Маргарет Марон - Дитя зимы (в сокращении)
Она покачала головой:
— Даже вообразить не могу. Если только ее не прячут кузены со стороны Энсонов. Других родственников, кроме меня, здесь у нее нет.
Мне в голову пришла неожиданная мысль:
— А может так быть, что Пэм прячется где-нибудь в Доме Морроу?
— А? — выдохнули все с недоумением.
— Ну, миссис Шей сказала, что она все время говорит: Джонна, мол, тоже станет привидением, а единственное привидение, которое мы знаем, обитает именно там. Сынишка Пола Рэдклифа говорил, что Кэл ему рассказывал, как его мама ребенком играла в этом доме, так что не играла ли и Пэм с ней вместе?
— Неплохо бы вывернуть наизнанку этот Дом Морроу, — сказал Льюис.
— Когда будете там, посмотрите, видны ли оттуда окна спальни миссис Шей. Очень точное совпадение, вам не кажется? Она пришла именно тогда, когда миссис Шей не спалось.
Дуайт предложил оставить мне ключи от своей машины, а он поехал бы в Дом Морроу с двумя агентами, но я сказала, что мне проще пройти квартал-другой.
И когда Лу Каннади и Джил Эдвардс спустились вниз, я спросила Элеанор, нельзя ли мне заварить чаю.
— Конечно, можно, — сказала она и пошла наверх к миссис Шей.
Лу и Джил собрались было домой, но, когда я сказала, что у меня еще остались к ним вопросы, безропотно прошли за мной на кухню.
— Джонна много рассказывала о работе? — спросила я, когда мы уселись вокруг стола с дымящимися чашками. — О каких-нибудь конфликтах, может быть? О каком-нибудь человеке, с которым она не поладила?
Ничего такого не было, отвечали они. Джонне нравилось работать в Доме Морроу.
— К тому же она относилась к этому как к настоящей работе, — сказала Лу.
— Но это и была настоящая работа, — сказала я. — Она получала зарплату.
Обе рассмеялись:
— Дорогая, она ведь Шей. Эта зарплата шла ей на булавки.
Продолжая улыбаться, Джил откинула волосы со лба:
— Джонна была скуповата, так что, я думаю, каждый чек обналичивала.
— Скуповата?
Они болтали так живо и остроумно, что временами я ощущала себя несколько косноязычной, но чувствовала, что мы понимаем друг друга все лучше.
— О мертвых плохо не говорят, но она почти никогда не платила по счету, если была хоть малейшая возможность. Она не соглашалась ехать в Нью-Йорк, по магазинам, если одна из нас не брала на себя оплату отеля, и даже в этом случае ограничивалась одной-двумя хорошими вещами, а не скупала подряд все новое и модное просто ради удовольствия.
— Я думаю, ее волновало будущее Кэла, — стараясь быть справедливой, заметила Лу. — Мы же не знаем, на каких условиях она распоряжалась деньгами и переходят ли они к следующему поколению. — Она поймала мой непонимающий взгляд. — Я не хочу сказать ничего плохого о Дуайте, но она не думала, что он сможет дать Кэлу все то, что сможет дать она. Его родители ведь простые фермеры, да?
Вот в чем дело. Было совершенно ясно, что у них и в мыслях не было, что Джонна не имела в своем распоряжении никакого наследства и относилась к своей работе в Доме Морроу как к настоящей работе, потому что для нее это и была настоящая работа. Мне не очень нравилась позиция Джонны Брайант по этому вопросу. Стыдиться своей сестры, стыдиться сказать подругам, что живешь скромно, потому что денег в обрез. Позволить им думать, что Пэм — алкоголичка, а сама она — скряга, вместо того чтобы сказать правду. Бояться потерять лицо, если…
Стоп, секундочку. Потерять лицо?
— В ее бумагах, — сказала я, — было что-то насчет подарка от класса.
Они закивали и стали объяснять, что это была целиком идея Джонны. Хотя старая школа и превратилась теперь в дом престарелых, она оставалась частью шейсвиллской Истории на площади. И Джонна предложила: пусть их класс восстановит старую башню с часами, которая стояла перед левым крылом здания.
— Башню с часами?
— Она была двухэтажная, сложена из местного камня, — сказала Лу. — Примерно через год после того, как построили новую школу и закрыли нашу, в нее врезался пьяный шофер мусоровоза и сровнял с землей.
— И тогда Джонна предложила, чтобы весь наш класс собрал деньги на восстановление этой башни, — подхватила Джил. — Мы заказали смету, и оказалось, что денег потребуется гораздо больше, чем мы рассчитывали. Я имею в виду, некоторые наши одноклассники, например, работают на мебельной фабрике, и Джонна боялась, что для них это будет непосильно.
