Джузеппе Дженна - Во имя Ишмаэля
Он будет мертв завтра. Американец сыграет эту партию в Милане или на вилле д'Эсте. Все окончится не так, как в Париже. У него получится. Он уберет Киссинджера. Он выполнит желание Ишмаэля.
Ишмаэль велик.
В ISPES, где проходила первая встреча, у входа, в охранном кордоне, он заметил итальянского копа — того, которого видел на складе в Пьолтелло, того, который следил за Ребеккой в Гамбурге.
Вошли.
Никаких следов Старика. Возможно, его задержали в Брюсселе, возможно, у них получилось. У него расширились ноздри. Он хотел Старика. Раньше или позже он сумеет получить его. Но это неподходящий момент. Это момент Киссинджера.
Из рапорта: Киссинджер страдает простатитом. У него минимальная свобода передвижения. Следовательно, туалет. Он все просчитал. Он был готов. План был четким. Мысленно он много раз прокрутил его, в то время как Киссинджер и прочее дерьмо разговаривали с партером — сборище стариков и шлюх. Итальянское дерьмо.
Потом он увидел итальянского копа. Тот пристально смотрел на него. Он сделал вид, что ничего не происходит. Краски и инъекций в челюсть было достаточно: тот его не узнает. Он снова прикинул: в Пьолтелло он был одет в кожаную маску, коп мог узнать его взгляд, но здесь на нем были темные очки; в Гамбурге, под фонарем, тот, вероятно, мог запомнить его черты. Вряд ли. Потом он вспомнил. Тип с улицы Падуи, которого Старик принял за него самого. Двойник спас его от Старика. Двойник теперь сталкивал его с итальянским копом.
Черт.
Киссинджер зашевелился. Простата не выдержала. Удар в зад. Он подумал: теперь. Теперь или больше никогда. Он подумал, что не доберется до виллы д'Эсте. Итальянский коп двигался по направлению к нему.
Киссинджер спустился по лесенке. Он обернулся к самому опытному коллеге. Сказал ему об итальянском копе, велел задержать его, сказал, что это неподходящий случай, чтоб докучать Киссинджеру. Тот тип кивнул.
Коллега помоложе — снаружи, проверяет коридор. Путь свободен.
Киссинджер вышел. Взгляд на итальянского копа. Приближается. Американец тоже вышел.
Заворачивая за угол, к туалету, он услышал весь этот шум и суету. Один итальянец покинул коридор, ведущий к туалету, чтобы пойти посмотреть, что за свалка. Перед туалетом — два агента американских спецслужб. Огромные. Возможно, они ему пригодятся. Из-за угла, оттуда, где он оставил своего коллегу, чтоб тот задержал итальянского копа, — еще больше гвалта. Превосходно. Один из двух охранников у туалета сорвался с места, чтобы проверить, что происходит. Превосходно.
Киссинджер вошел. Коллега помоложе — следом за Киссинджером. Он — следом за этими двумя. Мужской туалет. Внутрь.
Киссинджер моментально оказался в последней кабинке, в глубине. Запер дверь. Молодой коллега встал перед дверью. План был четкий. Пятнадцать секунд, не больше. Выстрелить в лоб коллеге. Три выстрела в Киссинджера. Один выстрел в стену, чтобы имитировать перестрелку. Один выстрел в свое собственное бедро. Свой пистолет — в руку коллеге. Два выстрела в стену из пистолета коллеги. Он скажет, что коллега стрелял в Киссинджера, что он стрелял в коллегу и что, прежде чем того удалось уложить, коллега прострелил ему ногу. Превосходно.
Киссинджер начал писать.
Теперь.
В лоб, сухой выстрел. Коллега осел на пол.
Три секунды.
Четыре.
Американец был перед кабиной, в которой находился Киссинджер. Он протянул руку…
Пять секунд.
Дверь туалета открылась. Американец автоматически повернулся. Прицелился.
В него целились из пистолета.
Это был тот тип, что стоял снаружи туалета.
Сначала он его не узнал.
Сумасшествие. Это был другой человек.
Это был Старик.
Они начали медленно ходить по кругу. Целились друг в друга.
Они услышали, как хлопнула входная дверь, но не обернулись. Пистолеты, нацеленные друг на друга.
Открылась дверь мужского туалета. Краем глаза он увидел что это итальянский коп.
Ничего еще не кончено. Из этой ситуации можно выбраться.
