Нельсон Демилль - Одиссея Талбота
– Я вынужден был приехать раньше.
Бунин наклонился и оперся руками о дверцу машины, заглянув в салон.
– Где твоя жена? Мне сказали, что она будет с тобой.
– Мэгги еще в доме ван Дорна.
Бунин подозрительно посмотрел на Рота:
– От тебя несет виски.
Карл ничего не ответил. Бунин шепотом сказал:
– Нас привели в полную мобилизационную готовность. Ты что-нибудь знаешь?
– Ты думаешь, они вообще мне что-нибудь говорят? – пожал плечами Рот.
Русский скорчил презрительную гримасу.
– Ладно, что ты для нас прихватил?
Рот нервно облизал губы и бросил взгляд на дежурку. Там за столом сидел молодой парень и что-то писал. Двое охранников, стоявшие в воротах, находились в пяти футах от фургона.
– Рот!
Карл вздрогнул.
– Да-да… У меня блины, икра, сметана. Открой заднюю дверку.
Бунин подал знак охранникам, и они подошли к фургону.
В грузовом отделении машины, прямо за Ротом, скорчившись, сидел Марк Пемброук. Его левое плечо упиралось в боковую дверь, закрытую изнутри. В правой руке Пемброук держал пистолет, и его дуло было направлено Роту в затылок. На полу под брезентом угадывались очертания коробок и ящиков. Там же распластались два человека из команды Марка, Саттер и Левелин, а также Энн Кимберли.
Задняя дверь фургона открылась, и охранники стали забирать термосы с едой. Один из них начал шарить по полу. Пемброук осторожно оглянулся и понял, что в какой-то момент рука русского находилась в нескольких дюймах от того места, где были спрятаны люди. Марк бросил взгляд на Рота и понял, что тот следит за ним и русским, глядя в зеркало заднего вида. «Если он предаст, – подумал Пемброук, – то сделает это сейчас». Но Рот, судя по всему, был едва жив от страха.
Дверь захлопнулась, и Марк услышал, как удаляются шаги охранника.
– Подожди здесь. Мне нужно позвонить и узнать, готовы ли тебя принять так рано, – сказал Бунин Роту.
– Пора, – прошептал Пемброук.
Саттер, Левелин и Энн Кимберли отбросили брезент. Марк рывком распахнул заднюю дверь. Через секунду все четверо были на дорожке. Трое, пригнувшись, обежали фургон и бросились к дежурке, один остался возле машины.
Русские охранники, которые разобрали термосы и медленно брели с ними к домику, с изумлением обернулись. Молодой парень в дежурке поднялся из-за стола. Бунин, находившийся в комнате, стоял у настенного телефона с трубкой в руке. Он тоже обернулся, его глаза расширились, а правая рука потянулась за борт пиджака под мышку.
– Не двигаться! – крикнула по-русски Энн.
Пемброук дал короткую очередь из своей М-16 с глушителем. Пули вонзились в Бунина и отбросили его к стене. По инерции он подался вперед, сделал шаг и упал к ногам молодого русского, стоявшего с поднятыми вверх руками. Оба охранника тоже торопливо подняли руки, побросав термосы на пол. Крышки соскочили и содержимое – блины, икра, сметана – вывалилось на паркет. Бунин, казалось, с удивлением уставился на это месиво широко открытыми глазами. Ярко-красная кровь собралась лужицей вокруг его головы.
Энн подала несколько резких команд. Вскоре трое русских уже лежали связанными в крошечной задней комнате. Рты им заткнули кляпами. Саттер стоял возле фургона, не спуская глаз с Рота. Левелин пытался нащупать у Бунина пульс. Бунин был мертв.
Пемброук открыл ящик стола и достал оттуда регистрационную книгу. Все трое быстро вернулись к фургону.
– Отличная работа, Карл. Думаю, шнапс тебе помог. Включай фары. Вперед! – приказал Роту Пемброук.
Рот трясущимися руками врубил передачу. Энн опустилась на колени около Пемброука, включила миниатюрный фонарик и стала быстро просматривать записи в книге.
– Через каждые тридцать-сорок минут дежурка докладывала об обстановке. Последний раз Бунин сделал это десять минут назад, так что их хватятся где-то через полчаса.
Фургон двигался по извилистой гравиевой дорожке. Саттер смотрел назад, в окно задней двери, Левелин напряженно всматривался вперед сквозь лобовое стекло. Энн продолжала листать книгу.
– Питер Торп вошел сюда два часа назад, – взволнованно сказала она. – Он все еще там.
– Приказ Андрова, – продолжала зачитывать Энн, – задержать Карла и Мэгги Рот, когда они приедут.
Она подмигнула Марку, тот повернулся к Роту:
– Слышал?
Карл не ответил. Энн перевернула страницу.