— И тогда мы с Джил предложили: мы трое вложим в это дело по пять тысяч каждая, и тогда, собственно, башня вполне может оказаться им по средствам.
— И плюс, — простодушно добавила Джил, — там будет памятная бронзовая доска с нашими именами, за то, что мы трое принесли в дар городу часы.
— Джонна боялась, что остальные сочтут нас наглыми выскочками, но комитет решил, что никто не будет возражать, если «трех мушкетерш» увековечат таким образом. Мы поставили это на голосование всего класса, и оказалось, что они правы.
— Я же говорила Джонне, — сказала Джил, — что если мы подарим часы, то это значит, что остальным придется платить на пятнадцать тысяч меньше, так что, конечно, они согласятся.
— Джонна боялась не того, что кто-то разобьет ей лицо, — объясняла я Дуайту и агентам штата, когда добралась до Дома Морроу. — Она плакала, потому что потеряет лицо, если не внесет пять тысяч долларов. Кэл просто не понял.
Я повторила ему все, что рассказали мне подруги Джонны об их честолюбивом плане сделать школе подарок от класса и как ситуация вышла из-под ее контроля.
— Все эти годы она скрывала от них, что у нее совсем нет собственных денег. — Мне было трудно это понять. — Когда я выложила все это миссис Шей, она сломалась и подтвердила.
— Плакала? — цинично спросил Дуайт.
— В три ручья. И оправдывалась своей бедностью — мол, этот дом съедает все ее доходы, да ей нужно поддерживать собственное реноме, ну и, конечно, расходы на врача, на лекарства и на лечение… Хотя все это так ее подкосило, что она собирается внести эти деньги для увековечения имени Джонны. Кстати, о лекарствах, — обратилась я к Льюису и Кларку, — есть ли у врача Джонны предположения, что Пэм могла взять из ее аптечки?
И Льюис честно ответил:
— У ее врача нет, зато детский врач пару недель назад прописал Кэлу содержащий кодеин сироп от кашля, и, похоже, этой бутылочки в доме нет.
— Джонна могла ее выбросить, — сказал Дуайт. — Миссис Шей сказала, что Кэлу было от него так плохо, что Джонна перестала его поить.
Мы разговаривали в дверях кабинета, который делили Фредерик Мэйхью и Джонна, а тем временем к парадному входу подошли несколько человек. Я взглянула на часы. Час дня. Тут я вспомнила, как Мэйхью говорил, что сегодня в четыре состоится ежемесячное заседание Шейсвиллского общества истории и генеалогии, с предваряющим его приемом в три часа. Пришедшие женщины направились в кухню, неся коробки с канапе и все необходимое для пунша.
— А здесь, в доме, что-нибудь обнаружили?
— Ничего, — ответил Дуайт. — Обшарили каждую комнату. Заглядывали под мебель, осмотрели все кладовки и в них каждый сундук.
— Гарденией пахло?
— Нам показалось, что да, и в этой комнате мы все перевернули вверх дном, но никаких следов Кэла или Пэм нигде не обнаружили.
— И что дальше? — спросила я.
— Мы хотим поехать в горы и расспросить этих кузенов, к которым сестрица отправилась в начале недели, — сказал агент Льюис.
— Я полагаю, мне лучше остаться здесь и посмотреть повнимательнее записи Джонны, вдруг в них найдется что-нибудь необычное, — сказал Дуайт.
Лицо у него было напряженное.
— Я безумно проголодалась, — проговорила я как можно жалобнее. — Может быть, сначала поедим?
Ему не хотелось идти в ресторан, и я предложила, раз уж мы на машине, заехать в магазин, купить готовой еды и поесть дома.
Этот вариант понравился ему больше.
— Заодно и Бандита прогуляем.
Двадцать минут спустя, когда мы стояли в очереди к кассе универсама, Дуайт полез за бумажником, и у него из кармана выпал листок бумаги. Это была карта, начерченная Элеанор Прентис.
— Дикс Лансфорд! — воскликнул Дуайт. — Совсем о нем забыл.
— Кто это?
— Уборщик в Доме Морроу. Он и его жена служили прислугой в семье Шей, когда те жили еще в большом доме. Я думаю, он до сих пор делает для нее какую-нибудь работу в саду от случая к случаю, а его жена приходит убирать у миссис Шей раз в неделю. Если верить Мэйхью и миссис Шей, они очень преданны этой семье.
Ну да. Белым работодателям всегда хочется думать, что их черные слуги им очень преданны.
Расплатившись за еду, Дуайт потащил меня к машине.
— Если он знает Джонну с младенчества, может, он и подскажет, куда, к дьяволу, могла подеваться Пэм.
Вернувшись в дом Джонны, Дуайт выпустил Бандита и пошел поговорить с ближним соседом, а я осталась делать сэндвичи. Потом отвел пса в его чуланчик, чтобы мы могли спокойно поесть.
