Джузеппе Дженна - Во имя Ишмаэля
На мгновение Лопес не смог сдержать улыбки.
Всех увели. Киссинджера первым.
Потом Лопеса и Монторси.
Зал по координированию операций. Архив библиотеки. Включенные портативные компьютеры, голубоватый свет экранов. Оборудование. Центральная станция по координированию радиосвязи. Начальство. Люди из ЦРУ и из АНБ, казалось, хотели изорвать Монторси в клочья зубами. Сантовито, стоящий рядом с Лопесом, все время спрашивал его, все ли с ним в порядке и что произошло.
Монторси отпустили немедленно. Это был специальный агент европейских спецслужб, агентства, о котором Лопес ничего не знал. Он заговорил о человеке, покушавшемся на Киссинджера. Джон Колдер, известный также как Майкл Рутерфорд, Шон Диви, Артур Ломас, Эдвард Грин. И еще: Слобо Янкович, Йонас Нордхаль, Фердинандо Серпьери, Франсуа Седий, Хуан Артуро Родригес, Ганс Вольманн. Это было невероятно — Монторси сыпал именами, датами, временем и местом проведения операций, в которых участвовал человек Ишмаэля: Панама, Гондурас, Южная Африка, Испания, Бонн, Москва, Тель-Авив, Турин, Стамбул. Он — выходец из ЦРУ, короткое время работал на АНБ. Потом, по официальным рапортам, его следы терялись.
Монторси сделал все, что мог, чтоб переложить на человека Ишмаэля ответственность за неудавшееся покушение в Париже и в Милане тоже. Он не произнес имени Ишмаэля. Американцы не ответили. Он не говорил о Брюсселе. Никакого упоминания о ребенке. Никакого упоминания о собственном прошлом. Он молчал по всем пунктам. Лопес понимал и не понимал. Игра была гораздо больше, чем он сам. Гораздо больше, чем он себе представлял. До тех пор, пока говорил Монторси, он ограничивался тем, что молчал.
Монторси молча глядел на Лопеса. Он собирался покинуть зал по координированию операций. Лопес хлопал глазами. Он понял. Будем играть в защите.
Он сидел на допросе более двух часов. Конференцию прервали. Больших Шишек отвезли в Черноббио. Американские и итальянские спецслужбы сыграли на опережение. Монторси высказал свое мнение: больше ничего не случится. Сантовито остался с Лопесом. Некоторые из руководителей спецподразделений остались с Лопесом. Все остальные отправились в Черноббио.
Лопеса поразила сцена в туалете ISPES. Ему велели обрисовать общую картину. Отчет АНБ об Ишмаэле. Смерть, казалось бы, случайная — смерть Терцани, на улице Падуи. Неудавшееся покушение в Париже. Расследование о Клемансо. Ритуалы Ишмаэля — неуловимый Ишмаэль. Садомазохистская PAV в Милане. Ребенок. Он говорил о давлении со стороны политических кругов. Сантовито позеленел и обкакался. Лопес косвенно обвинил его в том, что он поддался давлению. Гамбург: подозрение о торговле детьми, посредником в которой выступала Ребекка. Операция Вунцама: провал. Смерть Ребекки. Человек, которого Лопес убил в туалете: это тот же, кто увез ребенка с PAV, тот же, что убрал Ребекку. С Вунцамом: слежка за Карлом М., чиновником Европарламента. Сантовито еще сильнее позеленел. Рискованная операция Лопеса: в Брюссель, чтобы проверить, там ли оканчивается путь ребенка. Гипотеза Лопеса: ребенок связан с ритуалами Ишмаэля. В Брюсселе — смерть Карла М., которого убрал незнакомец, старик. Он посмотрел в глаза начальникам. Никто, по-видимому, не связал этого старика с Монторси. Монторси начертил сценарий развития событий, который разворачивался от Парижа до Милана. Лопес наметил более широкий, параллельный маршрут. Обе линии оканчивались в мужском туалете ISPES.
Всплыло на поверхность обнаружение ребенка. Сантовито и бровью не повел. Лопес не упомянул о телефонном звонке Монторси. Не упомянул и о событиях 1962 года: обнаружение ребенка на Джуриати, смерть жены Монторси. Черная работа Ишмаэля.
В туалете. В одном из телохранителей Киссинджера он узнал человека, который в Гамбурге убрал Ребекку, — он загримировался, черты лица были слегка изменены. Начальники переглянулись. Лопес сказал, что он пытался остановить Киссинджера, хотел проверить этого человека из охраны, но тому удалось его задержать. Лопес сумел вырваться из рук третьего человека из охраны Киссинджера. Бросился к туалету. Когда он вошел, агент Монторси и человек Ишмаэля целились друг в друга из пистолетов с глушителем. Лопес еще раз солгал. Он ничего не сказал о реплике Монторси. Он сказал, что нельзя было поступить иначе, не подвергая Киссинджера опасности.
Он среагировал инстинктивно. Он сделал правильно. Он вышиб мозги из американского агента.
Спустя два часа он был свободен и мог идти. Сантовито предоставил ему день отпуска. Он проводил его до дверей. Сказал, что они поговорят после Черноббио. Лопес едва обратил на него внимание. Он думал о Монторси, о двух детях, найденных на Джуриати, об Ишмаэле. Ишмаэль.
