Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна
Последовала небольшая пауза.
— Понял. Товар будет оставлен у портье. Он будет заперт и надежно упакован; пересчитайте содержимое и пришлите мне обратно мои паспорта. Пусть ваш посыльный все заберет и отзовет ваших ищеек. Они могут навести черного дрозда на вас.
Джейсон положил трубку и обернулся к Бернардину.
— Телефонный номер находится в пятнадцатом округе, — сказал ветеран Бюро. — Нашему человеку это стало сразу понятно, когда я ему его продиктовал, или, во всяком случае, он так думает.
— Что он собирается делать?
— Вернется обратно под землю и узнает наверняка.
— Он нам сюда позвонит?
— К счастью, он на мотоцикле. Он сказал, что через десять минут или около того уже будет на работе и позвонит нам сюда в течение часа.
— Отлично!
— Не совсем. Он хочет пять тысяч франков.
— Да пусть просит хоть в десять раз больше… А что означает это «в течение часа»? Сколько осталось до его звонка?
— Вы ушли примерно тридцать, тридцать-пять минут назад, а он позвонил мне вскоре после вашего ухода. Я бы сказал, что он позвонит в течение получаса.
Раздался звонок. Двадцать секунд спустя у них был адрес на бульваре Лефевр.
— Я иду, — сказал Джейсон Борн, беря со стола пистолет Бернардина и засовывая в карман две гранаты. — Вы не против?
— Ну что вы, — ответил тот, залезая под куртку и вытаскивая второй пистолет из-за пояса. — В Париже столько карманников, что всегда нужно иметь небольшой запас… Но зачем это вам?
— У меня еще по меньшей мере два часа, и я хочу осмотреться.
– Один?
— А как иначе? Если мы вызовем подмогу, я рискую быть подстреленным или провести остаток жизни за решеткой по обвинению в убийстве, совершенном в Бельгии, к которому я не имею никакого отношения.
Бывший судья бостонского окружного суда, некогда достопочтенный Брендан Патрик Префонтейн, наблюдал за плачущим, несчастным Рэндольфом Гейтсом, сидевшим на диване в номере отеля «Риц-Карлтон» с закрытым руками лицом.
— О, Господи, как же печален может быть конец сильных мира сего, — заметил Брендан, наливая себе немного виски со льдом. — Так тебя надули, Рэнди. Французский стиль! Твои куриные мозги и внушительная внешность не помогли, когда ты оказался «а Пари» , не так ли? Лучше бы ты «оставался на ферме», солдатик.
— Боже, Префонтейн, ты не знаешь, что это было такое! Я создавал картель — Париж, Бонн, Лондон и Нью-Йорк, плюс рынки труда Дальнего Востока, — предприятие, стоящее миллиарды, когда меня похитили из «Плаза-Атене», посадили в машину и надели на глаза повязку. Потом меня бросили в самолет и доставили в Марсель, где со мной случились ужасные вещи. Меня держали в комнате и каждые несколько часов кололи наркотики — более шести недель! Приводили женщин, делали фотографии — но это был не я!
— Возможно, ты просто не подозревал об этой стороне своей личности, Дэнди-Рэнди. Той же, что научилась получать мгновенные удовольствия, если это выражение здесь уместно. Ты делал своих клиентов чрезвычайно состоятельными на бумаге, и они торговали этим на биржах, а в это время тысячи людей теряли рабочие места. О, да, мой дорогой роялист, это мгновенное удовольствие.
— Вы не правы, судья…
— Так приятно вновь услышать этот титул. Спасибо, Рэнди.
— Профсоюзы стали слишком сильными. Промышленность оказалась в кризисе. Многие компании были вынуждены переводить капиталы за рубеж, чтобы выжить.
— И при этом молчать? Как ни странно, возможно, в этом и есть доля истины, но ведь ты никогда не думал о других альтернативах… Но мы отклонились. Из марсельского заточения ты вышел наркоманом — и, кроме того, появились еще фотографии знаменитого адвоката при компрометирующих обстоятельствах.
— Что мне оставалось делать? — вскрикнул Гейтс. — Я был на грани гибели!
— Мы знаем, что ты сделал. Ты стал агентом Шакала в мире высоких финансов, мире, где конкуренция является нежелательным багажом, который лучше бы сбросить где-нибудь по дороге.
— Надо начать с того, что он и меня именно так нашел. Создаваемый нами картель пересекал японские и тайваньские интересы. Они наняли его… О, Боже, он убьет меня!
— Еще раз? — спросил судья.
— Что?
— Ты забыл. Он думает, что ты уже мертв — благодаря мне.
— У меня на носу несколько дел, на следующей неделе слушания в Конгрессе. Он узнает, что я жив!
— Не узнает, если ты не появишься.
