Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ
Что там мне решил рассказать Паша Ковальчук?
24 октября 1999 года, воскресенье, 14-05, Киев.
Дмитрий Андреевич Горяинов вел размеренный образ жизни. В одно и то же время он всегда шел на работу, и с работы он тоже всегда возвращался вовремя. С женой он был разведен, дети были уже взрослыми и жили отдельно. С ними Дмитрий Андреевич отношений тоже не поддерживал.
Со стороны могло показаться, что Горяинов полностью поглощен работой. Некоторые сослуживцы относились к такой целеустремленности с иронией, некоторые – с уважением. То, что Дмитрий Андреевич часто выходил на работу и в выходные, знали все, и никого это не удивляло.
Это воскресенье не стало исключением. Горяинов с десяти утра до двух часов дня просидел в своем кабинете, работая с новыми бумагами, потом оделся, спустился с третьего этажа, расписался в регистрационной книге и попрощался с прапорщиком на входе. Дмитрий Андреевич хоть и не имел воинского звания, но вот уже двадцать лет работал на Вооруженные Силы. Вначале на Советские, потом на украинские.
Жил Горяинов недалеко от работы, и, не смотря на то, что погода не особенно располагала к прогулке, Дмитрий Андреевич, как обычно, домой отправился пешком.
Уже возле самого подъезда его нагнал незнакомый мужчина лет сорока и легко тронул за локоть:
– Дмитрий Андреевич?
– Да. Мы знакомы?
– Заочно.
Горяинов внимательно посмотрел в лицо собеседника:
– Я вас не знаю.
– Вот вы меня точно не знаете. А я с вами заочно знаком. Майор Бойко, военная контрразведка.
Дмитрий Андреевич вздрогнул, оглянулся по сторонам.
– Не волнуйтесь, мне с вами нужно только поговорить. Вы не пригласите меня в квартиру?
– Д-да, конечно. Пожалуйста, – Горяинов переложил портфель из правой руки в левую и потянул на себя дверь подъезда.
– Еще раз прошу, не волнуйтесь, – попросил контрразведчик.
– Я… д-да, я не волнуюсь. Просто все так неожиданно…
Горяинов несколько раз нажал на кнопку вызова лифта:
– Опять не работает. Постоянно ломается.
– Ничего, пройдемся.
На втором этаже Горяинов остановился, чтобы отдышаться:
– Сердце иногда шалит, знаете ли.
– Помочь нести портфель? – предложил Бойко.
– Нет, спасибо. Все, – выдохнул Горяинов, – можно идти дальше.
На четвертом этаже, у входа в квартиру, он все-таки передал портфель в руки майору, пока искал в кармане ключ и возился с замком.
– Проходите, можно не разуваться, – на всякий случай сказал Горяинов.
– Я и не разуваюсь, Дмитрий Андреевич. Где нам удобнее будет поговорить?
– А выбор небольшой, у меня всего одна комната и кухня. На кухне, простите, не прибрано.
Бойко, не раздеваясь, прошел в комнату, осмотрелся. На минуту его внимание привлекли полки с книгами, от пола до самого потолка.
– Присаживайтесь. Может, чаю?
– Не нужно. Вы тоже присаживайтесь, Дмитрий Андреевич.
– А? Да, конечно, – Дмитрий Андреевич немного суетливо подвинул стул на середину комнаты и сел, сложив руки на коленях. Потом спохватился и снял с головы шляпу. Аккуратно положил ее на край старого массивного письменного стола.
– Вы, наверное, уже догадались, по какому поводу я к вам пришел, – негромко начал Бойко.
– Нет, то есть, не знаю… Наверное, догадался, – Горяинов сглотнул и почесал щеку, – раз вы из контрразведки…
– Вот мое удостоверение, – Бойко протянул документы к самому лицу хозяина квартиры.
– Хорошо, Степан… э-э… Николаевич, я слушаю вас.
– А слушать, в общем-то, нечего. Нам стало известно, что вы занимаетесь шпионажем. Естественно, что мы должны это пресечь. Поэтому мы сейчас и беседуем, – Бойко чуть улыбнулся, самыми уголками губ.
– Я…
– Мы знаем, что вы передаете секретную информацию спецслужбе России. Именно поэтому мы и не стали прибегать к силовым методам, или раздувать скандал. Мы просто настоятельно рекомендуем вам в кротчайшие сроки собраться и выехать в Россию.
– Сколько мне дадут времени?
– Время вашего поезда указанно на этом билете, – контрразведчик протянул билет Дмитрию Андреевичу, – выезжаете сегодня.