Инспектор Гвидо Лопес
МИЛАН
27 МАРТА 2001 ГОДА
16:57
В туалете, где я нахожусь, две дырки в обеих стенах. Через дырку слева от меня просунуто дуло пистолета. Пистолет, вставленный в дырку, двигается вслепую, целится в мои ступни, в грудь, в голову, в дверь, в унитаз. Рядом с дулом пистолета на стене написано: «Пососи его».
Чак Паланик. «Уцелевший»В туалете.
Он их увидел.
Они ходили по кругу, осторожно, целясь друг в друга из пистолета.
Человек Ишмаэля.
И Старик.
Лопес вытащил пистолет. Он не знал, в кого целиться. Кто из этих двоих ближе к Ишмаэлю? Старик — это Ишмаэль?
На полу — третий телохранитель Киссинджера.
Лопес проорал имя Киссинджера. Голос из последней кабинки — слабый. Он проорал ему, чтоб оставался на месте.
Он целился в человека Ишмаэля. Он целился в Старика.
Человек Ишмаэля был не тот, кого он видел с Ребеккой в Гамбурге. Возможно, он загримировался. Старик был не тот старик из Брюсселя. Этот наверняка загримировался. Он более чем загримировался. Он был моложе. Неузнаваем.
Они больше не ходили по кругу. Они держали друг друга под прицелом. Всего несколько секунд. Он бы не выдержал.
Старик сказал спокойным голосом:
— 27 октября 1962 года.
Тишина.
И тогда Лопес дважды выстрелил.
Он раздробил череп человеку Ребекки. И целился из пистолета в Старика.
Старик опустил дуло вниз. Сказал только:
— Лопес?
Лопес прорычал Киссинджеру, чтоб тот не двигался.
Старик:
— Лопес.
Лопес, целясь в лоб Старику:
— А ты что за хрен такой?
Старик вытянул руки, нагнулся, чтобы положить пистолет на кафельные плитки.
Лопес:
— Не двигайся, ты, хрен моржовый. Не двигайся.
Картинка: Карл М. в Брюсселе, Старик стреляет ему в затылок.
— Что ты за хрен такой? Что ты за хрен, а?
Старик, медленно:
— Спокойно, Лопес.
Голоса. Шум. Шли сюда. Входная дверь.
Лопес:
— Что ты за хрен такой?
Вот-вот войдут.
Старик улыбнулся.
Сказал только:
— Меня зовут Давид Монторси.
Инспектор Гвидо Лопес и
специальный агент Давид Монторси
МИЛАН
27 МАРТА 2001 ГОДА
17:02
Радиальная матрица в реальности была оперативным центром контршпионажа за границей и за членами иностранных правительств, чья политическая деятельность могла представлять угрозу для интересов Соединенных Штатов.
Дон де Лилло. «Бегущая собака»Один глядит на другого, и тела своего обескровленного
На эфес меча опирает вес.
Кто-то упомянул реинкарнацию. Реинкарнация Шанти Деви соответствовала человеческим понятиям о времени, в то время как последний приведенный случай — история ребенка семи лет — был иным. Ребенку, о котором идет речь, было семь лет, и он помнил свои предыдущие рождения. Некоторые исследования, проведенные, дабы проверить то, что утверждал ребенок, показали, что его предыдущее тело умерло всего лишь десять месяцев назад. Возник вопрос, как мог ребенок существовать эти шесть лет и два месяца, которые предшествовали смерти последнего тела, в котором он жил, прежде чем стать этим ребенком. Возможно, душа занимала два тела в одно и то же время?
Рамана Махариши. «Речи»Это был Давид Монторси. Он был инспектором отдела расследований 27 октября 1962 года. Он обнаружил первого ребенка на Джуриати. Его жену, беременную, убили на следующий день. Потом он исчез в никуда.
Давид Монторси.
Потом он появился снова. Он засек человека Ишмаэля. Он засек маршрут Ишмаэля — знал, что тот положит под плитой Джуриати второго ребенка. У Монторси не получилось помешать ему.
Давид Монторси.
Это был он.
В туалете — драматическая неразбериха. Американцы. Люди из спецслужб. Лопес опустил пистолет, агенты стояли кольцом вокруг него и Монторси, в них целились с десяток пистолетов с глушителем. На полу — телохранители Киссинджера. Один из двух трупов принадлежал человеку Ишмаэля. Сходство с трупом с улицы Падуи теперь было впечатляющим.
Телохранители проорали имя Киссинджера. Лопес и Монторси переглянулись. Киссинджер открыл дверь кабинки и появился на пороге — обессиленный, бледный, залитый мочой.
На мгновение Лопес не смог сдержать улыбки.
Всех увели. Киссинджера первым.