Кто такой Ишмаэль?
Сантовито оставил его во дворе: он возвращался к коллегам, находившимся в зале по координированию операций, — они срочно отправятся в Черноббио. Лопес спросил, попадают ли тела двоих охранников Киссинджера под юрисдикцию управления. Сантовито сказал, что ими занялись американцы, что они уже забрали тела.
Это означало, что отдел расследований больше не сделает ни шага по направлению к Ишмаэлю.
Что дело еще не закрыто, но все складывается будто так оно и есть.
Он попрощался с Сантовито, увидел, как тот поднимается обратно по лестнице. Этот кусокдерьма шел спасатьто, что еще можно спасти. Он будет вплоть до конца Черноббио добиваться своего повышения. Своего качественного скачка.
Лопес — руки в карманах. Ишмаэль, прощай. Он кивнул людям из охраны, стоявшим у дверей. И отправился к Собору.
На другой стороне улицы он увидел Монторси.
Они зашли в кафе в лабиринте боковых ответвлений Бреры, между ISPES и управлением. Лопес начал рассуждать. Монторси был бесстрастен. Лопес продолжал прокручивать сцену в туалете: брызги крови американца на стенах. Монторси подождал, пока он успокоится. Потом начал говорить.
— Вы правильно увидели ситуацию, Лопес, — во всем. Я хотел сделать вам комплимент. Вы даже не работаете на спецслужбы, а увидели все это гораздо раньше спецслужб.
Лопес:
— Вы тоже не работали на спецслужбы в шестьдесят втором. И, насколько я понял, вы увидели все гораздо раньше спецслужб.
Монторси медленно пил пиво.
— Так это и начинается. Вы удивляете меня, Лопес. Что вы поняли из событий 1962 года?
— Я составил себе некоторое мнение, отталкиваясь от сегодняшней деятельности Ишмаэля — той, которая разворачивалась на моих глазах. Я считаю, что картина такова. Ишмаэль в Италии уже давно. Я думал, мы имеем дело с террористической группой или сектой — недавно созданной организацией. В 1962 году вы столкнулись с операцией, спланированной и проведенной людьми Ишмаэля. Скажем, все это работает так: тут есть некий ритуальный компонент — приносимый в жертву ребенок, как в 1962 году, так и сегодня; потом следует казнь — Маттеи в 62-м и Киссинджер сегодня. Я ошибаюсь?
— Давайте дальше, Лопес. Вы продолжаете меня удивлять.
— В 1962 году инспектор Давид Монторси ведет расследование по делу об обнаружении ребенка на спортивном поле Джуриати. В тот же самый день погибает Энрико Маттеи. Оба дела у отдела расследований забирают. Давид Монторси продолжает свои поиски: он выяснил, что существует связь между трупом ребенка и смертью Маттеи. Я не знаю, каким образом вы установили эту связь. Я даже не изучал это дело. Однако наверняка тут замешан журналист из «Коррьере», Итало Фольезе, которого нашли мертвым в окрестностях Милана. Операция Ишмаэля отлично удалась. Единственное пятно — этот инспектор отдела расследований, который может наломать дров. Вот тут я не понимаю. Они должны были убрать вас, Монторси. А вместо этого убили вашу жену. Какой в этом смысл? Что-то тут не сходится…
Маура. Белое пламя в памяти. Монторси водил указательным пальцем по краю своего бокала.
— Оставим в стороне вопрос о соответствиях. Я скажу вам все, что возможно сказать, после. Перейдем к сегодняшнему дню. Как вы себе это видите? Удивите меня снова.
Лопес смочил глотком пива кашицу сухой слюны во рту.
— Отправной точкой является Черноббио — здесь, у нас, в Италии. В действительности отправной точкой является кое-что раньше Черноббио — Париж. Есть эта секта, которая имеет отношение к Ишмаэлю. О секте говорится в рапорте АНБ — организации, занимающейся глобальным контролем, которая теперь находится в подчинении у ЦРУ. Покушение на Генри Киссинджера в Париже. Неудавшееся покушение. Киллер — ничтожество, некий Клемансо. Выходец из «Сайнс Релижн». В его доме найдены свидетельства его контактов с группой Ишмаэля. В Милане тем временем — труп на улице Падуи. Казалось бы, новое дело очень далеко от игр Ишмаэля. Но это не так. Делом об убийстве на улице Падуи начинаю заниматься я. Мне удается связать труп с улицы Падуи с Клемансо, исполнителем неудачного покушения в Париже. Я устанавливаю личность убитого — некий Терцани. Он тоже имел контакты с «Сайнс Релижн» и ушел оттуда. Я нахожу связь с Ишмаэлем. В этот момент я устанавливаю некие определенные знаки деятельности Ишмаэля. Я понимаю, что речь идет о своего рода церкви — у нее свои особенные ритуалы, некоторым образом связанные с эротической практикой. На трупах Клемансо и Терцани присутствуют следы насилия: синяки, раны от ударов хлыстом, растяжение анального отверстия. Мне удается связать ритуалы Ишмаэля с деятельностью группы, которая вращается вокруг садомазохистского общества. Я проникаю на их встречу. Появляется ребенок. Я устраиваю полицейскую облаву.