– А, простите, мои вещи, книги, в конце концов? Хотя да, понятно… Извините.
– Вот, в общем, и все. Извините за беспокойство.
– Я провожу вас.
– Не нужно, я сам найду выход, – Бойко снова улыбнулся. Он не любил подобных заданий, не мог испытывать к подобным людям ни чувства жалости, ни симпатии, но этот нескладный и нелепый человек, ввязавшийся по какой-то причине в мелкие шпионские разборки, был просто смешон.
Бойко не успел согнать улыбку с лица, когда, открыв дверь, увидел направленный на себя ствол пистолета с глушителем.
Майор замер, потом, подчиняясь удару пули, упал навзничь. С шумом опрокинулся столик возле вешалки.
Дмитрий Андреевич появился в прихожей через секунду после выстрела, застыл на пороге комнаты, глядя на лужу крови, растекавшуюся из-под головы Бойко.
– Быстро уходим, – сказал человек с пистолетом в руке.
– Зачем?
– Быстро, – повторил человек.
– Вещи с собой брать?
– Портфель свой возьми. Принес, что просили?
– Нет, не успел закончить. Хотел завтра.
– Ладно, пошли так.
Дмитрий Андреевич засуетился, стал оглядываться.
– Что еще?
– Шляпа. Куда я ее положил? Ах, да, – Горяинов вернулся в комнату, взял со стола шляпу. Замешкался на секунду и подобрал с пола упавший билет. Положил его во внутренний карман.
– Быстрее, – снова окликнул его человек с пистолетом.
– Я уже иду.
Горяинов запер дверь и как мог быстро спустился по лестнице вниз. У подъезда увидел машину.
– Садитесь, – легко подтолкнул его к машине человек. Пистолет он спрятал.
– Да, спасибо, – сказал Дмитрий Андреевич и сел в машину.
24 октября 1999 года, воскресенье, 14-50 по Киеву, Город.
Паша здорово изменился со времени нашей последней встречи. Он как-то… обгорел, что ли. Как пишут в романах, лицо его было опалено страстями. Резче стали черты, жестче складки у рта. Неизменным осталось рукопожатие. И внимательный взгляд.
– Привет, – сказал я, чтобы как-то преодолеть минутную неловкость, возникшую после рукопожатия.
– Привет, – Паша поднял воротник куртки и поежился. – Холодно, однако.
– Холодно. Но это я знал еще дома, – я не стал развивать мысль о том, что ради этой информации вовсе не стоило встречаться.
Ковальчук кивнул. Мы довольно нелепо топтались возле пластиковой призмы выхода из метро. Даже не отошли в сторону, чтобы не мешать движению людей.
– Пирожки! – громко провозгласила торговка, и остальные, как по команде, начали выкрикивать однообразные перечни угощений.
– Мне некогда, – напомнил я.
– Тебе куда?
– На Лермонтовскую.
– Тебе было удобнее сойти с троллейбуса на Маяковского, – констатировал Ковальчук.
– Ты просил приехать.
– Давай пройдемся, если ты не возражаешь.
– Давай.
Мы прошли немного по Сумской, потом свернули через проходной двор к улице Петровского. Молча. Пару раз меня подмывало остановиться и задать резкий вопрос, но в последнюю секунду я останавливался. В конце концов, можно немного подождать. Паша, на моей памяти, ни разу еще не делал ничего, не имея на это веских причин.
– Я сегодня встретился с Михаилом, – неожиданно сказал Ковальчук.
С Михаилом. Ковальчук встретился с Михаилом. Теперь мне об этом зачем-то сообщается. И тоже не случайно. Не делает паша ничего случайно. Во всяком случае, я в такое не верю. Больше не верю. Имею причину.
– Как он себя чувствует? Здоров? – немного ироничности не помешает. Особенно в тот момент, когда поджилки начинают трястись. Не от страха. Страха не было. Было ожидание неизбежного.
– О тебе вспомнили, – сказал Ковальчук.
– Вспомнили? – переспросил я.
– Вспомнили. Это дословно то, что тебе просил передать Михаил.
– Кто же обо мне вспомнил? И по какому поводу? – меня спасала только врожденная тупость.
Раз настроившись на иронию в голосе и поведении, я продолжал тянуть эту лямку и дальше, понимая, что… А, собственно, ничего не понимая.
– Почти на самом верху. По какому поводу Михаил мне не сказал.
Мы остановились возле недавно открытого памятника Ярославу Мудрому.
– И что мне делать по этому поводу?
– Не знаю.
– Ты зачем-то мне это сказал.
