ганс? Твой знакомый?
– Это я у тебя хочу узнать. Выходит, что скорее твой, потому что Гансом, по всей видимости, называют меня.
– Ах, Ганс… – протянул он с неловким смешком. – Первый раз слышу.
– Правда? – обернулась Жаклин.
– Ну… Может быть, я и слышал нечто подобное в отделе информации, но не знал, к кому это относится и что значит.
– Это что-то значит?
Лок почувствовал жалость к девушке, и скрывать правду становилось труднее.
– Я полагаю – но это всего лишь предположение – что так тебя могли назвать – если речь идет о тебе – в честь какого-нибудь персонажа, – аккуратно фильтровал фразы он.
– Персонажи – это участники художественной литературы?
– Да, ее самой, – сглотнул аспирант. – Может, какой-нибудь немецкой сказки. Имя ведь традиционно немецкое.
– Сказки, – задумалась она.
– Ты ведь читала сказки в детстве?
– Нет, нам их читала мама, – искренне ответила она.
– Нам? Ты в семье не одна?
– У меня есть сестра.
– Надо же. Мы действительно о тебе многого не знаем. Вернее мы о тебе ничего не знаем.
– Я о тебе, например, тоже ничего не знаю. Вообще ни о ком из вас.
– Потому что не интересуешься. А это не очень-то и вежливо. Не здороваться тоже невежливо. Ты, например, никогда не здороваешься. В нашем отделе к этому привыкли, но другие ведь тебя не так хорошо знают. Ты единственный человек из моих знакомых, кто не следует нормам поведения, которые соблюдают все вокруг. Ты не здороваешься, потому что уверена, что увидишься с этими людьми завтра. Это я понял не сразу, и первое время обижался. Думал, что ты считаешь меня не достойным своего внимания.
– Даже я не поняла. Просвети меня.
– Твою точку зрения тоже следует уважать, пускай она и неверная, по мнению многих. Ты заслуживаешь право на индивидуальный взгляд.
Жаклин задумчиво молчала, и Локу пришлось привлечь ее внимание.
– Это был вроде как комплимент.
– Да? И что мне с этим делать?
– Иногда ты чересчур откровенна, а иногда невыносимо закрыта. Я узнаю с кем и в какой позе ты спала прошлой ночью, но не имею понятия, кем были твои родители.
– Зачем тебе это знать?
– Если ты не будешь раскрывать этих вещей, то на чем строить диалог? Мы же не можем найти общих точек соприкосновений. Давай сделаем так. Я обменяю факт своей биографии на твой, договорились? Я родился в Германии, в Берлине, на севере. Мой отец Американец…