– Вот черт… Старший дежурный по охране регулярно проверяет положение дел в дежурке и около ворот. Последний раз он был там около часа назад. Значит, может опять появиться в любую минуту…
Вдруг Рот слабо вскрикнул. Они увидели, как свет мощной фары выхватил из темноты деревья, растущие вдоль дороги.
– Поезжай вперед! – рявкнул Роту Пемброук. – Футов через десять остановись.
Марк, Саттер и Левелин пригнулись, спрятавшись за передними сиденьями. Мощная фара осветила салон фургона. Марк ткнул дулом пистолета в затылок Роту.
– Что это такое?
– Старший дежурный, – заплетающимся языком выговорил Рот. – Он ездит в открытой трехколесной «ламбретте» – это такая легкая машина – с водителем.
– Не уступай ему дорогу! – прошипел Марк.
Рот направил фургон на середину узкой дороги и остановился. «Ламбретта» тоже встала. Водитель что-то прокричал по-русски. Энн шепотом перевела:
– Он хочет узнать, какого черта Рот вытворяет.
– Медленно подай назад и пропусти его справа, – велел Марк Роту.
Карл включил заднюю передачу и сдал назад. Водитель «ламбретты» взял влево и направился в узкое пространство между фургоном и бордюрным камнем. Как только трехколеска поравнялась с правой дверью фургона (она не открывалась наружу, а отодвигалась), Марк резко отодвинул ее. Заслышав необычный звук, русские повернулись. В ту же секунду две автоматические винтовки, Пемброука и Левелина, издали короткие хлопки. Водитель вскрикнул, ударом пули его выбросило с сиденья на дорогу. Он так и остался лежать. Дежурный офицер скатился с сиденья, со стоном поднялся и, прижимая руку к груди, пошатываясь, сделал несколько шагов, но сразу же споткнулся и рухнул на землю.
Пемброук и Левелин выпрыгнули из фургона, подошли к русским и выстрелами в голову добили их.
Тела оттащили к зарослям деревьев. Туда же откатили и «ламбретту». После этого они вернулись в фургон.
– Давай!
Рот нажал на газ, и машина зашуршала по гравию.
– Я думаю, мы не имели права их пропустить, – прервала молчание Энн.
Пемброук внимательно посмотрел на нее.
– Конечно, ведь они направлялись прямо в дежурку у ворот.
– А нельзя было их только задержать? – задумчиво проговорила Энн.
– Мы и так сильно выбились из графика, – бросил Марк.
– К тому же, – добавил Левелин, – нам придется здесь разбираться еще не с одним постом охраны, и дежурный, который может проверить их в любую минуту, нам совсем ни к чему.
Энн не ответила. Пемброук постарался говорить помягче:
– Я понимаю, для тебя все это дико, но поверь мне, если удача отвернется от нас и мы попадем здесь в передрягу, ты будешь жалеть только об одном – что мы маловато их укокошили. Это грязное ремесло, но это ремесло.
Фургон приближался к дому. Уже показались его очертания, неясно выделявшиеся на фоне неба. На первом и втором этажах светилось лишь несколько окон, в мансарде же всюду горел свет.
– Что-то русские сегодня припозднились, – заметил Пемброук.
Саттер наконец оторвался от окна:
– Мы погасим им свет и уложим спать.
Пемброук обратился к Роту:
– Как чувствуешь себя, Карл?
Рот глубоко вздохнул, но ничего не сказал. Он посмотрел на часы на приборной доске. Когда же они начнут умирать от этого яда? Карл надеялся, что скоро.
Фургон въехал на площадку перед домом. Пемброук с шутливой торжественностью объявил:
– Леди и джентльмены, перед вами Килленуорт. Мы ненадолго остановимся здесь и немного отдохнем. Не забудьте свое оружие.
Карл Рот тряхнул головой. «Это какой-то бред», – подумал он.
58
Том Гренвил считал себя компанейским человеком, однако он понимал, что в том мире, в котором он вращался, как бы невзначай оброненные старшими по положению людьми дружеские предложения на деле означают приказы. Как приказы его начальства, когда он был молодым лейтенантом военно-морского флота. «Желание капитана – приказ для команды». Поэтому, после того как Джордж ван Дорн заметил, что гольф не относится к числу видов спорта, которые он уважает, Том Гренвил бросил гольф, хотя и любил эту игру. Но ван Дорн не просто отвадил Тома от гольфа, он подсказал ему альтернативу. «Винтовки и ружья, а не клюшки для гольфа, – заявил он, – вот достойные мужчины орудия». И Гренвил занялся стрельбой.
А однажды, примерно год назад, за обедом, ван Дорн и О'Брайен спросили Тома, что он думает о прыжках с парашютом. Гренвил до тех пор думал об этом столько же, сколько о том, чтобы пересечь в бочке Ниагарский водопад, но с энтузиазмом ответил, что с удовольствием бы этим занялся.
