Замерзшее мгновение - Седер Камилла

Она засомневалась и, кажется, оценивала Мю взглядом.

— У меня были… проблемы, до того как я оказалась здесь. Так много всего произошло. На самом деле я не хочу об этом говорить. Можно сказать, что приезд сюда для меня во многом был спасением. Когда летом я поняла, что мысль об отъезде отсюда вызывает только страх, я испугалась… и избавилась от квартиры.

Мю не притворилась, будто сияет от радости от оказанного ей доверия. Она смотрела на группу учеников, которые стояли перед бывшим ателье и громко болтали.

— Не очень-то здесь побудешь в покое! — воскликнула она.

Каролин закрыла лицо руками. Белка бегала вверх и вниз по стволу дерева, и каждый раз, когда добиралась до земли, ее нос и глаза становились все виднее. Как будто она постепенно привыкала к присутствию людей.

— Знаешь, мысль сидеть взаперти в квартире и пытаться сделать что-то со своей жизнью меня бесит. Я просто не смогу. Быть одной — целое искусство, а я им не обладаю.

Она подняла свою рубашку и чашку.

— Общаться с людьми — тоже искусство, — ободряюще сказала Мю.

Каролин встала.

— Спасибо за утешительные слова, они согрели бедное сердце разоткровенничавшейся женщины. В следующий раз твоя очередь раскрываться.

— Нет, спасибо.

Мю передернула замерзшими плечами. Осторожно, словно приближаясь к боязливому животному, Каролин прислонилась к ней. Положила руки на плечи. Сперва легко, пока Мю задержала дыхание.

От нее пахло дымом и сахаром.

9

2006 год

Сгоревшие на солнце нос и щеки Лисе-Лотт Эделль светились как два абсурдно-красных пятна на фоне белизны вокруг глаз.

— Дышите, — пробормотал Телль и осторожно, но решительно склонил голову шокированной женщины между ее колен. Она со стоном сопротивлялась, словно он делал ей больно.

— Вы должны дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох. Вот так.

Бекман молча заглянула на кухню, сообщая о своем приезде. Он коротко кивнул ей и присел на корточки перед Лисе-Лотт Эделль.

— Сейчас вы в шоке и не должны оставаться одна. Хотите, чтобы я кому-нибудь позвонил? Родственникам, подруге? Карин Бекман отвезет вас, если вы готовы к кому-то поехать. Если нужно, мы можем доставить вас к врачу. Отдохните, примите успокоительное.

Она покачала головой и всхлипнула.

— Нет. Нет, не надо врача. Моя сестра — врач. Она живет всего в паре миль отсюда.

Бекман наклонилась и осторожно взяла Лисе-Лотт за руку.

— Я отвезу вас, как только вы будете готовы.

Она с грустью обратила внимание на красивое кольцо на левой руке. Обручальное кольцо с бирюзой. Им не довелось долго быть вместе в горе и в радости.

— Лисе-Лотт, нам нужно будет поговорить с вами. Мы готовы сделать это сейчас, но не настаиваем, если вы не в состоянии беседовать. Мы с коллегой можем поехать с вами к вашей сестре и поговорить там. Или побеседуем завтра утром. Или позвоним вашей сестре и попросим ее приехать сюда.

Лисе-Лотт снова покачала головой:

— Нет. Не хочу, чтобы полицейские ехали со мной к Ангелике. Лучше поговорим здесь и покончим с этим.

Бекман бросила вопросительный взгляд на Телля. Тот в ответ едва заметно пожал плечами. Сейчас так сейчас.

— Хорошо, Лисе-Лотт. Мы признательны вам за это. Чем раньше мы выясним обстоятельства этой трагической… гибели, тем скорее преступник понесет заслуженное наказание. Скажите нам, если захотите прерваться.

— Я выпила бы воды.

Она так плотно сжала челюсти, что побелели виски. Загар лежал на лице как маска, и Телль подумал, насколько далеким ей теперь должен казаться Пуэрто-де-ла-Крус и то тепло, в котором она находилась всего несколько часов назад. За это время весь ее мир разлетелся на куски. Он решительно подавил в себе сочувствие, чтобы оно не привело к необоснованным предположениям.