— Я должен! Мои клиенты рассчитывают…
— Тогда согласен, — перебил Префонтейн. — Он убьет тебя. Мне очень жаль.
– Что мне делать?
— Есть выход, Дэнди-мальчик, и он не только облегчит сложившуюся ситуацию, но и все последующие годы. Конечно, тебе придется кое-чем пожертвовать. Для начала, длительный курс лечения в частном реабилитационном центре, но еще раньше от тебя потребуется полное сотрудничество. Первое гарантирует твое незамедлительное исчезновение, второе — поимку и устранение Карлоса Шакала. Ты будешь свободен, Рэнди.
– Все, что угодно!
— Как ты с ним связываешься?
— У меня есть телефонный номер! — Гейтс начал искать свой кошелек, вытащил его из кармана и дрожащими пальцами начал в нем рыться. — Его знают только четыре человека!
Префонтейн принял свой первый почасовой гонорар в размере двадцати тысяч долларов, велел Рэнди идти домой, молить прощения у Эдит, и готовиться завтра же покинуть Бостон. Брендан слышал о частной клинике в Миннеанаполисе, где, по его сведениям, состоятельные люди анонимно получали помощь; он уточнит все утром и позвонит ему, естественно рассчитывая получить второе вознаграждение за свои услуги. Как только потрясенный Гейтс покинул номер, Префонтейн подошел к телефону и позвонил Джону Сен-Жаку в «Транквилити Инн».
— Джон, это судья. Не задавай мне вопросов, у меня есть срочная информация, которая может оказаться бесценной для мужа твоей сестры. Я знаю, что не смогу связаться с ним, но мне известно, что он работает с кем-то из Вашингтона…
— Его имя Алекс Конклин, — перебил Сен-Жак. — Минуту, судья, Мари записала номер в записную книжку на столе. Дайте мне туда перейти. — Раздались звуки, как если бы телефон поставили на твердую поверхность, а затем раздались щелчки — это взяли другую трубку. — Вот он, — брат Мари продиктовал номер.
— Я все потом объясню. Спасибо тебе, Джон.
— Проклятье, все мне говорят одно и то же!
Префонтейн набрал номер с кодом штата Виргиния.
— Да? — коротко и отрывисто сказали из трубки.
— Мистер Конклин, моя фамилия Префонтейн, а этот номер мне дал Джон Сен-Жак. Мне нужно сообщить вам нечто очень важное.
— Вы тот судья, — перебил Алекс.
— Боюсь, это в прошлом, далеком прошлом.
— Так в чем дело?
— Я знаю, как связаться с человеком, которого вы называете Шакалом.
– Что?
— Слушайте меня.
Бернардин смотрел на звонящий телефон, какое-то время решая про себя, стоит ли снимать трубку. Но выбора не было, он должен был это сделать.
— Да?
— Джейсон? Это ты, или нет?.. Возможно, я позвонил в другой номер.
– Алекс? Ты?
— Франсуа? А ты что там делаешь? Где Джейсон?
— Все произошло очень быстро. Я знаю, что он пытался связаться с тобой.
— Это был трудный день. Мы вернули Панова.
— Хорошие новости.
— Есть и другие. Например, телефонный номер, по которому можно позвонить Шакалу.
— У нас он тоже есть! И местоположение. Наш герой отправился туда час назад.
— Господи, как же вы его раздобыли?
— Очень затейливым способом, который мог придумать только твой Борн. Он чрезвычайно изобретателен, настоящий cameleon .
— Давай сравним, — предложил Алекс. — У тебя какой номер?
Бернардин продиктовал номер, выписанный по указанию Джейсона.
Тишина в трубке была подобна немому крику.
— Номера не совпадают, — произнес, наконец, Алекс задыхающимся голосом. — Они не совпадают!
— Ловушка, — сказал ветеран Бюро. — Святые небеса, это ловушка!
Глава 26
Борн дважды прошел мимо темного и тихого ряда старых каменных домов на бульваре Лефевр, что расположился на окраине пятнадцатого округа Парижа. Потом кружным путем он вернулся обратно на д’Алезья и нашел придорожное кафе. На столиках, выставленных на улицу, мерцали свечи под стеклянными колпаками, а большинство посетителей составляли бурно жестикулирующие и вечно о чем-то спорящие студенты из расположенных поблизости Сорбонны и Монпарнаса. Было уже почти десять вечера, и официанты в фартуках становились все более раздражительными, потому что большинство их клиентов не отличались ни щедростью сердца, ни толщиной кошелька. Джейсон хотел только крепкого эспрессо, но хмурая гримаса на лице подошедшего garcon’а убедила его, что он получит просто грязь в чашке, если закажет один кофе, поэтому он прибавил к заказу самый дорогой бренди из тех, что у них был.