— Он планировал сделать фотоальбом об этих местах, — сказала Лисе-Лотт Эделль и кивнула на кипу фотографий — сельское хозяйство и маленькие деревни в окрестностях усадьбы. Она забилась в угол дивана, натянув на плечи плед, и сомкнула руки на чашке, которую принесла Бекман. Не потому, что горячий чай мог растопить лед, медленно распространявшийся у нее в груди.

— Ему очень нравился здешний ландшафт, он такой… нетронутый. Остается неизменным во все времена. Наверное, это так.

Она бросила взгляд за окно.

— Я слышала, что лес у Китьерн можно назвать реликтовым — один мужчина из муниципалитета сказал об этом Ларсу; это означает, что его не сформировала рука человека и он был таким с незапамятных времен.

Телль хмыкнул.

— Ларс был не из здешних краев, если я правильно понял.

— Нет. Нужно приехать из других мест, чтобы увидеть здешнее величие. Ларс из города. Был из города. Из Гётеборга.

Ее слезы высохли, и взгляд стал стеклянным. Телль подозревал, что она уже выпила какое-то успокоительное из шкафчика в ванной, и не мог ее осуждать.

— Сама я переехала сюда с родителями еще подростком. Тогда мне, конечно, казалось, что здесь просто могила.

На ее лице появилась кривая улыбка, секундой позже превратившаяся в гримасу. Она всхлипнула.

— Он был таким жизнерадостным. Ужасно, невозможно себе представить, что кто-то…

Телль ждал, пока она соберется с силами, но Бекман его опередила:

— Именно это нас и интересует, хотя сейчас вам, вероятно, трудно об этом думать: вы можете назвать кого-то, кто мог бы желать зла Ларсу? Не было ли у него с кем-то конфликта — по работе или… Известно ли вам, не совершал ли он каких-либо нарушений? Мы обязаны спросить вас об этом, — поспешила произнести она, когда Лисе-Лотт удивленно на нее посмотрела.

— Нет. Конечно, нет. Кто мог бы желать его смерти? Он был честным человеком и добрым.

— Подумайте, — вмешался Телль. — Даже если сложно указать на кого-то без доказательств, даже если это какие-то банальные случаи. Ему кто-то угрожал? Не случалось ли в последнее время чего-нибудь странного? Выходящего за рамки обычного?

Он усилил нажим.

— Появлялся здесь какой-то новый человек?

Морщинка между бровями указывала, что она попыталась вспомнить, но в конце концов снова беспомощно покачала головой.

— Нет, говорю же. Не знаю никого, с кем бы он поссорился. Может, кто-то из клиентов остался недоволен ценой. В мастерской, я имею в виду…

Она пожала плечами, чтобы подчеркнуть, что не верит в возможность убийства по такой причине.

— Ну-у… У Ларса, видимо, был… конфликт — это, наверное, громко сказано: скорее разногласия с человеком из муниципалитета Лерума, обычно дававшего ему заказы. Его зовут Пер Эрик Старе. Ларс считал, что между ними есть договоренность на его, так сказать, эксклюзивное право на фотозаказы, которые покупал муниципалитет, а Старе отстаивал свое право выбирать в зависимости от цены, и осенью отдал большой заказ другому фотографу, запросившему меньше. Речь шла о фотографиях нового жилого района недалеко от центра, и… он должен был принести кое-какие деньги. Ларсу казалось, что Старе должен был обсудить с ним цену, прежде чем отдавать работу кому-то другому. Нам эти деньги не помешали бы.

Она покачала головой. Телль кивнул и сделал запись, но его решимость начала пропадать. Людей не убивают из-за счета в мастерской или небольших нарушений на работе.

— Пожалуйста, проинформируйте нас, если вспомните еще что-то имеющее значение…

— Его бывшая жена. Ларс развелся, когда мы встретились, и… развод — это ведь всегда неприятно. Кто-то вытягивает несчастливый билет. Она не хотела разводиться, и… там было много горечи. У него двое сыновей, еще юношей. Одному семнадцать, другому — девятнадцать.

По опыту Телля, люди говорят больше, если задавать меньше вопросов и помалкивать. Особенно в тех непривычных, часто пугающих обстоятельствах, при которых может происходить полицейский допрос.

Он отложил ручку и вытряхнул сигарету из пачки.

— Ничего?